Э.ХЕМИНГУЭЙ

ИМЕТЬ И НЕ ИМЕТЬ

Перевод Е. Калашниковой

Э.Хемингуэй, Собрание сочинений в 4-х томах.

т.2, М., Художественная литература, 1968, сс. 487-656

В фигурных скобках {} текст, выделенный курсивом.

В круглых скобках () номер подстраничных примечаний переводчика.

Часть первая

ГАРРИ МОРГАН

(Весна)

Глава первая

Представляете вы себе Гавану рано утром, когда под стенами домов еще спят
бродяги и даже фургонов со льдом еще не видно у баров? Так вот, мы шли с
пристани в "Жемчужину Сан-Франциско" выпить кофе, и на площади не спал
только один нищий, он пил воду из фонтана. Но когда мы вошли в кафе и сели,
там нас уже ожидали те трое.

Мы сели, и один из них подошел к нам.

- Ну? - сказал он.

- Не могу, - ответил я ему. - Рад бы помочь вам. Но я уже вчера сказал,
что не могу.

- Назовите свою цену.

- Не в этом дело. Я не могу. Вот и все.

Двое других тоже подошли и смотрели на нас с огорчением. Они были славные
молодые люди, и я был бы рад оказать им эту услугу.

- По тысяче с головы, - сказал тот, который хорошо говорил по-английски.

- Мне самому неприятно, - ответил я ему. - Но я вам по совести говорю: не
могу.

- Потом, когда все здесь изменится, это вам сослужит службу.

- Знаю. Рад бы душой. Но не могу.

- Почему?

- Лодка меня кормит. Если я потеряю ее, я останусь без куска хлеба.

- За деньги можно купить другую лодку.

- Но не в тюрьме.

Они, должно быть, решили, что меня только нужно уговорить, потому что
первый продолжал:

- Вы получите три тысячи долларов, и впоследствии это может сослужить вам
службу. То, что тут сейчас, знаете, долго не продержится.

- Слушайте, - сказал я. - Мне совершенно все равно, кто у вас будет
президентом. Но у меня правило: не перевозить в Штаты ничего такого, что
может болтать.

- Вы хотите сказать, что мы будем болтать? - сказал один из тех, которые
до сих пор молчали. Он сердился.

- Я сказал: ничего такого, что может болтать.

- Вы считаете нас lenguas largas?

- Нет.

- Вы знаете, что такое lengua larga?

- Да. Тот, у кого длинный язык.

- Вы знаете, как мы поступаем с такими?

- Не петушитесь, - сказал я. - Вы ко мне обратились. Я вам ничего не
предлагал.

- Замолчи, Панчо, - сказал сердитому тот, что говорил первым.

- Он сказал, что мы будем болтать, - сказал Панчо.

- Слушайте, - сказал я. - Я вам говорил, что не берусь перевозить ничего
такого, что может болтать. Ящики с вином не могут болтать. Четвертные бутыли
не могут болтать. Есть еще многое, что не может болтать. Люди могут болтать.

- А китайцы не могут болтать? - сказал Панчо со злостью.

- Они могут болтать, но я их не понимаю, - ответил я ему.

- Значит, вы не хотите?

- Я вам уже вчера сказал. Я не могу.

- Но вы не станете болтать? - сказал Панчо. Он меня не понимал и оттого
злился. Да, пожалуй, и оттого, что дело не выходило. Я ему даже не ответил.

- Вы-то сами не из lenguas largas? - спросил он все еще злобно.

- Кажется, нет.

- Это что такое? Угроза?

- Слушайте, - ответил я ему. - Охота вам петушиться в такую рань. Я
уверен, что вы немало глоток перерезали. Но я еще даже кофе не пил.

- Так вы уверены, что я режу людям глотки?

- Нет, - сказал я. - И вообще мне на это наплевать. Разве нельзя говорить
о деле и не беситься?

- Да, я взбешен, - ответил он. - Я вас убить готов.

- Тьфу, черт, - сказал я ему. - Да придержи ты язык.

- Ну, будет, Панчо,-сказал первый. Потом мне : - Очень жаль. Я бы хотел,
чтоб вы перевезли нас.

- Мне тоже очень жаль. Но я не могу.

Все трое направились к двери, и я смотрел им вслед. Они были красивые
молодые люди, хорошо одетые: все без шляп, поглядеть на них, так было
похоже, будто у них денег хоть отбавляй. Послушать их, так, во всяком
случае, было на то похоже; они и по-английски говорили, как говорят кубинцы
из богатых.

