Глеб Голубев

След Золотого Оленя

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ЗАГАДОЧНЫЙ КЛАД

1

Он отвернул кусок мокрого брезента - и передо мной тускло засияло
золото.

Древние сокровища. Скифское золото!

Я смотрел на драгоценности и все еще не верил глазам.

Все началось с будничного телефонного звонка.

Телефон затрезвонил громко и требовательно. Я с укоризной посмотрел на
него, но он не унимался. Пришлось взять трубку. Я приложил ее к уху и
прижал плечом, пытаясь продолжать писать. Но не тут-то было. В трубке так
загремел чей-то хриплый прокуренный голос, что я поспешил отнести ее
подальше от уха.

- Але! Это музей? Але!! - надрывался голос.

- Да, да, это музей. Зачем так кричать? Что вы хотели?

- Присылайте срочно вашего представителя... Или нет, лучше приезжайте
сами. Дело чрезвычайно важное... Мы тут ломали дом в Матвеевке, хибару,
понимаешь, форменную... И нашли в подполе целый клад - вазу, сдается,
золотую, оленя золотого и бритву, кажись, серебряную. И висюльки тоже
вроде золотые, дюже старые. Были спрятаны в чемодане.

- В каком чемодане?

- Ну какой чемодан? Обыкновенный, фибровый. От него, почитай, одни
запоры да ручка остались, все к чертям погнило. А висюльки - как
новенькие. Мы грязь с них стерли, они прямо засияли. Чистое золото,
честное слово! И бритва серебряная.

- Да откуда вы звоните? Кто это говорит?

- Говорит Працюк Андрей. Экскаваторщик я, из шестого СМУ. Мы тут в
Матвеевке работаем, расчищаем площадку строителям, сносим старые хибары. И
наткнулись на клад. Только приезжайте поскорее, а то мне работать надо...

Прокуренный голос умолк. В трубке что-то шуршало и попискивало. Я
положил ее на рычаг и некоторое время недоуменно смотрел на телефонный
аппарат. Мог ли я представить в тот момент, какая необычная история
начинается этим странным звонком?

Последние четыре года я занимался раскопками на трассе быстро
продвигавшегося через степь к жаждущей Керчи Северо-Крымского канала.
Нужно было обследовать все древние погребения, чтобы они не пропали для
науки в ходе строительства. Работа была, конечно, важная, совершенно
необходимая, но, признаться честно, не очень интересная. Мы раскапывали
все курганы подряд. Большинство их принадлежали еще к эпохе бронзы и для
меня, скифолога, интереса не представляло. Скифских же курганов попадалось
пока мало, да к тому же все они, как водится, были разграблены еще в
древности. Однако за это время кое-какой материал накопился, и в прошлом
году мне удалось наконец защитить кандидатскую. Но при всем том меня
тяготило, что жизнь стала как-то уж больно размеренной, спокойной и
скучноватой. И все же, когда раздался неожиданный звонок, сердце у меня
вовсе не екнуло, как пишут в романах, и не подсказало, что это и есть
призыв судьбы.

Ехать мне в Матвеевку решительно не хотелось. День выдался
отвратительный, какие здесь бывают нередко в конце зимы. За окном косыми
струями полосовал улицу дождь. С моря дул ветер, волоча по крышам
бесконечную череду унылых туч. А в чистой комнатке было так тихо, тепло,
уютно. На столе разложены книги и бумаги - писанина предстояла еще долгая.

Честно говоря, я не верил в пользу этой поездки. Керченская земля
удивительная. Каждая пядь ее овеяна поэзией неустанно летящего времени.
Тут новые громадные заводы высятся по соседству с древними курганами, и на
склонах полысевшей за века горы Митридат рядом с раскопами археологов,
недавними шрамами зияют еще не заросшие траншеи и бойницы дотов. Выкопай
яму в огороде и увидишь, что земля похожа на слоеный пирог. И по этим
слоям можно проследить чуть не всю историю человечества - от пещерных
стоянок первобытных людей до нашего времени. Машинально поднимешь там
глиняный черепок и увидишь на нем вдруг древнегреческие буквы. Сколько
веков он тут пролежал?

Тавры, скифы, сарматы, греки, римляне, готы, гунны, хазары, славяне,
генуэзцы, татары, турки - кто только не побывал здесь! Отсюда понтийский
царь Митридат Евпатор угрожал Риму, меряясь полководческим искусством с
Юлием Цезарем. Тут плененный греками и проданный в рабство вольнолюбивый
скиф Савмак поднял восстание - первое из многих, полыхавших потом на нашей
земле. Здесь "в лето 6576 индикта 6" - в 1068 году по нашему счету - "Глеб
князь мерил море по льду от Тмутороканя до Корчева", как написано на
древнем камне. Камень этот потом несколько веков валялся на пыльных
улочках станицы Таманской, пока не пригляделись к нему повнимательнее и не
разобрали старинную надпись. Так что на каждом шагу здесь могут таиться
замечательные сокровища и поджидать археолога поразительные открытия.

