Евгений ХАГ
ОБЫКНОВЕННЫЙ ОБОРОТЕНЬ
заставляли взмокших людей безумно метаться в поисках прохладного убежища и
ничего не замечать вокруг себя. И только странный человек никуда не
спешил, равно как и не обращал внимания на жару, несмотря на то, что на
нем был вельветовый костюм, застегнутый на все кнопки и пуговицы. Шел себе
не спеша, обтекаемый со всех сторон живым пропотевшим потоком, и эдак
ненавязчиво игрался со своей внешностью: то седовласым старцем прикинется,
то пьянчужкою плюгавым, то юнцом мокроносым или же девицей пышногрудой, да
хоть и животным каким мог притвориться... А что, запросто! Одним словом,
самый обыкновенный оборотень, он же - вурдалак человекообразный.
человечины. Не тот, понимаешь, народ пошел, скучный какой-то, без страха и
фантазий...
заметным. Вот приспичило - и все тут. А вообще, кто их поймет-то,
оборотней этих!..
нетерпением дожидаясь зеленого света. И никто никак не прореагировал на
тот страшный факт, что некий молодой человек, не по погоде закупоренный в
вельветовый костюм, вдруг стал резко уменьшаться в размерах, пока не
превратился в синего воробья.
адрес равнодушной толпы, опустился на горячий, размягченный бешеным
солнцем асфальт по другую сторону автострады, тут же став черным, до
безобразия жирным котом.
которых стекали красные капельки слез, и отчаянно заорал скрипучим
фальцетом. Так ему было обидно. Но и в этот раз никто не посмотрел в его
сторону. Даже ногой не пнули.
оборотень прислонился к милицейской будке и горько заплакал. И кровавые
струйки текли из его красных глаз и капали, капали на дымящийся асфальт.
Он даже не сразу разглядел милиционера перед собой. То ли слезы помешали
разглядеть, то ли милиционер был какой-то обыкновенный - в фуражке и с
резиновой дубинкой.
милиционер. - Не положено тута сидеть.
имеются?.. Что, нету? Это плохо.
- эта, значит, бастуешь тута? Ты эта, дерьмократию свою иди устраивать под
другую будку, вот значит.
хухры-мухры, я, парень, самый что ни на есть оборотень... Так что отвали
по хорошему, пока я не прописал тебе кровопускание.
сам.
лица под фуражкой. - Ты что, не веришь? Я тебе сейчас покажу "по фигу"!..
милиционера. Без особой охоты оборотень-вампир всосал в себя милицейскую
кровушку, явно чем-то разбавленную. Брезгливо сплюнул и отвернулся.
и не думал убегать. Он снова сидел в беззащитной тени милицейской будки,
насвистывая туш и изредка поглядывая на людей, без особого воодушевления
рассматривающих труп обыкновенного милиционера.
зло посмотрел на оборотня.
на два шага к будке. - Пошто народ баламутишь, сопляк?
Сыты уже!.. А-а, ты, значит, думаешь, что ты зашибись, а мы - дерьмо?!
Хе-хе... - и голос старика зазвучал жестко и зло:
сопливое и глупое. Знаешь ли ты, кто стоит перед тобой?
повелевать:
старик-Мананнан. - Правильно, никому. Так что нечего людям глаза открывать
на то, чего видеть они не хотят... Молчал бы ты, сынок, в тряпочку - и то
польза...
вдруг огромным серым волком. Волк душераздирающе завыл и гигантскими
прыжками умчался в неизвестном направлении.
вопрошающий взор в сторону молоденькой дамочки с коляской, но та лишь мило
улыбнулась, обнажив острые вампирические зубки, да и взмыла ввысь черным
коршуном, а следом за ней коляска боевым вертолетом затарахтела над
погруженным в зной городом.
превращения людей в животных, а животных в людей.
И все перемешалось: жара и могильный холод, ясный полдень и туманная ночь,
ветер и зной... Какой-то скрытый до сих пор механизм Природы, на какое-то
время давая всем живущим шанс побыть САМИМ СОБОЙ...
милиционера... Крик захлебнулся, не найдя выхода из горла - покойник
исчез! На его месте сидел жирный черный кот в милицейской фуражке и
"сверлил" оборотня злыми красными глазками.
перекрестился.
мусор, усиливая тридцатиградусную жару, втаскивая за собой такой же
мертвый, воющий ветер. И творилось вокруг невообразимое: люди, один за
другим, продолжали превращаться в собак, кошек, птиц, всяких разных
чудовищ, они клацали зубами и клыками, сверкали красными глазищами, рыдали
кровавыми слезищами, а всякая живность в свою очередь обретала
человеческие формы.
От обиды и бессилия опять защипало в глазах. - Чушь, чушь, чушь! -
повторял он, глотая слезы.
руками.
стряхнул с головы милицейскую фуражку. - Все так чертовски просто, как...
Ну, как ты или я, или даже вот этот мир А ты ничего не понял, пентюх!
может быть!.. Так не должно!..
неба нещадно дубасило июльское солнце, и люди, обливаясь потом и сгибаясь
под тяжестью его лучей, каталептически бродили по улицам в поисках
прохладного убежища...