Андрей Кивинов

Ля-ля-фа

К У П Л Е Т П Е Р В Ы Й

-Подъем!!!

Это, похоже, мне. Точно, мне. Потому что я тут один. Соседа-попутчика
увели (или увезли) полчаса назад вместе с вещами. Но я уточню, вдруг сержант
что напутал?

Сержант, однако, не напутал. Ясно, лишние вопросы в приличном месте
задавать не принято. Синяк от дубинки заживет через неделю - две.

-Понятно?

Понятно. Очень больно. Очень неприятно. Очень обидно. Потому что
напрасно. Не столько дубинкой, сколько по жизни.

Я человек случайный. Нет, не вообще случайный, а здесь случайно
оказавшийся. Чисто случайно. Шел, упал, очнулся... На моем месте должен был
быть...

Ни-чо подобного. Отвечает тот, кто попадается. Так что кто там должен на
твоем месте быть - никого не волнует. Сейчас на этом месте - ты. Лично ты,
как субъект, как клеточка большого общественного организма. Маленькая
больная клеточка. Болезнь не должна прогрессировать. Экстренная терапия. А
синяки на заднице? Ничего. Ты - на своем месте.

-Прямо.

Клеточка выплывает из клеточки, потирая верхнюю оконечность бедра.
Клеточка вдет по длинному коридору мимо снующих в форме и без оной людей,
мимо скользящих взглядов, усмешек и безразлично скошенных уголков губ. Это
их обычный день, это их обычный клиент. Клиент-Никто. Клиент-Ничто.

Я - никто. Гайка на конвейере.

-Сюда.

Я помню. Не совсем уж гаечный. Потолок в дырку. Как дуршлаг. Выгоревшие
шторы. Столик, стульчики. Чернильница. Мужичок. Другой. Ну да, Игорь
Анатольевич предупреждал, что сам он не уполномочен. Что будет другой, с
утра. Который уполномочен. Наверное, этот и есть. Му-жи-чок.

-Томин?

Это снова мне. Потому что я и есть Томин. Однофамилец знаменитого
телесыщика. Коля Томин, человечек-никто. Мужичок, однако, стремный - крутит
в руках мою паспортину с достаточно объективной фотографией и уточняет,
Томин я или не Томин. Нет, я Знаменский. Пал Палыч.

Но дубинкой больше не хочу. Спрашивали - отвечаем.

-Томин.

-Николай Григорьевич. Тысяча девятьсот семьдесят шестого года рождения.
Верно?

Головастый мужичок. Конечно, верно. Вернее верного. Паспорт-то настоящий.

-Правильно.

-Очень хорошо, Николай Григорьевич. Моя фамилия - Небранский, старший
следователь РУВД. Зовут Анатолий Игоревич. Вот, ознакомился с материалом.
Пренеприятнейшая ситуация.

"Как же вы докатились?" - это я про себя.

-Как же вы докатились? - это он вслух.

-Не знаю.

Самый универсальный ответ. Ну, не знаю, в самом деле. "Колобок, колобок,
куда ты катишься? Я тебя съем!" - "Не ешь меня, дяденька следователь из
РУВД, я тебе песенку спою".

"Очень странно. Не судим, не задерживался, на учете в ИДН не состоял. И
вот те раз. Коробок анаши, изъятый при досмотре оперуполномоченным
уголовного розыска. Очень непонятно".

Да уж, конечно, Я и сам сначала не понял. Подваливает Игорь Анатольевич.
"Здоров, Томин. Все бездельничаешь?" - "Я не бездельничаю, Игорь
Анатольевич, я временно безработный. Второй год. А время, между прочим, на
то и время, что границ не имеет. Оно все время временно. Да не заговариваю я
вам зубы, Игорь Анатолич, ну, не найти мне ничего по душе. И даже без души.
Спасибо, не надо, я сам. А при чем здесь карманы? Обыск, что ли? Ах,
досмотр. Досмотр-осмотр. Да нет у меня ничего, что вы привязались ко мне? Вы
же меня знаете, я ни с чем таким не путаюсь. Перепродажа мелкого опта еще
более мелким по закону не карается. Это рынок-рыночек. "Финансиста" читали?
А с криминалом ни-ни..."

Сглазил. Забыл. Про этот сраный коробок. Как говорит один мой знакомый
наркоман: "Знал бы, где возьмут, "соломку" б раскидал". А все Сопля:

"Том, а Том, ты все равно целый день по рынку ползаешь, ларьки обтираешь.
Передай Зеленому. Он тоже обтирает. Я ж должен ему, просто завтра на рынке
отсвечивать не хочу. Меня эти мудаки генеральские пасут. Сволочи, прошлый
раз еле удрал. Генерал совсем рехнулся, пятьдесят процентов сверху накрутил.
И попробуй поспорь - месяц на койке минимум. А я Зеленому должен. Обещался в
срок. Сделаешь, Том? Завтра, а? Чего там, передал и все. С меня пиво. Какой
криминал, Том? Ты чего? Да кто тебя прихватит? Ты ж никогда и нигде.
Трудновоспитуемый, не больше. А если что - скинь. Не мое, знать ничего не
знаю, поди докажи. Не дрейфь, Том...".

