Андрей Кивинов

Чарующие сны

ПРОЛОГ

Министру внутренних дел.

Лично.

ЗАЯВЛЕНИЕ

Довожу до вашего сведения ставшие известными мне факты и прошу принять
меры по существу моего заявления.

Я проживаю в городе-герое Санкт-Петербурге, в отдельной квартире, вместе
с женой, тещей и восьмилетним сыном. 26 января сего года я отмечал свое
тридцатилетие. После празднования я с женой и двумя своими товарищами по
двору вышел подышать свежим воздухом и пройтись по проспекту Стачек. Было
это около двадцати трех часов. Мирно беседуя, мы шли по улице, никого не
трогая и ни к кому не приставая. Вдруг из остановившейся "иномарки" с
тонированными стеклами, номер которой я не запомнил, выскочили трое парней в
кожаных куртках и зверски избили меня и моих друзей, не назвав при этом
каких-либо причин. Затем меня бесцеремонно затолкали в машину и повезли на
мою квартиру, адрес которой, как оказалось, парням известен. Дома, в
присутствии ребенка и тещи они оскорбляли меня нецензурной бранью,
подчеркивая мое рабочее происхождение, а если конкретно, обзывали козлом.
После этого один из них начал осматривать квартиру и оценивать мое имущество
- мебель, телевизор, видеомагнитофон и вес остальное. При этом он
приговаривал, что все этой пойдет в уплату какого-то долга, о котором я
лично не имею ни малейшего понятия.

В конце концов, достаточно наиздевавшись, они ушли, пригрозив напоследок,
что еще вернутся. На другой день мне позвонил мужчина и, представившись
работником милиции, в грубой форме потребовал явиться в 85 отделение
милиции. Я, как законопослушный гражданин, подчинился требованию.

В отделении оперуполномоченный уголовного розыска по фамилии, кажется,
Соловьев завел меня в свой кабинет. Так и не объяснив цели вызова, он стал
запугивать меня тюрьмой, зоной и просто расправой. Все его угрозы сводились
к тому, что я должен написать расписку на 400 000 (четыреста тысяч) рублей,
что я обязуюсь отдать ему наличными вышеуказанную сумму. Во время разговора
в кабинет зашел один из парней, избивших меня и моих друзей накануне. Он
передал Соловьеву конверт, сквозь который, как я успел заметить, про-
свечивал характерный рисунок долларовых банкнот. (Полагаю, это была взятка.)
Соловьев положил конверт в ящик стола, где уже лежало несколько таких
конвертов. Затем он произнес: "Как в прошлый раз". Парень в ответ кивнул и
вышел. Подозреваю, что Соловьев получает деньги за то, что предоставляет
бандитам необходимую им информацию.

Будучи чрезвычайно напуган угрозами о расправе, а также беспокоясь за
свою семью, я вынужден был написать расписку, которую он от меня требовал,
после чего меня отпустили домой.

Ставя вас в известность о случившемся со мной, я убедительно прошу
принять самые решительные меры по отношению к окопавшимся в рядах нашей
славной милиции бандитским прихвостням, наживающимся на простых людях, вроде
меня, и изобличить банду вымогателей во главе с Соловьевым, работающим под
личиной оперуполномоченного 85 отделения милиции. Также прошу аннулировать
расписку на 400 000 (четыреста тысяч) рублей, как написанную мной под
угрозой расправы.

В заключение сообщаю приметы Соловьева: на вид - около 25 лет, низенького
роста, плотного телосложения, имеет лобные залысины, глаза - хитрые. Одет в
пиджак кирпичного цвета с потертыми локтями. На шее - широкий короткий
галстук в полоску. Других примет не помню. Примет парней, избивших меня и
моих друзей также, к сожалению, не помню.

Надеюсь на помощь и сочувствие. С глубоким уважением приемщик стеклотары
магазина № 105, простой рабочий человек Чернохвостов Петр Сергеевич.

Число. Подпись.

Резолюция: Начальнику ГУВД г. Санкт-Петербурга. Срочно проверить
указанные в заялении факты и принять меры!

Зам министра внутренних дел Иванов.

Подпись.

Резолюция: Начальнику отдела внутренних расследований при ГУВД г.
Санкт-Петербурга. Прошу исполнить и доложить.

Начальник ГУВД г. Санкт-Петербурга Комаров.

Подпись.

- Леночка, милочка. Ты не польешь настурцию? А то вянет же. Я лежу все
время, никак не могу, когда надо, полить.

- Конечно, Мария Александровна.

- Ковшик на кухне.

- Я знаю, не волнуйтесь.

Девушка поднялась со стула, сходила на кухню, принесла воды и полила
цветок.

- Спасибо, Леночка. Ты теперь во вторник придешь?

- Да.

- А пораньше не заглянешь? Ну, хотя бы в воскресенье?

