Михаил Веллер

Приключения майора Звягина

Вместо пролога. СВОЯ РУКА - ВЛАДЫКА

"Делай что должен, и будь что будет".

Рыцарский девиз.

"Надежда в Бозе, а сила в руце".

Надпись на клинке гетмана Мазепы.

Леня, ты совсем не интересуешься перестройкой,- упрекнула жена из-под
вороха газет, в то время как телевизор сулил крушение Ленинграда по всем
статьям вплоть до кислородного голодания.

- Да,- флегматично согласился Звягин,- я совсем не интересуюсь
перестройкой.- Он перелистнул атлас кошек, изданный в ГДР, которой ныне
уже не существовало.- Ты знаешь, чем отличается сиамская пуховая от
сиамской короткошерстной?

- Ты аполитичен! - с негодованием констатировала жена.

- Я аполитичен,- кротко кивнул Звягин, любуясь кошачьим портретом.

- А в газетах пишут...

- Я знаю, что пишут в газетах.

- Что же?

- Все то же.

- А именно?

- Что жрать нечего. Что Союз разваливается. Что экономика впадает в
столбняк. Что вагоны не разгружены, депутаты продажны, прошлое трагично,
будущее мрачно, а вообще я не люблю коллективных неврозов.

- А что ты любишь? - поинтересовалась жена.

- Чтоб было интересно. И лечить людей. Первое - от характера,
очевидно, второе - от профессии.

- А это тебе не интересно?! - и она, с характерными интонациями
учительницы с двадцатилетним стажем, стала читать о благополучном
пенсионерстве палача, пытавшего Вавилова.

- Я бы его убила! - с прямотой звенящей юности отчеканила дочка,
появившаяся в дверях.

- М-да? - зевнул Звягин.- И как же бы ты его убила?

- Расстреляла!

- Из чего? Из косметички?

Всклубился легкий семейный спор о преступлении и наказании, причем
насколько агрессивна и непримирима была женская часть семьи, что
школьница, что школьная учительница, настолько же добродушен и покладист
был муж и отец семейства.

- Можно подумать, ты не носил офицерскую форму!

- Что выдавали, то и носил.

- Как ты можешь, с твоим равнодушием к людским страданиям, быть
врачом!

- Легко и беззаботно. Тут главное - хорошо выспаться,- и Звягин
поднялся с любимого дивана и проследовал в спальню.- Жду жену с первым
дилижансом! - крикнул он оттуда.

Утром, вскочив бесшумно (разминка, душ, кофе,- было воскресенье, и
домочадцы отсыпались), он перелистал газеты, пробежал давешнюю заметку и
задумался коротко: в глазах проявлялась улыбка угрюмая.

На "скорой", если воскресенье выпадает на середину месяца и погода
приличная - чтоб меньше автослучаев, можно и расслабиться слегка: в
свободное время, давно зафиксировано, людям реже требуется срочная
медицинская помощь. Судачили - надоело:

- У "Гостиного" болгарские по три ре пачка - всегда...

- И чуть не сотня случаев по городу - потравились все этим узбекским
виноградом.

- Продовольственные поставки в рамках джихада!..

- Я все понимаю, но почему шапок-то нигде нет!..

- И что поразительно: бензина нет - а автослучаев больше... Выехали
на вызов, шофер музыку врубил, фельдшер подремывал в салоне - молод, явно
нажрался вчера, в субботний-то вечер, несмотря на дефицит спиртного;
дефицит женщин ему, судя по темпераменту, слава Богу, не грозит.

- Гриша,- обернулся Звягин,- ты знаешь, что в старые времена
говорилось: врач не стал врачом, пока не заполнил своими пациентами
кладбище?

- То-то на кладбище очереди,- отозвался Гриша.- И это еще врачей не
хватает.

Помолчав, Звягин ответил не совсем понятно:

- Каждому - свое место,- сказал он.

- И свое время.

- Точно,- сказал шофер. Завизжали виражом под Охтинский мост.

- Увольняясь из ГБ, они меняли фамилии,- сказал Звягин, но на самом
деле не произнес вслух, а лишь подумал. Любое лишнее слово нам ни к чему.

