Рауль Мир-Хайдаров
За все наличными
---------------------------------------------------------------
---------------------------------------------------------------
детективных романов. Первый из них -- "рыцарь без страха и упрека",
стандартный Шерлок Холмс, сам прошедший огни и воды сыска и на досуге
беллетризирующий эпизоды собственной биографии. Стереотип этот, впрочем, не
слишком далек от истины -- история триллера, как классического, так и
современного, знает тому примеры, а у читателя, из всех романов
предпочитающего криминальные, они сразу же всплывут в памяти.
ему писатель, работающий в популярном жанре, это некий кабинетный Манилов,
освоивший нехитрые приемы ремесла, попросту высасывающий их из пальца и...
из повестей собратьев по перу. Не секрет, что несть числа таким
горе-литераторам, и опять же читателя на мякине не проведешь -- ему хорошо
известен их длинный и скучный список.
несмотря на то, что автор захватывающих триллеров не сыщик по профессии и уж
тем более не имитатор, слово "счастливо" не совсем уместно в данном случае:
после выхода в 1988 году первого же из серии его детективов "Пешие прогулки"
жизнь пугающе совпала с литературой -- на Мир-Хайдарова было совершено
покушение. Он чудом остался жив, проведя недели в реанимации и долгие месяцы
на больничной койке. Ныне он инвалид второй группы...
первых произведений, разоблачающих советскую мафию. И не случайно он
выдержал восемнадцать изданий общим тиражом 3 миллиона экземпляров. В
больницах, с переломанным позвоночником, с доской на груди Мир-Хайдаров
дописывает второй роман -- "Двойник китайского императора", где показывает
сращивание организованной преступности с верхними эшелонами власти и
разложение кремлевской элиты. Затем следует третий роман "Масть пиковая", а
чуть позже и завершающее произведение тетралогии -- роман "Судить буду я".
материала, как частного, так и официального характера. В рецензиях,
опубликованных, кстати сказать, в юридических изданиях, отмечалось, что
автор прекрасно знает уголовную и правовую среду, -- редкий случай среди
пишущих на криминальные темы.
писателем была в своем роде первой в наступающей постсоветской эпохе. И не
случайно американская газета "Филадельфия инкуайер" прислала своего спецкора
в связи с этим покушением. Позже Р.Мир-Хайдаров выступал во многих
европейских газетах по проблемам преступности.
после выхода новых романов жизнь в Ташкенте стала для него невозможной:
постоянные угрозы, шантаж... В качестве предупреждения у него для начала
угоняют машину, дальше -- больше: запрещают новые книги, рассыпают набор
романа "Масть пиковая". Тогда он, россиянин по происхождению, переезжает в
Москву, живет в подмосковном Переделкине. И конечно, пишет.
мы сочли необходимым добавить о маститом авторе бестселлера, который вы,
читатель, держите сейчас в руках, еще несколько слов. Родился Рауль
Мир-Хайдаров в ноябре 1941 года, за месяц до смерти отца, погибшего при
обороне Москвы. Он воевал в Панфиловской дивизии и едва успел подержать в
руках сообщение о рождении сына. В молодые годы писатель увлекался боксом и
футболом, дружил со знаменитыми футболистами своего времени Михаилом Месхи и
Славой Метревели. Ныне осталось увлечение джазом и живописью -- в семейной
коллекции много полотен современных мастеров.
костюмах только переступили порог казино в Коктебеле, за тысячу километров
от Крыма, в небольшом чеченском селе Али-Юрт, утопающем в садах, километрах
в сорока от столицы Ичкерии, одинокий мужчина в дорогом спортивном костюме
"Найк", с большой теннисной сумкой в руках, "голосовал" на дороге в Грозный.
То ли машины шли переполненные, то ли владельцы роскошных "мерседесов",
"феррари", "вольво" и "мазерати" не хотели брать в салон чужого человека, но
они равнодушно проносились мимо. Чеченцы не любят суетливых, а если точнее
-- презирают, и человек на обочине выглядел в слепящих лучах фар спокойно, с
достоинством, словно не торопился.
