Альбер Камю

Чума

Роман

Перевод Н. Жарковой

Если позволительно изобразить тюремное заключение через другое тюрем-
ное заключение, то позволительно также изобразить любой действительно
существующий в реальности предмет через нечто вообще несуществующее.

Даниель ДЕФО1

Часть первая

Любопытные события, послужившие сюжетом этой хроники, произошли в
Оране в 194... году. По общему мнению, они, эти события, были просто не-
уместны в данном городе, ибо некоторым образом выходили за рамки обычно-
го. И в самом деле, на первый взгляд Оран - обычный город, типичная
французская префектура на алжирском берегу.

Надо признать, что город как таковой достаточно уродлив. И не сразу,
а лишь по прошествии известного времени замечаешь под этой мирной обо-
лочкой то, что отличает Оран от сотни других торговых городов, располо-
женных под всеми широтами. Ну как, скажите, дать вам представление о го-
роде без голубей, без деревьев и без садов, где не услышишь ни хлопанья
крыльев, ни шелеста листвы, - словом, без особых примет. О смене времени
года говорит только небо. Весна извещает о своем приходе лишь новым ка-
чеством воздуха и количеством цветов, которые в корзинах привозят из
пригородов розничные торговцы, - короче, весна, продающаяся вразнос. Ле-
том солнце сжигает и без того прокаленные дома и покрывает стены серова-
тым пеплом; тогда жить можно лишь в тени наглухо закрытых ставен. Зато
осень - это потопы грязи. Погожие дни наступают только зимой.

Самый удобный способ познакомиться с городом - это попытаться узнать,
как здесь работают, как здесь любят и как здесь умирают. В нашем городке
- возможно, таково действие климата - все это слишком тесно переплетено
и делается все с тем же лихорадочно-отсутствующим видом. Это значит, что
здесь скучают и стараются обзавестись привычками. Наши обыватели работа-
ют много, но лишь ради того, чтобы разбогатеть. Все их интересы вращают-
ся главным образом вокруг коммерции, и прежде всего они заняты, по их
собственному выражению, тем, что "делают дела". Понятно, они не отказы-
вают себе также и в незатейливых радостях - любят женщин, кино и морские
купания. Но, как люди рассудительные, все эти удовольствия они прибере-
гают на субботний вечер и на воскресенье, а остальные шесть дней недели
стараются заработать побольше денег. Вечером, покинув свои конторы, они
в точно установленный час собираются в кафе, прогуливаются все по тому
же бульвару или восседают на своих балконах. В молодости их желания не-
истовы и скоротечны, в более зрелом возрасте пороки не выходят за рамки
общества игроков в шары, банкетов в складчину и клубов, где ведется
крупная азартная игра.

Мне, разумеется, возразят, что все это присуще не только одному наше-
му городу и что таковы в конце концов все наши современники. Разумеется,
в наши дни уже никого не удивляет, что люди работают с утра до ночи, а
затем сообразно личным своим вкусам убивают остающееся им для жизни вре-
мя на карты, сидение в кафе и на болтовню. Но есть ведь такие города и
страны, где люди хотя бы временами подозревают о существовании чего-то
иного. Вообще-то говоря, от этого их жизнь не меняется. Но подозрение
все-таки мелькнуло, и то слава Богу. А вот Оран, напротив, город, по-ви-
димому никогда и ничего не подозревающий, то есть вполне современный го-
род. Поэтому нет надобности уточнять, как у нас любят. Мужчины и женщины
или слишком быстро взаимно пожирают друг друга в том, что зовется актом
любви, или же у них постепенно образуется привычка быть вместе. Между
двумя этими крайностями чаще всего середины нет. И это тоже не слишком
оригинально. В Оране, как и повсюду, за неимением времени и способности
мыслить люди хоть и любят, но сами не знают об этом.

Зато более оригинально другое - смерть здесь связана с известными
трудностями. Впрочем, трудность - это не то слово, правильнее было бы
сказать некомфортабельность. Болеть всегда неприятно, но существуют го-
рода и страны, которые поддерживают вас во время недуга и где в извест-
ном смысле можно позволить себе роскошь поболеть. Больной нуждается в
ласке, ему хочется на что-то опереться, это вполне естественно. Но в
Оране все требует крепкого здоровья: и капризы климата, и размах деловой
жизни, серость окружающего, короткие сумерки и стиль развлечений.
Больной там по-настоящему одинок... Каково же тому, кто лежит на смерт-
ном одре, в глухом капкане, за сотнями потрескивающих от зноя стен, меж
тем как в эту минуту целый город по телефону или за столиками кафе гово-
рит о коммерческих сделках, коносаментах и учете векселей. И вы поймете
тогда, до чего же некомфортабельна может стать смерть, даже вполне сов-
ременная, когда она приходит туда, где всегда сушь.