Отработав и вернувшись на станцию, плюхнулся в продавленное кресло
под окном и скрестил вытянутые ноги: "Основа действий что? - план. Основа
плана что? - информация. Основа информации что? - утечка на стыках.
Податливые звенья кто? - клиентура. Лучшая клиентура кто? - женщины,
разумеется. Так, майор, а теперь проведем археологические раскопки в нашей
богатой и замусоренной памяти".

Лишь через сутки, дома, облюбовав страницу в записной книжке, пухлой,
как батон, и тяжелой, как граната, он набрал телефонный номер:

- Татьяна Ильинична? Доктор Звягин беспокоит. Как здоровье? Это в
порядке вещей... Достанем, какой разговор... Нет, просто так, ничего не
нужно. От чайку никогда не отказывался. Свободен. Завтра в семь, так
точно. Посвистел "Турецкий марш", позвонил еще раз:

- Саша? Слушай, есть разговор. Да, ты упоминал как-то... Не
телефонный, безусловно. А чего откладывать.

Еще пара звонков, и он заходил по ковру взад-вперед, сунув руки в
карманы и удовлетворенно хмыкая; хмык получался с каким-то металлическим
холодным мурчаньем.

- Я об тебя руки марать не буду,- ласково пообещал кому-то Звягин.- Я
тебя ножками стопчу. В пыль! Понял?..

Лицо его приняло выражение спокойной сосредоточенности, как у
рулевого на штурвале, выцелившего точку курса на горизонте.

Татьяна Ильинична, отцветшая блондинка, принимала его в небольшой
респектабельной квартирке - полуделовой, полубудуаре хорошо пожившей дамы.

- Какие цветы! Узнаю гвардию. Офицеры и джентльмены - это одно и то
же.

Пили французский коньяк крохотными глоточками и цейлонский чай:
говорили легко, с игривостью, на подтексте не существующего, но как бы не
исключаемого флирта.

- Благодарю,- приняла она две упаковки регипнола.- Только хорошее
снотворное может гарантировать хороший сон в наше время и в моем возрасте.
Звягин отвесил комплимент.

- Так чем могу отслужить, в свою очередь? - осведомилась хозяйка с
весомостью сильного человека, привыкшего выигрывать по правилам игр этого
мира.

- Когда-то был я лейтенантом,- сказал Звягин,- и влип по молодости и
невоздержанности языка в скверную историю.

- Где и когда это было? - быстро спросила Татьяна Ильинична.

- И мне крепко помог один человек из вашего ведомства.

- Вот не знала о ваших делах с госбезопасностью.

- Недавно я наткнулся на его фамилию в газете. Причем в отрицательном
смысле.

- Кто ж сейчас положительно отзывается о КГБ.

- Поскольку по характеру своему я не люблю собак, пинающих дохлых
львов...

- Порядочным офицерам это свойственно.

- ...я бы хотел именно сейчас поблагодарить этого человека, уже
старика, пенсионера, за сделанное им добро. Чтоб не считал всех подонками.
Не люблю сливаться с обществом.

- Узнаю ваши капризы...- сощурилась Татьяна Ильинична.

- Не люблю ничего недоделанного,- ответил Звягин.

- Кто желает, но не действует, тот плодит чуму. Не знаете, кто это
сказал? Вильям Блейк.

- Мне бы ваше образование.

- Как его фамилия?

- Тогда его фамилия была Хват. Она чуть шевельнула бровью.

- В звании полковника или подполковника, очевидно.

- О нем сейчас стало известно много неблаговидного. Если правда то,
что пишут,- преступного даже.

- Меня это не касается!

Отпили чай. Она задымила тонкой американской сигареткой.

- Но я не работаю ни в кадрах, ни в архиве, милый Леонид Борисович.

- Простите, если это невозможно - вопрос снят.

- Ну... вовсе уж невозможного ничего нет. Звягин, отведя как бы в
задумчивости взгляд, повернул лицо в наивыгоднейший ракурс, подчеркивающий
резкость черт, квадратность подбородка и холодную прозелень глаз.

- Экий вы голливудский киногерой. Так бы и врезалась по уши... да с
вами ведь это безнадежно. Махнула рукой, рассыпала смех.

- Вы не торопитесь? Достаньте-ка во-он ту бутылочку из бара. А
просьба ваша - какая ерунда, попрошу из отдела послать запрос. Послушай,
Звягин,- перейдя на ты, взглянула с нагой прямотой,- я тебе нравлюсь?
Звягин мурлыкнул металлически и звякнул бокалом. "Захотелось мартышке