- Не могу, Мария Александровна. Сессия скоро, готовиться надо. Да и уколы
надо делать строго по расписанию. Но если плохо будет, звоните, телефон
есть.

- А ты ко мне просто так не заглянешь, а? Посидели б, чайку выпили... Мне
скучно одной, тем более все время лежать приходиться.

- Зайду, конечно. Вот с "хвостами" разберусь и загляну.

-Хорошая ты девушка, добрая. Не то что другие - придут, укол сделают и
уходят. Думают, сами старыми никогда не станут. Хотя я в молодости тоже так
думала, был грех.

- Да вы, Марь Александровна, еще не старуха.

- Старуха, не старуха, а восьмой десяток уж.

- Ничего, еще нас переживете, - приободрила старушку Леночка.

- Ты мне во вторник занавесочки новые не повесишь? К празднику. А то
пылятся уж полгода как. Мне сестра-покойница подарила, когда еще жива была.
Они поярче, все повеселей будет.

- Хорошо, повешу. Вы извините, Мария Александровна, мне пора. За сегодня
еще троих больных посетить надо.

- Конечно, конечно. Ступай с Богом. Не забудь, проведай старуху. Ты в
Бога-то, наверно, не веришь? А я вот верю. Чувствую Господа. Вот ты с душой
ко мне, мне и легче. Вон, Наталья, без души женщина, так мне после ее уколов
только хуже становится. А от твоих так хорошо. Я сплю, как девочка
трехлетняя. И сны такие чарующие. Все время летаю, словно в детстве... А все
почему? Потому что ты с душой человек, вот Господь твою душу мне и передает.
Ты не смейся над моей болтовней.

- Я не смеюсь, Мария Александровна, - ответила Леночка, собирая в
небольшую медицинскую сумочку шприцы и лекарства. - Я понимаю.

- Ну, ступай, голубушка. Дверь на собачку поставь, замок сам захлопнется.
Ну, ты знаешь.

- У вас продукты-то есть еще?

- Есть, есть. Соседка хлебца купит да молока. Мне много и не надо.

Леночка вышла в прихожую, надела пальто, подошла к старому зеркалу,
висевшему на стене, и стала поправлять загнувшийся меховой воротник. Потом
она надела вязаную шапочку и еще раз погляделась в зеркало.

Там отразилось молодое симпатичное женское личико с пухлыми губками и
длинной черной челкой. Но если б зеркало могло снять с лица эту маску и
отразить душу медсестры, то вместо красивой мордашки в нем бы проявился
оскал смерти...

ГЛАВА 1

- Послушайте, гражданин, нельзя ли поосторожнее, вы не в такси.

- Не ори, курица, нечего в трамвае с тележками ездить.

- Вас забыла спросить. А накануне 8 марта могли бы быть и повежливее.

- Перебьешься. Вот 8 марта буду вежливым, а сегодня перебьешься.

Кивинов не стал дожидаться завершения этой трамвайной мизансцены, потому
как трамвай подъезжал к его остановке. Кивинов пробился к выходу, выпрыгнул
и зашагал в отделение. Сегодня с четырех часов вечера и до утра он дежурил,
так что всю дорогу он упорно уверял себя в том, что ночь пройдет спокойно,
без каких-либо серьезных заморочек и конфликтов. Хотя предпраздничные вечера
без происшествий не обходятся. Этим днем, как раз перед ним, дежурил Миша
Петров, а он парень добросовестный, долгов на вечер не оставляет,
разбирается до упора, потому будет просто отлично, если после шестнадцати
ноль-ноль ничего больше не случится. Но лучше не загадывать.

Несмотря на всенародный праздник, 85-е отделение милиции выглядело вполне
буднично. Никто не удосужился в честь женщин поправить покосившуюся вывеску
над входом, вымыть грязный линолеум в коридоре или хотя бы освежить воздух в
отделенческом туалете. Туалетный аромат столь гармонично смешивался с
коридорным запахом, что эта смесь, не уступающая по своей вонючести лучшим
французским дезодорантам, достигала самых отдаленных уголков отделения.
Люди, привычно толпящиеся у паспортного стола, слегка морщились, но не
уходили, потому как ради получения российского паспорта можно было немножко
и потерпеть.

Единственным напоминанием о грядущих празднествах была скромная открытка,
приколотая на стенд для объявлений, в которой говорилось, что "мужской
коллектив 85 отделения от всей души поздравляет коллектив женский".

Кивинов, зайдя в отделение, сначала направился к себе, повесил на крючок
куртку и сумку с бутербродами, прибрался на столе, сложив в одну кучу
раскиданные бумаги, после чего пошел по кабинетам разнюхать отделенческие
новости. До четырех было еще пятнадцать минут, и он мог потратить их в свое
удовольствие.

Опера сидели в кабинете инспектора Дукалиса и оживленно трепались. Судя