Будем надеяться, что эти беглые указания дадут достаточно четкое
представление о нашем городе. Впрочем, не следует ничего преувеличивать.
Надо бы вот что особенно подчеркнуть - банальнейший облик города и ба-
нальный ход тамошней жизни. Но стоит только обзавестись привычками, и
дни потекут гладко. Раз наш город благоприятствует именно приобретению
привычек, следовательно, мы вправе сказать, что все к лучшему. Конечно,
под этим углом жизнь здесь не слишком захватывающая. Зато мы не знаем,
что такое беспорядок. И наши прямодушные, симпатичные и деятельные сог-
раждане неизменно вызывают у путешественника вполне законное уважение.
Этот отнюдь не живописный город, лишенный зелени и души, начинает ка-
заться градом отдохновения и под конец усыпляет. Но справедливости ради
добавим, что привили его к ни с чем не сравнимому пейзажу, он лежит пос-
реди голого плато, окруженного лучезарными холмами, у самой бухты совер-
шенных очертаний. Можно только пожалеть, что строился он спиной к бухте,
поэтому моря ниоткуда не видно, вечно его приходится отыскивать.

После всего вышесказанного читатель без труда согласится, что проис-
шествия, имевшие место весной нынешнего года, застали наших сограждан
врасплох и были, как мы поняли впоследствии, провозвестниками целой че-
реды событий чрезвычайных, рассказ о коих излагается в этой хронике. Не-
которым эти факты покажутся вполне правдоподобными, зато другие могут
счесть их фантазией автора. Но в конце концов летописец не обязан счи-
таться с подобными противоречиями. Его задача - просто сказать "так бы-
ло", если он знает, что так оно и было в действительности, если случив-
шееся непосредственно коснулось жизни целого народа и имеются, следова-
тельно, тысячи свидетелей, которые оценят в душе правдивость его расска-
за.

К тому же рассказчик, имя которого мы узнаем в свое время, не позво-
лил бы себе выступать в этом качестве, если бы волею случая ему не дове-
лось собрать достаточное количество свидетельских показаний и если бы
силою событий он сам не оказался замешанным во все, что намерен изло-
жить. Это и позволило ему выступить в роли историка. Само собой разуме-
ется, историк, даже если он дилетант, всегда располагает документами. У
рассказывающего эту историю, понятно, тоже есть документы: в первую оче-
редь его личное свидетельство, потом свидетельства других, поскольку в
силу своего положения ему пришлось выслушивать доверительные признания
всех персонажей этой хроники, наконец, бумаги, попавшие в его руки. Он
намерен прибегать к ним, когда сочтет это необходимым, и использовать их
так, как ему это удобно. Он намерен также... Но, видимо, пора уже бро-
сить рассуждения и недомолвки и перейти к самому рассказу. Описание пер-
вых дней требует особой тщательности.

Утром шестнадцатого апреля доктор Бернар Риэ2, выйдя из квартиры,
споткнулся на лестничной площадке о дохлую крысу. Как-то не придав этому
значения, он отшвырнул ее носком ботинка и спустился по лестнице. Но уже
на улице он задал себе вопрос, откуда бы взяться крысе у него под
дверью, и он вернулся сообщить об этом происшествии привратнику. Реакция
старого привратника мсье Мишеля лишь подчеркнула, сколь необычным был
этот случай. Если доктору присутствие в их доме дохлой крысы показалось
только странным, то в глазах привратника это был настоящий позор. Впро-
чем, мсье Мишель занял твердую позицию: в их доме крыс нет. И как ни
уверял его доктор, что сам видел крысу на площадке второго этажа, и, по
всей видимости, дохлую крысу, мсье Мишель стоял на своем. Раз в доме
крыс нет, значит, кто-нибудь подбросил ее нарочно. Короче, кто-то просто
подшутил.

Вечером того же дня Бернар Риэ, прежде чем войти к себе, остановился
на площадке и стал шарить по карманам ключи, как вдруг он заметил, что в
дальнем, темном углу коридора показалась огромная крыса с мокрой
шерсткой, двигавшаяся как-то боком. Грызун остановился, словно стараясь
удержаться в равновесии, потом двинулся к доктору, снова остановился,
перевернулся вокруг собственной оси и, слабо пискнув, упал на пол, при-
чем из его мордочки брызнула кровь. С минуту доктор молча смотрел на
крысу, потом вошел к себе.

Думал он не о крысе. При виде брызнувшей крови он снова вернулся
мыслью к своим заботам. Жена его болела уже целый год и завтра должна
была уехать в санаторий, расположенный в горах. Как он и просил уходя,
она лежала в их спальне. Так она готовилась к завтрашнему утомительному
путешествию. Она улыбнулась.

- А я чувствую себя прекрасно, - сказала она.

Доктор посмотрел на повернутое к нему лицо, на которое падал свет
ночника. Лицо тридцатилетней женщины казалось Риэ таким же, каким было в
дни первой молодости, возможно из-за этой улыбки, возмещавшей все, даже