Михаил АХМАНОВ

СОЛДАТ УДАЧИ

Часть 1

ОСТРОВ

Глава 1

Мрак был глубоким, безбрежным, непроницаемым; знакомая тьма Инферно,
объявшая Дарта в десятый или двадцатый раз. В точности он этого не знал -
ментоскопирование, которому его подвергали на Анхабе, ликвидировало часть
воспоминаний. Помнились основные факты - те, что могли считаться драгоценным
опытом, полезным в дальнейших странствиях; но от многого остались лишь
смутные проблески, скользившие меж явью и сном, туманные картины, странные
пейзажи, призраки действий и привидения слов. Эйзо, Растезиан, Лугут,
Буит-Занг, Конхорум, Йелл Оэк? Звуки-символы, олицетворявшие миры, все еще
не были позабыты. Но что он там отыскал? Какие подвиги совершил? И как
вернулся? С позором или увенчанный славой?.. Ни Джаннах, его сеньор и
господин, ни тем более Констанция не говорили на эти темы, но странствия
Дарта продолжались - значит, поиск был пока безрезультатным.

Возможно, на сей раз?

Мрак отхлынул, сменившись неярким мерцанием стен Марианны, и Дарт
перекрестился. Символический жест, почти бессознательная реакция, наследие
прежней жизни? Такое же, как шпага и кинжал в магнитных креплениях его
скафандра, как странное словечко "сир" и как его собственное имя?

Подпространственный скачок в Инферно был завершен. После давящей тьмы и
ощущения холодных, леденящих кровь объятий рубка системного корабля казалась
уютным прибежищем; мягкий зеленоватый свет успокаивал, шелест гравиметра и
генераторов дисторсионного поля напоминал о трепете листвы под ветром,
налетевшим с горных пиков. Их названий не сохранилось в памяти Дарта, но
временами ему снились каменистые кручи, дуб у обрыва - огромный,
величественный, с черной морщинистой корой, синее небо и облако, похожее на
птицу, парившую над неприступной вершиной.

Он вздохнул и снова перекрестился, царапнув перчаткой о лицевой щиток
скафандра. Что поделаешь, привычка! Хотя после этих бесконечных лет он не
верил ни в дьявола, ни в бога и полагался лишь на собственную удачу.

Колпак кабины, внезапно мигнув, стал прозрачным. Дарт запрокинул голову.

Знакомый вид, такой же, как в мнемонических картинах Джаннаха? Два
безымянных светила, голубое и алое, таившиеся во тьме и пустоте: голубой
гигант в обрамлении протуберанцев и его покорный спутник - красное солнце,
остывающий уголек, будто унесенный вихрем из звездного костра Галактики. Две
драгоценности из королевской короны: тускловатый, припорошенный пылью рубин,
а рядом - сапфир, сверкающий победным блеском?

Прищурившись, Дарт поглядел на голубую звезду, затем веки его опустились,
не выдержав яростного сияния. Он пробормотал:

- Мон дьен!.. Горит, будто око Люцифера в преисподней? Ну и зрелище,
клянусь Создателем!

Марианна пробудилась, будто вырванная его голосом из сладкой дремоты. Мир
за прозрачным колпаком дрогнул, голубое солнце поплыло назад, откатываясь за
спину Дарта, кресло, в котором он сидел, повернулось - так, чтобы овальная
панель гравиметра была перед глазами. В ее глубине скользили мглистые тени,
эхо ветров и бурь, ярившихся в пространстве, - привычный Дарту образ, более
ясный, чем формулы и чертежи анхабских математиков. Впрочем, знания формул и
чертежей от него не требовалось: зачем они разведчику, наемному
солдату-кондотьеру? Он был всего лишь пассажиром, частью системного корабля
- правда, самой важной и совершенно незаменимой.

Кабина наполнилась звуками. Генераторы смолкли, зато начал посвистывать
корректор траектории и шелест гравиметра стал громче; к ним добавились рык
планетарных ускорителей, отчетливые щелчки биотелеметрии и грозное,
нараставшее с каждой секундой гудение дисперсора - его экран с семиконечной
пентаграммой вдруг ожил, наполнился светом и глубиной, бросая серебристые
отблески на скафандр Дарта. Потом что-то грузное заворочалось в дальнем
конце кабины, запыхтело, зашаркало, и он услышал гулкий бас Голема-ираза:

- Функционирую нормально, мой капитан. Готов служить.

Повернувшись, Дарт оглядел массивную серую тушу на четырех ногах и
произнес:

- Время службы не пришло. Спи, мон петит!

Шарканье стихло.

Далекие звезды тронулись в путь за прозрачным колпаком, алое солнце
переместилось в его центр - Марианна маневрировала, покачивалась среди
гравитационных приливов и отливов, словно рыбачья лодка на волнах прибоя.
Она была на удивление молчаливой, и Дарт мог бы пересчитать по пальцам те
случаи, когда он слышал ее голос, грудное, теплое и мягкое контральто.
Редкостный талант для дамы! Молчать и говорить по делу - свойство, которым
господь наградил скорее мужчин, чем женщин? Он понимал, что Марианна - всего
лишь мыслящий анхабский механизм, такой же, как Голем-ираз, но, тем не
менее, корабль ассоциировался у него с женщиной. Даже не просто с женщиной,
а с благородной принцессой или герцогиней, хранящей своего верного рыцаря в
пути и вдохновляющей его на подвиг.