просто спешил -- получасовое промедление могло стоить ему вновь свободы.
Когда очередная машина со свистом проносилась мимо, он нервно поглядывал в
темноте на светящийся циферблат редчайших швейцарских часов "Юлисс Нардан",
отмечая, что шансов у него остается все меньше и меньше. Увидев вдали луч
фар, он снова брал себя в руки и спокойно поднимал руку, хотя знал, что в
каждом остановившемся лимузине могут оказаться его преследователи.
неожиданно остановилась и дала задний ход. Ночной странник подошел к
приспущенному стеклу кабины и спросил по-чеченски:
спрятанные в руке две стодолларовые купюры.
сидевшую рядом женщину, продолжил по-русски: -- Вот завезем жену домой --
это рядом -- и рванем. Грех от такого заработка отказываться, хотя я
чертовски устал, по правде говоря.
владелец старой "семерки", видимо человек веселый, компанейский, ответил:
на всю громкость магнитофон.
пыталась достать пронесшийся мимо со свистом гигантский "кадиллак".
Пассажир, примостившийся на заднем сиденье, закрыл глаза и сделал вид, что
дремлет, -- ему не хотелось ввязываться в разговор.
лимузины, ни скоростные джипы. "Кажется, пронесло", -- подумал беглец, хотя
полной уверенности не ощущал, как, впрочем, не ощущал и страха за жизнь.
Если бы его и поймали, вряд ли стали бить. Скорее всего убили бы тех, кто
его охранял. Наверное, был он самый важный, самый дорогой пленник на земле.
И смог убежать не оттого, что его плохо охраняли, а потому, что к побегу
готовился все три года, пока находился в неволе. И все три года ни разу не
дал ни малейшего повода, чтобы его заподозрили в желании вырваться на волю.
Из года в год он убаюкивал свое окружение, приучал к себе охрану, дожидался
своего часа -- он знал, что живым из золотой клетки его никогда не выпустят,
ведь он нужен был им навсегда, до гробовой доски.
другой жизни, когда к его услугам было все, когда исполнялось любое его
желание или прихоть, любой каприз, лишь бы работал. Потому уникальные часы
"Юлисс Нордан" у него на запястье, наверное, были единственными на всем
постсоветском пространстве. Что кривить душой, работа доставляла ему
огромное удовольствие -- уж это его хозяева знали, и не было человека,
который бы не восхищался его талантом и золотыми руками. И все же пленник
твердо знал, что убежит, -- не было в природе таких сил, чтобы удержать в
неволе его необузданную натуру. В таких случаях идет негласная, невидимая
борьба интеллектов -- между теми, кто охраняет, и теми, кого охраняют. У
затворника насравнимая цель -- жизнь, свобода, а у противоположной стороны
-- всего лишь интерес, выгода. Но было уже решено: обязательно переиграть
противника, хотя нарастало чувство неравной борьбы, игры в "кошки-мышки" на
года, -- так оно и вышло.
светящемуся впереди огнями аулу. Когда они остановились у добротного
каменного дома, рядом с аккуратной мечетью из розового армянского туфа,
женщина по-чеченски, вежливо, пригласила в дом, на чашку чаю. На что беглец
благодарно ответил, что устал и подождет в машине.
появился с канистрой и дозаправил свою колымагу. Вместе с ним к машине вышел
один из его родственников: то ли отец, то ли дядя, а может, и старший брат.
Приоткрыв дверцу "Жигулей", тот поздоровался за руку с беглецом и
посоветовал быть осторожнее в пути, и особенно в Грозном.
мусульманскому обычаю "оминь".
хотелось, все-таки он был христианином, православным. Но обстоятельства
порою сильнее нас.
неугомонный шофер, быстро вернулась на трассу и понеслась к Грозному. За всю
Корнев Павел
Конан-Дойль Артур
Корнев Павел
Каменистый Артем
Березин Федор
Лукин Евгений