Юлиан Семенович СЕМЕНОВ
ОГАРЕВА, 6
гробу - маленький и желтый, с припудренным лицом, совсем не похожий на
себя. Костенко, вглядываясь в его холодное лицо, вспомнил, как Левон лет
пять назад сказал: "Славик, я отдам концы в сорок". Костенко тогда смеялся
над ним, и Левон тоже смеялся, но не оттого, что Костенко вышучивал его, а
просто чтобы поддержать компанию.
вещдоками, а я - чувством. Я вот смотрю тебе в глаза и чувствую, что ты
думаешь, но выразить этого не умею. Умел бы, стал гениальным режиссером...
Поверь, дорогой, мне: в сорок я сыграю в ящик..."
осмотрев его, сказал, что надо ехать в онкологический институт. Изрезанный
и облученный, Левон продолжал работу: его привозили на съемочную площадку,
и он репетировал с актерами, полулежа в кресле на колесиках, и два раза в
день медсестра впрыскивала ему наркотики, чтобы убить боль. Потом, правда,
начался странный процесс ремиссии, и Левон неожиданно для всех стал
прежним Левоном, каким Костенко знал его со студенческих лет, когда они
вместе учились на юридическом факультете, ездили танцевать в "Спорт",
устраивали шумные "процессы" в молодежном клубе, который помещался в
церкви на Бакунинской, и сражались в баскетбол с Институтом востоковедения
в спортивном зале "Крылышек". Левон был душой Москвы тех лет: его знали и
любили люди разных возрастов и профессий - грузчики, писатели, кондукторы
трамваев, жокеи, актеры, профессора, летчики: он обладал великолепным
даром влюблять в себя сразу и навсегда.
делает тело чужим, и что большая, осторожная боль снова заворочалась в
печени, он отказался лечь в больницу, попросил после смерти его
кремировать ("Нечего вам возиться со мной, теперь места на кладбище
дефицитны") и еще попросил накрахмалить полотняную рубаху с большим
воротником и синим вензелем ООН на правой стороне, которую К"с привез ему
в подарок из Стокгольма. Он так и умер: рано утром проснулся, попросил
К"са и Гришу надеть на него полотняную рубаху с большим, модным в этом
сезоне воротником, посмотрел на свои руки и сказал: "Какие стали тонкие,
как спички, позор экий, а?" Потом ему помогли перейти в кресло - к окну.
Он посмотрел на свою тихую улицу, вздохнул и сказал:
тем, как в зал входили все новые и новые люди, пожилые уже, сорокалетние,
а он их помнил студентами, не лысыми, а кудрявыми, не толстыми, а
поджарыми. - Особенно когда уходит самый сильный из нас и самый веселый.
Впрочем, первыми всегда гибнут самые сильные и веселые". (Именно так часто
говорила его мама, Галина Николаевна Иванова, пришедшая в Москву в конце
двадцатых, в лаптях, из Шуи, поступать в университет. Оттуда, из
университета, с исторического факультета, и ушла вместе с отцом на фронт;
отец погиб в Сталинграде; мама вернулась инвалидом.)
установленного микрофона, говорил прощальное слово. Он был сейчас
растерянный и казался из-за этого еще меньше ростом. Голос его то и дело
срывался: он сопел и совсем не был похож на себя.
журналистов раков привезли. Проводим Левушку - надо съездить.
посмотреть смерть. Гадость это все-таки".
ездили. Он все время смеялся, анекдоты рассказывал. Я ему предложил новый
фильм вместе снимать. Он тогда все шутил, что мы сделаем нашего Мегрэ
лучше, чем у Сименона, а К"с сегодня рассказывал, что он уже тогда знал,
сколько дней ему осталось.
ли, мыслю протоколом. Так верней в наш век. Был Левон - и больше нет его.
И не будет.
автомашинами.
Помощником.
прописали.
купил, а он сказал, чтобы мы его провожали весело. Воблы, говорил, хорошо
бы достать на поминки. Сейчас жарко, вобла под водочку с пивком хорошо бы
пошла. Смотри, говорил, чтоб мать и Марго не голосили, все вам настроение
испортят.
пропуск я тебе спущу.
сможешь?
делу? - спросил Васильев, и лицо его стало жестче.
кадров. Не надо так, ты сантименты не крути, ты ведь не урка, Мишаня.
быть там. На два часа был назначен прием у заместителя министра. Костенко
думал, что дело, которое он безуспешно разматывал в течение последних
сорока дней, после сегодняшнего доклада генералу перейдет в более
спокойную фазу, но, вернувшись с похорон, получил новую сводку: "Вчера
ночью в Свердловске в городской больнице скончался от отравления,
идентичного тому, которое проходило по эпизодам в Минске и Ленинграде,
Кикнадзе Шота Иванович, из Тбилиси. Данные прилагаются. Дежурный по
управлению Бурмистров".
машину. Это единственное, что удалось установить точно. Об остальном можно
было догадываться. Возле магазина к приезжему, очевидно, кто-то подходил и
предлагал помочь купить "Волгу" без очереди. Потом они вместе шли в
гостиницу, чтобы в номере спокойно посидеть, обмыть сделку и обговорить