Рыцарь, принцесса, герцогиня? Эти слова тоже пришли из его прошлого, и
смысл их оставался неясным, но волнующим, как мимолетная улыбка Констанции.
Она была очаровательной! Темноволосая, с голубыми глазами, чуть-чуть
вздернутым носиком и белоснежной кожей, отливавшей розовым опалом? Дарт не
знал, почему она приняла такую внешность - может быть, затем, чтобы
напомнить ему о прошлом и расположить к сотрудничеству. Этого она достигла:
когда он видел ее улыбку, то чувствовал, как замирает сердце и тянется к
шпаге рука, дабы пронзить неведомых соперников. В такие мгновения он был
готов отринуть обещанную награду, забыть земные сны и жить в летающих
дворцах Анхаба, остаться в хрупкой колыбели, баюкавшей последних из его
хозяев. Остаться навсегда! Лишь бы видеть ее, касаться тонких пальцев и
шелковых прядей волос, любоваться ее улыбкой?

Он заворочался в кресле, потом, вздрогнув, расширил глаза: над ним,
заслоняя алое солнце, медленно полз туманный диск. Даже с большого
расстояния чувствовалось, как он огромен - гигантская линза величиной с
планету, загадочная конструкция Ушедших Во Тьму, целый мир с горами и
океанами, с речными долинами и лесами; возможно, мир населенный, что делало
его еще опаснее. Этот искусственный планетоид вращался по орбите вокруг
голубой звезды, обращенный к ней выпуклой стороной, тогда как другая,
вогнутая, смотрела на алое солнце. Так было с момента его сотворения
Темными: чудовищный диск кружил в пространстве век за веком, не зная ни
восходов, ни закатов, не ведая о мраке ночи и звездных небесах, всегда
купаясь в голубом и алом свете. Как полагали Ищущие на Анхабе, его кружение
длилось пару миллионов лет - быть может, немного больше или меньше. В общем,
достаточный срок, чтобы внушить уважение и трепет любому смертному существу.

Дарт сглотнул, чувствуя, как пересохло в горле. Его повелители-анхабы
являлись древней расой, Давно клонившейся к упадку; их и землян разделяло
сто или двести тысячелетий, немалый период времени, который он не мог
по-настоящему осмыслить. Но этот планетоид был еще древней. Гораздо древней!
И он хранил секреты, какое-то знание, неведомое анхабам, то, что не первую
тысячу лет искали их слуги - искали долго и упорно, в чужих мирах, у самых
дальних звезд. Дарт тоже относился к этим слугам, если оставить в стороне
соображения вежливости и пиетета. Древняя тайна была ценой его свободы и
возвращения на родину.

Планетоид неторопливо приближался; его вогнутую поверхность, обращенную к
красному солнцу, окутывали облака. Изображение на панели гравиметра
сделалось четким, контрастным, затем чудовищный диск перевалился на ребро -
будто серебряное блюдо, желавшее похвастать тем, какие узоры выбиты на нем с
той и другой стороны. Дарт терпеливо ждал, пока Марианна не закончит пару
витков вокруг гигантской линзы; наконец, над его головой раскрылись лепестки
коммуникатора, и узкий стремительный луч затанцевал в воздухе, рисуя символы
и цифры.

Новостей оказалось немного; повторялись данные первой разведки,
выполненной беспилотным анхабским зондом, обнаружившим планетоид. Его
диаметр, в привычных Дарту мерах, равнялся четырем тысячам лье, толщина -
восьмидесяти шести , а превышение выпуклости над краем - сорока двум. Рельеф обеих
поверхностей, голубой и алой, был идентичен: тут и там центральную - или
полярную - часть занимали океаны в ожерельях горных хребтов с изрезанными
краями, похожие на расплывшихся медуз, а по периметру материки были охвачены
кольцевыми водными пространствами, которые тоже полагалось бы счесть
океанами - не очень широкими, зато огромной протяженности в двенадцать с
половиной тысяч лье. Полярные и периферийные эстуарии соединялись могучими
реками по дюжине с каждой стороны, и потому континенты напомнили Дарту
круглый пудинг, разрезанный на треугольные дольки.

Затем пошла информация полюбопытней. Беспилотный зонд, предшественник
Марианны, просканировав поверхность диска, определил, что горные массивы
тянутся на глубину двух лье - где-то побольше, а где-то поменьше, особенно
под океанским дном. Ниже, под слоем базальтов и гранитов, располагалось
нечто странное - сплошной и, вероятно, прочный монолит, служивший основой
всей конструкции; он не пропускал никаких излучений, даже нейтрино, и был
абсолютно инертен. Другие его особенности казались столь же загадочными:
так, например, генерация поля тяготения, всегда направленного к плоскости
диска и менявшегося с периодом в тридцать часов, благодаря чему влага
циркулировала в атмосфере между периферийными и полярными океанами.

Исследование этого материала и являлось ближайшей целью Дарта, а чтобы
докопаться до него, Марианну снабдили молекулярным дисперсором и
оборудованием для быстрого и эффективного каротажа. "Возможно, зря, -
подумал Дарт, взирая с напряженной усмешкой то на панель гравиметра, то на
поток значков и цифр, исторгнутых коммуникатором. - Кажется, в горных