ЖОРЖ СИМЕНОН
ПЕРВОЕ ДЕЛО МЕГРЭ
предназначалась для публики, у выбеленной стены, сплошь оклеенной служебными
объявлениями и плакатами, стояла только черная скамья без спинки. Другую
половину комнаты занимали столы с чернильницами, полки, забитые толстенными
справочниками, тоже черными, так что все здесь было черное и белое. Но
главной достопримечательностью комнаты была печка, красовавшаяся на листе
железа, - чугунная печка из тех, что в наши дни можно встретить разве только
на вокзале какого-нибудь захолустного городка. Труба печки сначала круто
поднималась вверх, к самому потолку, а потом, изогнувшись, тянулась через
всю комнату и исчезала в стене.
в расстегнутом мундире и пытался вздремнуть, положив голову на согнутую в
локте руку. Стенные часы в черном футляре показывали двадцать пять минут
первого. Время от времени единственный газовый рожок, освещавший комнату,
тихо покашливал. Сухо потрескивали дрова в печке.
разухабистая песня какого-нибудь пьянчуги или стук колес фиакра, с грохотом
катившегося по крутой улице.
низко склонившись над столом и шевеля губами, словно школьник, читал только
что вышедшую брошюру: ".Курс описательных признаков (словесный портрет) для
офицеров и инспекторов полиции".
Мегрэ".
своего места, чтобы помешать дрова в печке. Воспоминания об этой печке он
пронесет через всю свою жизнь: почти такая же будет стоять у него на
Набережной Орфевр, а позднее, когда центральное отопление будет проведено во
все помещения Сыскной полиции, Мегрэ - уже дивизионный комиссар и начальник
оперативной группы - добьется разрешения сохранить такую печку в своем
кабинете.
Сюртэ*. В то утро некий коронованный иностранец прибыл на вокзал Лонгшан,
где был встречен торжественно президентом Республики. Кортеж, эскортируемый
частями национальной гвардии в парадной форме, медленно двигался по авеню Дю
Буа и по Елисейским Полям.
гул народных гуляний и погасли огни фейерверков.
на заранее произведенные аресты и на договоренность с некоторыми лицами
сомнительной репутации, можно было в любой момент опасаться какой-нибудь
выходки со стороны анархистов:
бомба.
квартала Сен-Жорж, на тихой и спокойной улице Ля Рошфуко.
торопливые шаги на тротуаре. Дверь распахнулась. Запыхавшийся молодой
человек, щурясь, осмотрелся, ослепленный светом газового рожка.
дело.
румянцем на щеках. Поверх черного костюма на нем был прорезиненный плащ, в
одной руке он держал котелок, другую то и дело прикладывал к распухшему
носу.
Они выставили меня за дверь.
оркестре Лямурэ, а по вечерам играю в ресторанчике "Клиши". Живу на улице
Ангиен, как раз напротив "Пти Паризьен". Я шел, как обычно, сначала по улице
Баллю, а потом по Шапталь.
блондина.
заметил автомобиль. Это был "дион-бутон", мотор его работал, хотя он стоял
на месте. В нем сидел мужчина в сером кожаном пальто, большие темные очки
скрывали часть его лица. Когда я поравнялся с ним, на третьем этаже особняка
распахнулось окно.
Нигде не было света. Только второе окно, если считать слева, было освещено -
то самое, которое открылось. Я поднял голову и увидел силуэт женщины,
которая выглянула в окно и закричала: "На помощь!.."
раздался выстрел. Я обернулся к автомобилю, мимо которого только что прошел,
но он резко взял с места и умчался.
Если бы не усики и редкая бородка, ему можно было бы дать не более
шестнадцати лет.
в дверь. В конце концов я услышал шаги, потом кто-то снял цепочку, отодвинул
засов.
фонарь.
мне угодно.
ему о женщине, которая звала на помощь.
от дверей.
того, что мне все приснилось, что я просто пьян. Потом в темноте вдруг
раздался голос - мне показалось, что крикнули на площадке второго этажа.
лицо, и я очутился на тротуаре перед закрытой дверью.
женственной хрупкостью флейтиста и его отчаянной решимостью одновременно и
смешил, и трогал.
Прозоров Александр
Курылев Олег
Лукьяненко Сергей
Суворов Виктор
Прозоров Александр
Никитин Юрий