Борис ШТЕРН

ЛИШЬ БЫ НЕ БЫЛО ВОЙНЫ или КРАТКИЙ КУРС СОЦРЕАЛИЗМА

"Где выражение зла, которого должно избегать? Где

выражение добра, которому должно подражать в этой повести?

Все хороши и все дурны.

Герой же моей повести, которого я люблю всеми силами

души, которого старался воспроизвести во всей красоте его

и который всегда был, есть и будет прекрасен, - ВРАНЬЕ."

Экономист Н.Ильин,

"Граф Толстой, как зеркало партийной

организации и партийной литературы"

1. РАЗВИТИЕ РЕВОЛЮЦИОННОЙ СИТУАЦИИ ВО ВСЕЯ-РУСИ

§1. ПРОИСХОЖДЕНИЕ СОЦРЕАЛИЗМА

В некотором ханстве, в некотором подпространстве, в ненашенские
времена жил да был во Всея-Руси богатырь с чуднЫм именем-отчеством
Соцреализм Максимильянович.

Как, спрашиваете, жить с таким именем?

Так вот и жить, пока не сгноят в лагерях или не прирежут цензурой -
не бросаться же под поезд, если ты не Илья Муромец, а какой-нибудь хрен с
бугра? Назвали - и назвали. Живи пока...

С папой и мамой богатырю Соцреализму повезло. Он родился под знаком
Буревестника на острове Капри в результате внебрачного романа популярного
пролетарского писателя Максимильяна Горькина с красивейшей цыганской
актрисой того ненашенского времени Ариадной Мариновой из Малого театра
МХАТ имени Немировского и Станиславича-Данченко одновременно.

§2. ЧЕМОДАНЧИК С ДВОЙНЫМ ДНОМ

- Очень своевгеменный гоман! Пгекгасный получился гебенок! - слегка
картавя, воскликнул по сему случаю тогда еще мало кому известный
богатырь-экономист Н.Ильин (сказать по правде, его вообще никто не знал) и
буквально в одну ночь, не задумываясь, накатал молочными чернилами
эпохальную статью "Граф Толстой, как зеркало партийной организации и
партийной литературы", в которой ударил в Царь-Колокол и призвал Всея-Русь
к топору против Чудища Облого, Стозевого и Лаяйющего под лозунгом:

"ДА ЗДРАВСТВУЕТ СОВМЕСТНАЯ ВЛАСТЬ!"

Под утро перечитал написанное, схватился за рано облысевшую
сократовскую голову, прижмурил глаза, с наслаждением вытянулся в кресле и
воскликнул:

- Ай, да, Пушкин, ай, да, сукин сын! Какая глыба, а? Какой матерый
человечище!.. До этого графа подлинного мужика в литературе не было!

Допил молочные чернила, скушал хлебную чернильницу и, очень довольный
собою, пошел спать.

К обеду экономист Н.Ильин проснулся, упаковал "Зеркало партийной
организации и литературы" в кожаный чемоданчик с двойным дном, вызвал
колокольчиком своего личного шофера Гулько Макара Егорьевича и отправил
его на коньках по вечному льду Чудского озера в редакцию газеты "Правда".
И хотя на линии границы жандармские псы-сатрапы, обнюхав чемоданчик и
ничего не найдя, с досады стукнули Макара Егорьевича револьвером по
голове, и тот чуть коньки не отбросил, но всеж-таки доставил второе дно по
назначению, и утром в День Печати газета "Правда" вышла в свет, как и
подобает.

Вот только у Макара Егорьевича с тех пор что-то с головой не в
порядке.

§3. В ТО ЖЕ ЛЕТО ОТ РОЖДЕСТВА ХРИСТОВА

В то же лето по старому стилю, пока богатырь Соцреализм в люльке
лежал и соску сосал, прочитала Всея-Русь в газете "Правда" про зеркало
Льва Толстого, наточила топор и поднялась на Чудище Облое, Стозевое и
Лаяйющее. Надоело народу жить и работать на дядю - равно и за того парня.
Плевали в Стозевого, били, крыли, подначивали, клеили прямо на хари
предосудительные прокламации и, вообще, пушкинский безмолвный народ уже не
молчал в тряпочку, а применял против Чудища Лаяйющего всякие глаголы
великого межнационального языка, не известные даже живому словарю
Владимира Даля, лучшего друга Пушкина - уж кто-кто, а друзья разбирались в
глаголах.

Двенадцать лет как день пролетели...

Хоть бы хны!

Бывало, одну Голову срубят, тут же две другие отрастают по
генетическим законам Менделя.

Ходили отважные робеспьеры к дедушке Мичурину за советом, тот
отвечал:

- Не знаю, как так получается, - честно признавался старик. - Все это
вейсманизм-морганизм и томление духа, а я не теоретик, но практик. Надо бы
на дрозофилах попробовать.

Таким вот Макаром.

§4. ЧУДИЩЕ ОБЛО, СТОЗЕВО И ЛАЯЙЮЩЕ

В ответ на глаголы Чудище подлое лишь лениво отгавкивалось, щеря
зубы, а самых надоедливых якобинцев, как мух дрозофил, ссылало за Полярный
Круг в Туруханское ханство на разведку нефтяных месторождений, откуда те
тут же возвращались на попутках или собственным ходом. Их - туда, они -
оттуда.

В сущности, Чудище Лаяйющее давно отжило свой век и уже не содержало
в себе ценной генетической информации. Ему бы добровольно уйти с
политической арены цирка - снять шаляпинским жестом мономахову
шапку-ушанку, сдать ее под расписку в Музей Этнографии, Антропологии и
Народов Мира и красиво удалиться, прикрыв за собой дверь, - да все как-то
лень, обломовщина... Валялось Чудище на диване, все тянуло с отставкой,
откладывало - то крестьянская реформа подоспела, то всенародный
референдум, а то и столетний юбилей со дня смерти поэта Пушкина. А
столетняя война в Персидском заливе? А очередной перераздел Польши? А
разрушение Берлинской стены? То - то, то - это...

И еще такое соображение:

- Как это, мол, без НАС, Обла, Стозева и Лаяйюща, наш безмолвный
народ проживет? Не протянет ли ноги от голода кормилец наш?

- Всенепременно протянет, Ваше Стозевое Величество! - подгавкивали
придворные псы-сатрапы и виляли хвостами во главе с фон Бункер-Бундом. -
Ни Мичурин с грушами не поможет, ни квадратно-гнездовой способ Лысенко.

За народ, значит, беспокоилось Чудище. До всего ему было дело...

Но если совсем откровенно - за власть цеплялось.

А зачем ему власть? Что ему в той власти?

§5. ДРУГИМ ПУТЕМ

- Куда же вы, сударь, прете? - с досадой спрашивало Чудище, когда ему
под Старый Новый Год старший брат экономиста Н.Ильина прямо под диван
подложил адский механизм с дистанционным управлением, но придворные
псы-сатрапы вовремя унюхали и обезвредили.

- Зачем все это? - допытывалось оно. - Перед вами же ж стена!

- Стена, да берлинская! Пни, и развалится! - смело отвечал за братана
экономист Н.Ильин.

- А что потом? - удивлялось Чудище.

"А потом

мы пойдем

другим

путем"

...ответил стихами экономист Н.Ильин.

- Каким-каким? - не расслышало Чудище.

- ДГУГИМ! - с французским прононсом повторил экономист Н.Ильин, и по
дну Финского залива ушел со своим шофером Макаром Егорьевичем, у которого
крыша поехала, от преследования псов-сатрапов в соседнюю страну
Хренландию.