Артур Конан-Дойль
В Сиреневой Сторожке
ветреный день в конце марта тысяча восемьсот девяносто второго
года. Холмс, когда мы с ним завтракали, получил телеграмму и
тут же за столом написал ответ. Он ничего не сказал, но дело,
видно, не выходило у него из головы, потому что потом он стоял
с задумчивым лицом у огня, куря трубку, и все поглядывал на
телеграмму. Вдруг он повернулся ко мне с лукавой искрой в
глазах.
литератора, -- сказал он. -- Как бы вы определили слово
"дикий"?
причудливый, -- предложил я.
Скрытый намек на нечто страшное, даже трагическое. Припомните
иные из тех рассказов, посредством которых вы испытываете
течение публики, -- и вы сами увидите, как часто под диким
крылось преступное. Поразмыслите над этим "делом рыжих".
Поначалу оно рисовалось просто какой-то дичью, а ведь
разрешилось попыткой самого дерзкого ограбления. Или эта дикая
история с пятью апельсиновыми зернышками, которая раскрылась
как заговор убийц. Это слово заставляет меня насторожиться.
невообразимая история. Не разрешите ли с вами посоветоваться?
телеграммы с оплаченным ответом. Просто приехала бы.
пор, как мы посадили за решетку полковника Карузерса. Мой мозг,
подобно перегретому мотору, разлетается на куски, когда не
подключен к работе, для которой создан. Жизнь -- сплошная
пошлость, газеты выхолощены, отвага и романтика как будто
навсегда ушли из преступного мира. И вы еще спрашиваете,
согласен ли я ознакомиться с новой задачей, хотя бы она
оказалась потом самой заурядной! Но если я не ошибаюсь, наш
клиент уже здесь.
в комнату вошел высокий, полный, седоусый и торжественно
благопристойный Господин. Тяжелые черты его лица и важная
осанка без слов рассказывали его биографию. Все -- от гетр до
золотых его очков -- провозглашало, что перед вами консерватор,
верный сын церкви, честный гражданин, здравомыслящий и в высшей
степени приличный. Но необыденное происшествие, как видно,
возмутило его прирожденное спокойствие и напоминало о себе
взъерошенной прической, горящими сердитыми щеками и всей его
беспокойной, возбужденной манерой. Он немедленно приступил к
делу.
мистер Холмс, -- сказал он. -- Никогда за всю свою жизнь я не
попадал в такое положение. Такое... непристойное,
оскорбительное. Я вынужден настаивать на каком-то разъяснении.
-- Он сердито отдувался и пыхтел.
успокоительно Холмс. -- Прежде всего позвольте спросить, почему
вообще вы обратились ко мне?
касается; и все же, когда вы узнаете все факты, вы, конечно,
согласитесь, что я не мог оставить это так, как есть. На
частных сыщиков, как на известную категорию, я смотрю
неодобрительно, но тем не менее все, что я слышал о вас...
телеграмма была отправлена в час дня. Между тем, посмотрев на
вашу одежду и на весь ваш туалет, каждый скажет, что нелады у
вас начались с первой же минуты пробуждения.
небритому подбородку.
Я рад был уже и тому, что выбрался из такого дома. А потом я
бегал наводить справки и уж только после этого поехал к вам. Я
обратился, знаете, в земельное агентство, и там мне сказали,
что мистер Гарсия платит аккуратно и что с Сиреневой Сторожкой
все в порядке.
мой друг, доктор Уотсон, который усвоил себе скверную привычку
вести свои рассказы не с того конца. Пожалуйста, соберитесь с
мыслями и изложите мне в должной последовательности самое
существо тех событий, которые погнали вас, нечесаного, в
непочищенном платье, в застегнутых наискось гетрах и жилете,
искать совета и помощи.
благопристойный туалет.
неприятное впечатление, и я не припомню, чтобы когда-нибудь за
всю мою жизнь мне случилось показываться на людях в таком виде;
но я расскажу вам по порядку всю эту нелепую историю, и,
прослушав меня, вы, я уверен, согласитесь, что у меня есть
достаточное оправдание.
послышался шум, и миссис Хадсон, отворив дверь, впустила к нам
двух крепких, военной осанки, мужчин, одним из которых оказался
наш старый знакомец инспектор Грегсон из Скотленд-Ярда,
энергичный, храбрый и при некоторой ограниченности все же
способный работник сыска. Он поздоровался с Холмсом за руку и
представил ему своего спутника -- полицейского инспектора
Бэйнса из графства Суррей.
привел нас сюда. -- Он навел свой бульдожий взгляд на нашего
посетителя. -- Вы мистер Джон Скотт-Эклс из Попем-хауса в Ли?
Холмс.
на почтамте, и вот явились сюда.
о событиях, которые привели этой ночью к смерти Господина
Алоисио Гарсии, проживавшего в Сиреневой Сторожке под Эшером.
краска сбежала с его изумленного лица.
хотите сказать, что подозрение падает на меня?
образом узнали, что вчера вы собирались приехать к нему в гости
и у него заночевать.
нужно, -- это просто снять показания, не так ли?
могут послужить свидетельством против него же.
рассказать нам об этом. Думаю, Уотсон, коньяк с содовой ему не
повредит. Я предложил бы вам, сэр, не смущаться тем, что
слушателей стало больше, и вести свой рассказ в точности так,
как вы его вели бы, если бы вас не прервали.
проступила на его лице. С сомнением покосившись на
инспекторский блокнот, он сразу приступил к своим необычайным
показаниям.