Виктор ЧИРКОВ

ЗАМОК НА СТЫКЕ МИРОВ

1. ПУТЬ К ВОРОТАМ

Все тело ныло... Ощущение потери памяти, смешанное с тупой болью во
всех частях тела... Стоп. Это уже было. Полет - или что-то иное, обрывки
мыслей о прочитанных романах, судорожная попытка выбраться из этого бреда.
Мне нужно открыть глаза. Голубое небо меньше всего походило на потолок
комнаты, где все началось. Я приподнялся... тело было цело, но рука,
правая рука... В глазах потемнело. То, что я обнаружил там сильно
напоминало кадр из фильма ужасов. Почти человеческую руку покрывала
сверкавшая на солнце чешуя. Страшные когти переливались оттенками голубого
цвета. Указательный палец украшал перстень с черным бездонным камнем. Я
снова провалился в беспамятство.

Второе пробуждение прошло легче. Мои силы восстанавливались, а с ними
возвращалось чувство юмора. Я оценил лапу и подумал, что нос или ухо
теперь тереть лучше левой конечностью, затем ощупал лицо, оно не
изменилось, это чуть приподняло общее состояние духа. Так было привычней.

Изучая свой внешний вид дальше, я ничего нового не обнаружил. Немного
осмелев сел, потрогал новую кисть, она оказалась теплой и не столь уж
противной. Ближе к локтю чешуя отсутствовала, лишь маленький детский шрам.
Разглядывая его, я захотел мысленно разгладить кожу, выравнять давний
дефект, стал словно погружаться в информационное поле поврежденной зоны.
Моя мысль будто ввинчивалась в это давнее повреждение кожи. Появилось
ощущение нарушенной гармонии. Я разглаживал и выравнивал, черпая
информацию в окружающих тканях. Наконец, ощутил удовлетворение содеянным,
теперь инородное изменение пропало. Не знаю точно, сколько времени я
мечтал, но когда очнулся, то обнаружил, что найти место шрама невозможно.
Меня потянуло на эксперименты. Лапа удивительно легко подчинялась, сверкая
зелено-голубыми солнечными бликами при движении. Она была явно моей или,
по крайней мере, возникла по какому-то непонятному стечению обстоятельств
с изрядной долей моего участия.

Правда, сжать ее в кулак полностью я не мог, мешали когти, а что
если... - шрам рассосался по моей воле! Я собрал все свои жалкие силы и
уставился на лапу. Она превратилась в руку, замечательную, знакомую мне
руку!

Только вот, радость первого успеха была испорчена при взгляде на
левую конечность. Там теперь за сияла, радостно переливаясь на солнце,
сине-зеленая когтистая кисть все с тем же перстнем. После нескольких
попыток я сделал две лапы, правда, перстень остался все-таки один, он лишь
кочевал с одной конечности на другую. Теперь эта операция проходила легко,
а что если сделать четыре?! Интересно, где будет кольцо? Но благоразумие
все же одержало верх.

Изрядно помучившись и, осознав, что с лапой ничего поделать нельзя, я
попытался хотя-бы изменить внешний вид: появляться среди людей с таким
приобретением не хотелось.

Попытка убрать чешую не удалась, это поражение нужно признать. А что,
если мои новые способности простирались дальше? Если я смог перестроить
свое тело...

- Правда, не очень успешно, - мелькнула мысль, явно ехидная, и,
похоже не моя.

- Нужно попробовать соорудить хотя-бы перчатку, собрав все силы, все
внимание... - бубнил я.

- Умения у тебя явно не хватает.

- Опять комментарий?! Ну вот, уже сам с собой заговорил, - произнес
я, при этом продолжив попытки создать перчатку.

Изделие с треском лопнуло, обнажив здоровенные когти отливавшие
цветом вороненой стали.

- Зато силы много... - послышался новый комментарий.

Следующее ваяние перчатки я начал с попытки уменьшить длину когтей, и
это мне удалось... - сантиметров до двух. Более аккуратный контроль за
процессом создания позволил мне скрыть измененную конечность черной
кожаной перчаткой. Вот только перстень, несмотря на все старания, оказался
поверх перчатки, словно он хотел видеть мир вокруг. Снять его и спрятать в
карман мне не удалось, но тем не менее это уже был явный успех. Эти
эксперименты окончательно утомили непривычный разум, я задремал.

Ввинтившийся в мозг вопль: "Осел, тебя сожрут!" - мгновенно вернул
меня к реальности (что было действеннее "осел" или "сожрут", я понять не
успел). Так как, даже не открыв еще глаза, я ощутил здоровенную змею,
готовую отобедать подогретой на солнце дичью. Моя (уже смирился) лапа
засветилась в этом мире на грани сна и протянулась к змее, увеличившись и
разорвав перчатку. Когти прежнего размера сомкнулись на змеиной голове.
Раздался жуткий хруст, что-то чавкнуло. Веки наконец раскрылись, - лапа
уже прежних размеров, все с тем же перстнем, блеснув на солнце, обтянулась
кожей. Кольцо снова находилось поверх перчатки.

