Василий Щепетнёв
Седьмая часть тьмы
сторон. - Ни складки, не морщинки, блеск!
нервничал и потому был особенно развязен, болтлив и позволял себе
пошлости, немыслимые в иное время.
менее всего. Через силу он рассматривал отражение, лицо казалось
длинным и унылым, но бледности не было, или она не бросалась в глаза,
а это главное.
фрак и на мгновение задержал ее:
побежит по Крещатику!
нарочно для этого пришитого со внутренней стороны - Никто и не
догадается. Игрушка, а не пистолет. Ты сам попробуй, вдруг цепляет.
быстро выхватил.
не цепляло, портной свое дело знал.
дальней стене комнаты.
понимаешь? - Николя встал в позу, скрестил на груди руки:
этого две недели посещал тир Рахманова, стрелял из "Монтекристо", и
под конец получалось совсем недурственно, тому свидетельство
безделушки на этажерке, призы. Хозяин тира даже уверял, что у него
несомненные способности. Наверное, хотел подольститься к выгодному
посетителю, сделать завсегдатаем, а приятно было.
нехороших. Он от другого пистолета, и потому непременно заклинит
механизм.
остановишься. Про пистолет потом напишут, и все станет ясно, железка
немного подвела.
прошли в лихорадочном бреду, все путалось, сны и явь.
предохранитель, вернул в карман. Теперь браунинг ощущался иначе,
ледяной спящей змеей, готовой в любой миг отогреться и ужалить.
- начал опять оправдываться Николя.
чувство, словно Николя - нет, не обманывает, но ищет выгоду, свой
интерес.
будущего.
посмотрел на часы.
ждет.
времени. Да и неловко было, Николя смотрел куда-то вбок, напряженный,
испуганный, Дмитрию стало его жаль.
дороги необычайно - визит императора создал бешенный спрос, было
досадно отдавать столько денег, но положение обязывало. Явиться в
театр пешком значило неминуемо навлечь подозрения, сегодня любой
богатей считал за великую честь получить билет хотя бы на галерею, и
потому приходилось стараться - не выделиться.
чинный, напоминал вдовушку, ждущую смотрин, принарядившуюся и
взволнованную, хочется опять замуж, да не за абы кого, новый муж -
новая жизнь, какой она станет, решится нынче.
жандармы. Дмитрий старался выглядеть непринужденным и спокойным, как и
должно быть всякому, едущему в театр сегодня. У подъезда он соскочил с
пролетки, расплатился и прошел среди гуляющей публики, половина
которой тоже, вероятно, были жандармы, одетые в штатское. Билет
осмотрели внимательно, но на самого Дмитрия внимания не обращали.
несмотря на ранний час, заполненную людьми, устроился в уголке со
стаканом крюшона. О многих, находящихся здесь, он был наслышан,
некоторых знал в лицо, но ни с кем не был знаком даже шапочно.
Эмпиреи! Он едко рассмеялся, разумеется, про себя, представив, как
завтра все будут рассказывать, что "видели его вот как вас, на
расстоянии руки", но быстро перешел на другое - представил венские
кафе, где люди также незнакомы, но все милы и приветливы, сам воздух
другой, вольный, пьянящий. Он был в Вене в позапрошлом году, и с тех
пор сердцем стремился туда вновь. Средства у них с Николя тогда были
самые скудные, и прожили они не полгода, как рассчитывали, а всего
четыре месяца, но какие зато были месяцы! Если у кого и возникали
догадки насчет них, то держались при себе. Частная жизнь. Такие
парочки Вене были не в диковинку, некоторые кафе существовали
исключительно для них, но Дмитрий с Николя предпочитали ходить в
обычные - покойнее и уютней. И к чему дразнить гусей?
здесь, в Киеве... Дмитрий помнил, как Николя плакал и заламывал руки,
когда к нему пришли наши и пригрозили разоблачением. Для Николя это
означало бы полный крах, да и Дмитрию тоже ничего хорошего не сулило.
Наши не требовали денег, да и смешно, откуда деньги у Николя, отец
держал его строго, ограждая от соблазнов или просто из скупости, не
было денег и у Дмитрия. Будут, будут деньги, сказали наши, и, надо
отдать должное, деньги появились. А в ответ - окажите услугу, убейте
одного негодного человечка, да не человечка, хуже - сатрапа. Повторите
одесский подвиг, и все передовые люди отдадут вам жар своих сердец
(выспренность фраз была присуща нашим, словно цеховое знамя). Первой
мыслью было - бежать, но куда? На что? И потом, разве бегство
предотвращало скандал? Потом у Николя возникла идея, поначалу
показавшаяся авантюрной, неисполняемой, но с каждым днем идея
становилась реальнее, ощутимей. Наши терпеливо ждали, посещение Киева
нельзя было ускорить, А Николя и он тем временем пошли на сговор.
Помогло то, что сатрап явно терял милость, проучить его хотели не
только наши. Тем не менее, все было зыбко, ненадежно, страшно.
и занял свое место. Место оказалось неважное, в третьем ряду, он
томился; пудра и духи, которыми безмерно пользовались киевские
гранд-дамы, душили его, он едва сдержал кашель.
пытался уловить смысл, и не мог. Другие тоже не обращали на действие
внимание, всё больше тянулись увидеть государя, что отсюда, с балкона,
было просто невозможным; потом утешились перебором виденных отсюда.
равно, отсюда все затылки казались одинаковыми. Выстрелить сейчас
невозможно.
малодушно надеясь, что вдруг оно окажется пустое - болезнь или
внезапные дела отзовут его обладателя отсюда и понимая, что такой
поворот событий только бы ухудшил положение, но так хотелось отсрочки.
чувствуя в себе уверенности, пошел к лестнице, но на середине пролета
живот скрутило, и он едва успел добежать до ватерклозета, такой
сильной оказалась нужда. Как ни странно, страх ушел. Он стал смешон и
противен самому себе, но что ж с того?
человеком особенным, сверхволевым, и вот - подтверждение. Ничего,
ничего.