Генри Джеймс
ПОВОРОТ ВИНТА
помимо того что рассказ был страшный, как оно и полагается в старом доме
накануне рождества, помнится, никаких комментариев на этот счет не
последовало, пока кто-то не обронил замечания, что он впервые слышит, чтобы
такой призрак явился ребенку. Упомяну, кстати, что речь шла о появлении
призрака в точно таком же старом доме, в каком собрались мы. Маленькому
мальчику, спавшему в одной комнате с матерью, явилось самое ужасное
привидение; он разбудил мать - не для того чтобы она успокоила и снова
убаюкала его, но чтобы она и сама, прежде чем успокоить ребенка, увидела то,
что так его напугало. Как раз эти слова, не сейчас же, а позже вечером,
вызвали у Дугласа реплику, на любопытное следствие которой я обращаю
внимание читателя. Кто-то из нас рассказал еще одну, не слишком
увлекательную историю, но, сколько я мог заметить, Дуглас ее не слушал. Судя
по этому признаку, я решил, что ему самому хочется что-то рассказать, а
слушателям остается только ждать, когда он начнет. И в самом деле, нам
пришлось дожидаться всего два дня, но еще в тот же вечер, перед тем как мы
разошлись по комнатам, он высказал то, что лежало у него на душе.
его появлении ребенку такого нежного возраста есть нечто странное. Насколько
мне известно, это не первый случай подобного рода, когда в событии участвует
ребенок. Если один ребенок дает действию новый поворот винта, то что вы
скажете о двух детях?
то, что мы хотим о них послушать.
спиной и засунув руки в карманы, он глядел на собеседников сверху вниз.
страшна.
придает ей особенную цену, а наш друг, спокойно предвкушая свои триумф,
обвел взглядом всех собравшихся и продолжал:
более точное определение. Проведя рукой по глазам, он слегка поморщился:
видел не меня, а то, о чем сейчас говорил.
огонь. Потом обратился к нам:
видимо, поглощенный своими мыслями, объяснил нам:
никто не прикасался. Надо написать моему доверенному и послать ему ключ: он
достанет пакет и пришлет сюда.
умоляя оказать ему помощь в его колебаниях. Он разбил лед, нараставший в
течение многих зим; очевидно, у него были свои причины молчать так долго.
Остальным не хотелось откладывать чтение, но меня пленили именно его
колебания. Я уговорил Дугласа послать письмо с первой же почтой и прочесть
нам рассказ как можно скорее. Потом я спросил его, не из личного ли опыта
взял он такой случай. На что он немедленно ответил:
к груди. - Я не в силах его забыть.
снова помедлил. - Женским почерком. Прошло уже двадцать лет, как она умерла.
А перед смертью прислала мне эту рукопись.
остроумец, охотник отпускать шуточки или, по крайней мере, делать намеки.
Дуглас принял намек без улыбки, однако и без раздражения.
Гувернантка моей сестры, - спокойно ответил он. - Самая прелестная из женщин
ее профессии, она была бы достойна самого высокого положения в обществе. Все
это дело давнее, а эпизод, ею описанный, происходил еще того раньше. Я
учился тогда в Оксфорде, в Тринити-колледже, и застал ее у нас в доме,
приехав на летние каникулы. В тот год стояло прекрасное лето, я редко уезжал
из дому, и в ее свободные часы мы гуляли в парке и беседовали - меня поражал
ее незаурядный ум и утонченность. Да-да, не ухмыляйтесь: мне она чрезвычайно
нравилась, и я до сих пор счастлив тем, что и я тоже нравился ей. Если б
этого не было, она бы мне ничего не рассказала. Никому другому она ничего не
рассказывала. Я это знал не только от нее, но чувствовал и сам. Уверен, что
она не говорила больше никому - это было ясно. Вы и сами в этом убедитесь,
когда я прочту вам ее рассказ.
тайну раскрыли; ей невозможно было рассказывать без того, чтобы ее
влюбленность не стала явной. Я ее понял, и она это видела, но мы с ней не
сказали об этом ни слова. Помню и время и место: угол лужайки, тень от буков
и долгий, жаркий летний день. Место действия не внушало никакого страха, и
все же!..
уезжает? - В его тоне сквозила надежда.
уже назначен. Миссис Гриффин, однако, выразила желание узнать несколько
больше.
смысле слова, - сказал Дуглас.
подсвечник, он быстро удалился, оставив нас в легком недоумении. Из нашего
угла в большом, темном холле нам слышны были его шаги по лестнице.
был влюблен Дуглас.
молчал!
и все остальные согласились со мной, - в ожидании четверга мы ничем более
уже не интересовались. Была рассказана еще одна малоувлекательная история,
похожая на первую главу романа с продолжением, и все мы, распростившись на
ночь и захватив свои подсвечники, отправились спать.
Дугласа с первой почтой. Однако, вопреки этому быстро распространившемуся
известию, а быть может и благодаря ему, мы не стали докучать Дугласу до
послеобеда - до вечернего часа, который более всего соответствовал тем
эмоциям, которые мы предвкушали и на которых сосредоточивались наши надежды.
И тут он стал до такой степени разговорчивым, что большего нельзя было
желать, и даже объяснил нам почему. Мы снова слушали его, собравшись у
камина в холле, как и вчера вечером, и испытывая приятное волнение.
Оказалось, что повесть, которую он обещал нам прочесть, для полного
понимания действительно нуждалась в кратком прологе. Да будет мне дозволено
сказать прямо, чтобы покончить с этим раз и навсегда, что эта повесть, то
есть точная копия с нее, сделанная мною спустя много лет, есть та самая,
которая следует ниже. Бедный Дуглас перед своей смертью - когда эта смерть
была уже близка - передал мне рукопись. А тогда он получил ее с почты на
третий день и начал читать нашему притихшему кружку на четвертый день
вечером, в том же самом холле и с огромным успехом. Дамы, которые собирались
уехать, но говорили, что останутся, разумеется, не остались. Как было решено
ранее, они уехали, по их словам, сгорая от любопытства, вызванного тем