Но только не в Матвеевке!

Этот захудалый поселочек на окраине города даже официального названия
не имел. Сами местные жители почему-то прозвали Матвеевкой жалкое скопище
ветхих домишек. Еще в прошлом веке, до того, как начал безалаберно
застраиваться хибарками этот пустырь, его обследовали археологи и ничего
интересного не обнаружили - ни гробниц, ни остатков древних зданий.
Испокон веку тут был унылый пустырь.

Строители, наверное, нашли клад, припрятанный до лучших времен в
тайничке каким-нибудь купчишкой, а им уже кажется, будто это бесценные
древности. Какие могут быть древности в чемодане?!

Но раз позвонили, придется ехать. И именно мне. Больше никого в музее
сейчас не было.

Запихнув в стол надоевшие бумаги, я натянул не просохшее еще с утра
пальтишко, укутал горло сырым шарфом и, подняв воротник, вышел на улицу.

И конечно, все пошло именно так, как я предвидел. Ветер набросился
из-за угла и едва не свалил меня на обледеневшую мостовую. Ледяной дождь
обрушивался водопадами, от него спас бы разве только водолазный костюм. И
автобуса, конечно, пришлось ждать целую вечность. А когда он наконец
приполз, тяжело переваливаясь на ухабах, я еле втиснулся в него.

Наконец он выкарабкался, натужно урча, из последней ямы и устало замер
у столба, обозначавшего конечную остановку. Выйдя, я начал озираться
вокруг.

Повсюду торчали в самых фантастических положениях полусгнившие балки,
местами уцелели куски стен с разноцветными обоями. Среди развалин курились
сизые дымки, причудливо закрученные ветром. Над руинами поднималась
длинная стальная шея притихшего экскаватора. Скользя и оступаясь в лужи, я
стал пробираться к нему через этот дикий лабиринт.

Тут меня ждали. Обдав брызгами, летевшими во все стороны из-под
огромных сапог, ко мне навстречу кинулся коренастый крепыш в брезентовой
куртке, сердито выкрикивая плачущим голосом:

- Профессор, где вы пропадали?

Лицо у него было так перепачкано липкой грязью и мазутом, что я даже не
мог его разглядеть толком. Словно клещами схватив за рукав, он потащил
меня за собой в тесный тупичок, образовавшийся между полуобрушившимися
стенами соседних домов, не давая ни опомниться, ни оглядеться. Тут он
присел на корточки, поманил меня рукой, сверкнув ослепительно белыми
зубами на перемазанном лице, сказал:

- Глядите! - и ловким жестом опытного фокусника сдернул промокший
брезент, прикрывавший какую-то кучку в углу на земле...

Я обомлел, сразу забыл обо всем на свете, и медленно, как лунатик, не
сводя с драгоценностей глаз, стал опускаться на корточки.

На грязном куске брезента передо мной лежала прекрасная золотая ваза
высотой примерно в полметра. Всю ее поверхность покрывали крошечные
фигурки людей и животных и причудливый растительный орнамент, сделанные
древним неведомым мастером из червонного золота с поразительным изяществом
и мастерством. Все фигурки и растения были накладными, прикреплены к
стенкам вазы скрытыми зацепками. И ни одна не отвалилась! Казалось, вазу
сделали лишь вчера, а не двадцать веков назад! В три яруса друг над другом
шли сценки из жизни скифов. Вот бородатый воин, присев на корточки,
освобождает от пут передние ноги лошади. Рядом лежит на земле седло.
Видимо, воин куда-то собрался ехать и сейчас станет седлать лошадь. Другой
воин набросил на шею коня аркан. Пытаясь освободиться, горячий скакун
поднялся на дыбы.

Рядом усатый скиф доит корову, отмахиваясь в то же время плеткой от
теленка, который мешает ему. Тут же крохотный жеребенок, вытянув шею,
сосет кобылицу, а та, повернув голову, ласково поглядывает на него.

Я поворачивал вазу - и передо мной одна за другой раскрывались мирные
сценки давно отшумевшей жизни кочевого народа. Художник словно специально
задался целью показать ее в бытовых подробностях. Вот два скифа что-то
делают с овечьей шкурой, разложенной на земле, - кроят ее, что ли,
собираясь шить?

Кузнец в кожаном фартуке подковывает лошадь, а рядом бородатый скиф
плотничает, обтесывает топором короткое бревно. Другой столб уже вкопан в
землю. Что строит плотник? Может быть, дом, полушалаш-полуземлянку, в
каких жили скифы, останавливаюсь на зимовку или для обработки полей?

Как скифы обрабатывали поля, мы могли только предполагать, а теперь
видим воочию: пожилой коренастый скиф тяжело, всем телом навалился на
деревянный плуг, который с явным усилием тащат два вола, запряженных в
уродливое ярмо, сделанное из целой дубовой колоды.

Плуг еще совсем примитивный - просто кусок дубового ствола с торчащим