Двое из них были, видно, братья, а третий, Панчо, чуть повыше ростом, но
из той же породы. Знаете, статная фигура, хороший костюм, блестящие волосы.
Я подумал, что не такой уж он, верно, злой, как кажется. Он, верно, просто
нервничает.

Как только они вышли из кафе и повернули направо, я увидел, что через
площадь мчится к ним закрытая машина. Первым делом зазвенело оконное стекло,
и пуля врезалась в пирамиду бутылок в правом углу витрины. Я услышал
выстрелы, и - боп-боп-боп, вся пирамида разлетелась вдребезги.

Я прыгнул за стойку и видел все, выглядывая слева из-за края. Машина
остановилась, и возле нее присели на корточках два человека. У одного был
автомат Томпсона, а у другого магазинный дробовик с отпиленным стволом. Тот,
что с автоматом, был негр. Другой был в белом шоферском пыльнике.

Один из кубинцев лежал на тротуаре ничком, как раз под разбитой витриной.
Два других спрятались за фургон компании "Тропическое пиво", только что
подъехавший со льдом к соседнему бару. Одна лошадь упала и билась в упряжи,
другая неистово мотала головой.

Один из кубинцев выстрелил из-за фургона, и пуля отскочила, ударившись о
тротуар. Негр с "томпсоном" пригнулся почти к самой земле и выпустил заряд
под фургон, - и верно: за фургоном один упал, головой на тротуар. Он
судорожно дергался, закрыв голову руками, и шофер выстрелил в него из
дробовика, пока негр вставлял новую обойму. Заряд был основательный. По
всему тротуару виднелись следы дроби, точно серебряные брызги.

Второй кубинец за ноги оттащил раненого под прикрытие фургона, и я
увидел, как негр снова пригнулся к мостовой, чтобы выпустить еще заряд. Но
тут вдруг мой друг Панчо стал огибать фургон с другой стороны, прячась за
той лошадью, которая устояла на ногах. Он вышел из-за лошади, белый, как
грязная простыня, и выстрелил в шофера из своего люгера, держа его обеими
руками для большей устойчивости. Он, не останавливаясь, дважды выстрелил
поверх головы негра и один раз ниже.

Он попал в шину, потому что я видел, как взвилась струя пыли, когда
воздух стал выходить из камеры, и негр, подпустив его на десять шагов,
выстрелил ему в живот из своего "томми", истратив, должно быть, последний
заряд, потому что я видел, как он отбросил автомат, а друг Панчо с размаху
сел на мостовую и потом повалился ничком. Он пытался встать, все еще не
выпуская из рук свой люгер, но не мог поднять головы, и тогда негр взял
дробовик, который лежал у колеса машины, рядом с шофером, и снес ему
половину черепа. Ай да негр.

Я живо глотнул из первой откупоренной бутылки, попавшейся мне на глаза,
даже не разобрал, что в ней было. Вся эта история очень мне не понравилась.
Я юркнул прямо из-за стойки в кухню и черным ходом выбрался на улицу. Я
миновал площадь в обход, ни разу даже не оглянувшись на толпу, которая
сбежалась к кафе, прошел через ворота и вышел на пристань прямо к лодке.

Тип, который зафрахтовал ее, был уже там и ждал. Я рассказал ему, что
произошло.

- А где Эдди? - спросил Джонсон, этот самый тип, который нас зафрахтовал.

- Как началась стрельба, я его больше не видел.

- Может быть, он ранен?

- Какого черта! Я же вам говорил, выстрелы попали только в витрину. Это
когда автомобиль их нагонял. Когда застрелили первого прямо под окном кафе.
Они ехали вот под таким углом...

- Откуда вы это все так хорошо знаете? - спросил он.

- Я смотрел, - ответил я ему.

Тут, подняв голову, я увидел, что по пристани идет Эдди, еще более
длинный и расхлябанный, чем всегда. Он ступал так, словно у него все суставы
были развинчены.

- Вот он.

У Эдди вид был неважный. Он и всегда-то не слишком хорош по утрам, но
сейчас у него вид был совсем неважный.

- Ты где был? - спросил я его.

- Лежал на полу.

- Вы видели? - спросил его Джонсон.

- Не говорите об этом, мистер Джонсон, - сказал ему Эдди. - Мне тошно