Том - широкая душа, грудь нараспашку. Поможешь ты - помогут тебе.
Библейские заповеди. Поможешь Сопле, и Сопля не забудет. "Хорошо, передам,
не жалко". Передал... "Игорь Анатолич, это не мое".- "Конечно, не твое. А
чье?" - "Нашел. Вон, в траве валялся, а я с детского садика этикетки
собираю. Хобби по жизни, не мог не поднять. И в моей коллекции как раз такой
этикетки нет. Смотрите, какая оригинальная - "СПИД не спит! Остерегайтесь
случайных половых связей!". Видите, как интересно. Положишь на видное место
в комнатке и остерегаешься. Чуть захотел чего - СПИД не спит! Да, да, я
помню. Хотите, вам подарю? По старой дружбе, от сердца оторву. Я себе еще
найду. Смотрите, какой газон большой. Не надо? Тогда я пошел. У меня дела. У
вас тоже дела? Ну и хорошо. Приятно иметь дело с деловым человеком. Нет,
нет, подвозить не надо, я как-нибудь сам. Право, Игорь Анатольевич, вы
драматизируете ситуацию. Что-что? Наркомафия? Кто нар-комафия? Я -
наркомафия? Ну, вы уж совсем! Игорь Анатолич, этот вонючий коробок я нашел
вон на том газоне пять минут назад! Какая анаша? Извините, я не ...здоболю,
а защищаю свое честное имя. Имя Николая Григорьевича Томина по кличке "Том",
временно безработного, временно находящегося на рынке ввиду поиска честного
заработка! Каждый человек имеет право на защиту. В Конституции оговорено.
Ну, Игорь Анатолич, отпустите меня к маме, ну, пожалуйста, я не хотел..."

Потолок в дырочку. Выцветшие шторы, дешевые обои обойной фабрики имени
Красных Партизан. Чернильный прибор.

"Ты прав, Томин, никто мне за тебя внеочередное звание не даст. И даже в
квартальный приказ на премию я вряд ли попаду. Но закрывать глаза на расцвет
наркомафии я не имею морального права. Я понимаю, что в первый раз, что не
твое, но, извиняюсь, все когда-нибудь в первый раз, все не хотели. И что,
теперь всех отпускать? Какая разница - коробок, стакан, мешок? Сегодня -
коробок, завтра - вагон. А кодекс есть кодекс. Ношение, хранение -
преступления. А весовая категория катит на срок, а никак не на освобождение
от ответственности. Усекаешь? Поэтому ночуешь у нас в камере, утром приедет
следователь из РУВД, он уполномочен, он процессуальный человек, он возбудит
дело, расследует его и передаст в суд. Суд оценит объективно-субъективную
сторону твоего правонарушения, послушает твои доводы, доводы твоего
адвоката, если ты, конечно, его наймешь, и влепит тебе приговор. Каким он
будет, извини, пока не в курсе, но ввиду разгула наркомафии не исключено,
что самым суровым. По всей строгости переходного периода. Так что шагом марш
за решетку".

-Томин, ты часом не заснул?

Я тряхнул головой. Спать, если честно, хочется. В номере была жесткая
постель, кроме того, сказалось отсутствие свежего белья. Плюс решетки на
окне, плюс попутчик-мудила в душу влезал всю ночь. Под утро только
угомонился. В общем, спать хочу.

-Просыпайся, голубчик, просыпайся.- Гражданин Небранский был не по
должностному положению добр- Давай-ка обсудим нынешнее положение, как
взрослые люди.

В последующие полчаса я еще раз услышал о разгуле наркомафии, о суровости
закона, о моральном долге гражданина-товарища Небранско-го и всяких
неприятных последствиях.

-Однако, голубчик, не всех мы мерим одной меркой, как это принято
считать. Ты ведь не закоренелый преступник, по которому тюрьма плачет. Ты
случайно оступился в жизни, возможно, стал жертвой стечения обстоятельств и
действительно искренне ищешь раскаяния. Так зачем же ломать твою хрупкую,
толком не начавшуюся жизнь?

Верно, Анатолий Игоревич, это абсолютно ни к чему. Ну так и не ломайте.

-Судимость, зона... Там ведь не перевоспитывают. Там как раз наоборот. И
стоит ли нам сейчас своими руками растить достойную смену? Верно?

Рот растянулся, складки на плешивом лбу тоже растянулись. Двойная улыбка.

-Конечно, верно, Анатолий Игоревич! Очень даже правильно.

-Ну, сразу видно, ты нормальный парень. И я, пожалуй, возьму риск на
себя, решу наш вопрос справедливо.

А почему "наш"? Почему не ваш, в смысле мой? наш. Только наш.

-Вот, взгляни. Это материал. В течение трех, а в исключительных случаях
десяти дней я должен решить вопрос о возбуждении уголовного дела. В
отношении тебя, естественно. Будем считать, что у нас исключительный случай.
Стало быть, десяти. Но решить вопрос о возбуждении - это не значит
обязательно возбудить. Понимаешь? Закон предусматривает несколько вариантов.
К примеру, если человек не судимый, положительно характеризующийся, если
содеянное им не представляет большой общественной опасности, и он может быть
исправлен методами общественного воздействия, закон дает мне право не
возбуждать дело, а вынести постановление об отказе, копию которого я должен
буду направить в товарищеский суд. В то-ва-ри-щес-кий. Где тебе пригрозят
пальчиком и скажут, чтобы ты так больше не делал. Вот и все.

Вот и не все. Сладко поет. Прямо Дед Мороз какой-то. Добренький больно.