Джон Браннер
Квадраты шахматного города
1
а вернее, он занимал меня своими разговорами. Это был еврей лет пятидесяти
пяти, выходец из Европы, семья которого в начале второй мировой войны
вынуждена была эмигрировать после оккупации страны нацистами. Хотя сосед
мой очень гордился своим европейским акцентом и по меньшей мере раз десять
повторил: "Вы, вероятно, обратили внимание на мое произношение?" - мне все
же не удалось определить, откуда он родом.
проводил больше времени, чем в Агуасуле, однако предпочтение им последнего
не вызывало никаких сомнений. Он не упустил возможности обратиться к
стюардессе на плохом испанском, который звучал нелепо и был гораздо хуже
моего, хотя, само собой разумеется, стюардессы, летающие по этому
маршруту, свободно владеют английским, испанским и португальским.
чтобы показать в иллюминатор достопримечательности Вадоса. Кончилось тем,
что стюардесса по-английски настойчиво попросила его пристегнуть привязные
ремни. Обращение на "чужом" языке повлияло на него, пожалуй, больше самой
просьбы и заставило наконец успокоиться и принять нормальную позу. Только
после этого я смог оградить свои мысли, но отнюдь не уши от его
темпераментных комментариев.
еще не бывал, гораздо больше его, - а я был почти уверен, что имею о
Сьюдад-де-Вадосе намного лучшее представление, чем те из его жителей, кто
не наделен пытливым взором и, изучая город, неделями не бродил по его
улицам. Мне было известно, что лет десять назад на совершенно голом месте,
среди скал, было решено создать новую столицу. Прежде всего были построены
дороги, горные потоки направили в бетонное русло, установили генераторы,
питающиеся солнечной энергией; материалы и оборудование доставляли на
мулах, а там, куда не могли вскарабкаться и животные, пришлось прибегнуть
к помощи вертолетов. И вот теперь на этом некогда пустынном месте
раскинулся цветущий город с полумиллионным населением.
находились четыре огромные площади, в них вливались три гигантские
транспортные артерии - шестиколейные суперскоростные автострады,
связывающие столицу с Астория-Негра и Пуэрто-Хоакином на побережье и с
Куатровьентосом - нефтяным центром, служившим источником благосостояния
Агуасуля, которому и сам город был обязан своим существованием.
отвоеванную у гор посадочную полосу, я почувствовал нечто похожее на
волнение, которое испытывал мой сосед по креслу. Скорее всего это
объяснялось тем, что мне никогда еще не доводилось видеть ничего, что так
соответствовало бы духу и времени двадцатого века.
лучшем случае мелкого кустарника!" Очевидно, я не смог скрыть своего
волнения, и сосед мой, заерзав в кресле, удовлетворенно хмыкнул.
словно внес личный вклад в открывшуюся нам привлекательную картину.
города действительно производила сильное впечатление. Но если все на самом
деле так прекрасно, как кажется из окна иллюминатора, то зачем нужен здесь
я? Я не знал, стоит ли спросить об этом своего соседа, но, подумав, все же
сдержался.
вручил свою визитную карточку. На ней значилась фамилия Флорес с адресами
на Мэдисон-авеню и в Вадосе.
может быть. За столько лет нивелировался не только так высоко ценимый им
европейский акцент - он стал космополитом, утратив национальные черты.
родиной и в то же время не упустить привилегии ее гражданина пройти вне
очереди таможенный досмотр. В конце концов последнее взяло верх. Но прежде
чем мы расстались, он указал рукой на портрет, висевший за спинами
таможенников.
носит наш город. Наш президент!
а, как это теперь обычно бывает, таможня в первую очередь пропускает
граждан собственной страны. Я направился к скамейке, стоявшей в
противоположном конце узкого, вытянутого зала, закурил и приготовился к
томительному ожиданию.
ощущалось и нещадно палившего снаружи солнца. Свет проникал сквозь щели
высоких окон с зелеными жалюзи. Не было слышно даже жужжания мух, что в
этих широтах само по себе считалось немалым достижением.
заинтересовал человек, именем которого еще при жизни назван город, да не
просто город - столица. Дело в том, что Вадос в какой-то степени стал моим
новым работодателем. Формально я поступал в распоряжение муниципалитета
Сьюдад-де-Вадоса. Вадос же являлся одновременно мэром города и президентом
республики. И насколько мне было известно, во внимание принималось лишь
его мнение.
скромном белом костюме. Узкий черный галстук делил его грудную клетку
пополам. Военная выправка и гордая осанка придавали ему молодцеватый вид,
отчего он казался выше, чем в жизни, - я знал, что рост его около шести
футов. Президента запечатлели смотрящим прямо в камеру, отчего глаза
Вадоса неотрывно следили за мной. Портрет был сделан весьма
профессионально и создавал ощущение непосредственного присутствия. Тонкие
черные усики и темные волосы подчеркивали чрезмерную бледность лица. В
руках президент держал шпагу с золотым эфесом, казалось, он хочет скрутить
ее в спираль, словно стебель сахарного тростника.
по мнению Флореса, великий человек. Безусловно, он обладал незаурядными
способностями: за двадцать с лишним лет правления добился благополучия и
процветания страны, не говоря уже о Сьюдад-де-Вадосе - украшении и
гордости Агуасуля.
с песком, я по мягкому настилу направился к таможенной стойке. Носильщик
забросил мой багаж на ленточный конвейер, который подкатил все вещи прямо
к подавшему мне знак чиновнику. Это был смуглый человек в мрачной черной
униформе с серебряными знаками отличия, пальцы его были испачканы голубым
мелом, которым он делал пометки на чемоданах.
по-английски?
Скорее всего, он впервые видел австралийского подданного.
заинтересованности. - Туризм?
над моим чемоданом.
движения на оживленных магистралях, разработкой мер по предотвращению
пробок на станциях метро, выходах...
здесь, в Вадосе?
получил предложение. Наверное, это не было связано просто с признанием
моих заслуг в кругу коллег, с которыми я работал. Сьюдад-де-Вадос являл
собой не только суперновый город, он служил эталоном как в
градостроительстве, так и в решении транспортных проблем. И если тебе
доверяют улучшить почти совершенную модель, это не только честь, но и
предел мечтаний для всякого специалиста.
утверждения застройки города, произошли определенные изменения. Но и
лучшие математики, и самые совершенные компьютеры не застрахованы от
возникновения непредсказуемых сложностей. Эксперимент был единственным
средством выявления вероятных просчетов.
избавиться. Он подбросил мелок, решительным движением поймал его и зажал в
руке.
сказал он.
настроение. Однако жизненный опыт подсказывал мне, что иногда желаемого