Гадина все еще стояла в боевой стойке, но голова отсутствовала.
Вокруг разлетелись брызги, оставшиеся от нее. Змея была довольно большая,
раньше мне такие не встречались. Окраска о принадлежности к какому-либо
виду ничего не говорила, в учебнике биологии таких не упоминалось.

Все это безобразие длилось лишь мгновение. Я откатился в сторону,
приподнятая часть тела змеи рухнула на песок.

- Ничего себе, что-то у меня нет желания ссориться, - откомментировал
все тот же голос (пусть голос, так проще для моего перегруженного
впечатлениями восприятия).

Пришло время наконец чуть-чуть осмотреться и подумать. Я стал
выуживать свои воспоминания...

Странные сны иногда посещали меня. То было зыбкое колебание между
сном и явью. Собственно, даже не сон, а какое-то воспоминание, глубоко
укрытое в недрах памяти и сохранившее лишь детский страх перед
неизвестностью и мучительную боль утраты чего-то несвершившегося. Жизнь
неслась, раскручивая свою спираль, и вообще-то не сулила ничего нового или
необычного. Начинало казаться, что земной путь пройден. Все напоминало
последний день в городе, из которого уезжаешь вечерним поездом, а все дела
сделаны уже к обеду...

Воспоминания оживали шаг за шагом, короткими минутами перехода от яви
ко сну. И то, что так угнетало, постепенно проявилось. Я наконец
рассмотрел все. Но это была не более чем иллюстрация, она напоминала об
Этом как картина - настоящий шторм.

Что же сыграло роковую роль - любопытство, скука или судьба,
тянущаяся за мной из прошлого? Потом уже было трудно определить. Впрочем,
я не смог бы указать и точное начало пути. Что двигало мной? Мог ли я
предположить, что будет дальше, когда шаг за шагом пытался вдохнуть жизнь
в мертвые вихри иного мира.

Воображаемый мир стал оживать, исчезло ощущение натюрморта. Раз от
раза все глубже и подвластнее становилась бездна. Теперь я помнил детали,
все говорило, что именно Это было утеряно памятью. Но теперь чувство
детского страха сменилось ощущением глубокого удовлетворения понятым, а
может созданным? Что это такое? Трудно оценить. Но оно находилось рядом,
вполне реальное, твердо обосновалось и никуда не собиралось исчезать.
Огромная бездна, клубящийся туман, уходящий в бесконечность, смешанное
впечатление страшной высоты и невозможности разбиться. Мелькнула явившаяся
извне мысль, что эта мощь со мной навсегда, что путь открыт, что прежнего
счастливого неведения не будет никогда.

Такое заключение дало больше вопросов, чем ответов. И что с новым
знанием делать, кроме как нырнуть... Да, нырнуть в воображаемый туман,
который вам снился в детстве... Может лучше следовало обратиться к
психиатру?! Два укола в день, свежий воздух, и через месяц болезнь
пройдет. Но если это и было видением, то очень реалистичным. Что я
собственно теряю? Попробовать? И попробовал...

Чем же мое любопытство кончилось? Похоже, моя новая часть тела была
отрывочной копией из какого-то романа, скрещенная с весьма
быстродействующей системой защиты неизвестного принципа действия. Два
столь странно сочетаемых понятия дали этот удивительный гибрид. Какие
возможности у новой конечности - неясно, но она явно была частью меня, а
уж соображала значительно быстрее. Пришлось удовлетвориться пока таким
объяснением на сей счет.

Куда я попал, совершенно непонятно. Каким способом - некоторые
соображения теперь были... Похоже, неумелые эксперименты с необычными
образами привели на какой-то путь. Испугавшись, я попытался покинуть его,
и был выброшен в неизвестное место Земли. В это по крайней мере хотелось
верить. Пребывание в недоступной пониманию человека среде, помноженное на
испуг, дало такой странный результат. Вот, собственно, и все, что удалось
вспомнить и понять. Негусто.

Я встал, в обе стороны тянулся бесконечный пляж, края водной глади
видно не было. Продолжением песчаной полосы служил лес, перемежающийся
скалами. Из-за деревьев и каменных выступов далее ничего не
просматривалось. Понять, где я, не представлялось возможным. Любовь к
теплу, глубоко укоренившаяся в подсознании, оказала добрую услугу (при
суммировании сил, указавших мое нынешнее место пребывания), по крайней
мере, тут в данный момент тепло.

Насколько мог различить взгляд, никаких заметных следов человека или
иной жизни не имелось, кроме змеи. Правда это была уже не жизнь, только