Агата КРИСТИ
СКРЮЧЕННЫЙ ДОМИШКО
довольно высокий пост в посольстве Англии, и мне довелось оценить ее
деловитость, работоспособность и компетентность, благодаря которым девушка
успела сделать блестящую карьеру, несмотря на свою молодость (тогда ей
было всего двадцать два).
сдержанным чувством юмора, которое я находил восхитительным. С девушкой
исключительно легко общаться, и мы получали истинное удовольствие от
совместных обедов и случайных походов на танцевальные вечера.
понял, что люблю Софию и хочу жениться на ней.
"Шеппардз", и оно не удивило и не потрясло меня - просто я как будто в
полной мере осознал давно известный факт. Я посмотрел на Софию новыми
глазами, но увидел только то, что видел всегда и что мне всегда нравилось:
темные блестящие волосы, свободно откинутые назад с высокого лба, живые
синие глаза, маленький упрямый подбородок и прямой нос. Мне нравился
строгий серый костюм великолепного покроя и белоснежная блузка. София
выглядела удивительно "по-английски", и это глубоко трогало меня, три года
не бывшего на родине. "Никто на свете, - подумал я, - не может быть более
англичанкой, чем мисс Леонидис." И тут же усомнился: а была ли девушка на
самом деле настолько англичанкой, насколько казалась? Может ли реальная
действительность обладать совершенством и законченностью театрального
действа?
обсуждая наши мысли, симпатии, антипатии, общих знакомых и планы на
будущее, София ни разу не упомянула о своем родном доме или семье. Обо мне
девушка знала все (слушать она умела), а я о ней - ничего конкретного и
предполагал лишь, что ее происхождение и воспитание вполне заурядны. И
только во время обеда в ресторане "Шеппардз" я понял, что София никогда не
рассказывала мне о своем прошлом.
когда я вернусь в Англию. Но первое, что я сделаю по возвращении, это
найду тебя и попрошу стать моей женой.
на меня.
смысла сказанного.
делать, - это предлагать тебе руку и сердце сейчас. Почему? Ты можешь
отказать мне, и тогда я с горя свяжусь с какой-нибудь гнусной девицей -
просто теша раненое самолюбие. Но даже если ты мне не откажешь, то что нам
делать? Обручиться и приготовиться к долгому ожиданию встречи? Я не могу
заставлять тебя идти на это. Ты можешь встретить другого человека, и я не
хочу, чтобы ты чувствовала себя обязанной быть "лояльной" по отношению ко
мне. Мы живем в странной лихорадочной "делай-все-быстрее" атмосфере.
Вокруг заключаются и мгновенно расторгаются бесчисленные браки. Мне бы
хотелось, чтобы ты вернулась домой свободной и независимой, осмотрелась бы
как следует в новом, послевоенном мире и решила, чего ты ждешь от жизни
дальше. Отношения между нами, София, должны быть _п_о_с_т_о_я_н_н_ы_м_и_.
Мне не нужна кратковременная связь.
как я... ну... отношусь...
что люблю тебя...
предложения. И конечно, ты можешь навестить меня по возвращении... если
еще захочешь...
сомнений.
может появиться какое-нибудь непредвиденное обстоятельство, которое
спутает все карты. Для начала ты не так уж много знаешь обо мне, верно?
заслуженно гордящегося тремя великолепными полями для игры в гольф при
крышу... Но наверное... - Девушка задумчиво сдвинула брови. - Наверное, в
некотором смысле мы всю жизнь жили одной большой семьей... под присмотром
дедушки и под его защитой. Мой дедушка - это _Л_и_ч_н_о_с_т_ь_. Ему за
восемьдесят, и росту в нем четыре фута десять дюймов, но любой
обыкновенный человек просто тускнеет рядом с ним.
- И София добавила с озорным огоньком в глазах: - Он страшно богат.
доить богатых ему не страшны. Он просто доит самих доильщиков. Интересно,
полюбишь ли ты его?
для меня лет. Я писал Софии, она - мне. Ее письма, как и мои были не
любовными посланиями, а скорее письмами близких друзей, полными мыслей о
грядущем и прошлом и описаний текущих событий. Но тем не менее я знал, что
наши чувства друг к другу стали сильней и глубже за время разлуки.
сумраке листья деревьев казались золотыми, дул легкий порывистый ветерок.
Я послал Софии телеграмму прямо из аэропорта.
колонку с сообщениями о рождениях, свадьбах и кончинах, я наткнулся на
фамилию "Леонидис".
восемьдесят восьмом году жизни скончался Аристид Леонидис. Бренда Леонидис
глубоко скорбит о возлюбленном супруге".
Леонидис. Глубоко скорбящие дети и внуки. Отпевание состоится в церкви
Сент-Элдрид, Суинли-Дин."
два повторяющих друг друга сообщения были помещены рядом по недосмотру
работников редакции. Но в первую очередь я подумал о Софии и спешно послал
ей вторую телеграмму:
когда сможем увидеться. Чарлз".
"Буду "Марио" девять часов. София".
еле ползло. В "Марио" я приехал за полчаса до назначенного времени. София
опоздала только на пять минут.
всегда немного страшно, и, когда наконец София вошла через вращающиеся
двери в зал, все происходящее показалось мне совершенно нереальным. На
Софии было черное платье, и это почему-то поразило меня. Большинство
женщин в ресторане были в черном, но я решил, что София в трауре, и
удивился этому: мне казалось, она не из тех людей, которые носят траур -
пусть даже и по близкому родственнику.
торопливо и несколько бессвязно рассказывать друг другу о старых каирских
знакомых. Это был несколько искусственный разговор, но он помог нам
преодолеть первую неловкость. Я выразил сожаление по поводу смерти мистера
Леонидиса, и София спокойно сказала, что все это случилось "совершенно
неожиданно". Потом мы снова углубились в воспоминания. И тут я с тревогой
начал ощущать что-то неладное. Но это была не та естественная неловкость,
которую испытывают люди при встрече после долгой разлуки. Что-то неладное,
что-то определенно неладное творилось с самой Софией. Может быть, она
собиралась сообщить мне, что встретила другого человека, которого любит
больше, чем меня? Что ее чувство ко мне было "всего лишь ошибкой"?
именно - понять никак не мог. Тем временем мы продолжали наш натянутый
разговор.
поклонившись, удалился, все вдруг стало на свои места. И мы с Софией опять