Рекс СТАУТ
ПРИГЛАШЕНИЕ К УБИЙСТВУ
семейные дрязги, как вы позволили себе выразиться. Разве я не имею вполне
законного права интересоваться всем, что так или иначе влияет на судьбу
состояния, нажитого моим отцом?
Вульфа, он совсем утонул в недрах красного кожаного кресла, стоявшего в
трех шагах от стола великого сыщика.
мрачно разглядывал предполагаемого клиента - господина Германа Луэнта,
жителя Нью-Йорка и Парижа.
нейтралитет, так как вечером - это была пятница - собрался пойти на
свидание, а окажись дело срочным и согласись мы за него взяться, тогда -
прощай, выходной.
смятении. Он терпеть не мог работать, но любил есть и пить, а все его
обширное хозяйство в старом каменном доме на Западной Тридцать пятой
улице, включая орхидеи в оранжерее на крыше, требовало непомерных
финансовых затрат.
детектива, и как раз сейчас на краю его стола лежала пачка купюр.
Положивший ее туда Герман Луэнт заявил, что это тысяча долларов.
пребывающий в смятении Вульф.
низенький, с маленькими ручками и ножками и тощим лицом, на котором
виднелся сжатый в точечку совершенно безгубый рот, он, очевидно, уже
вступил в тот возраст, когда начинают сморщиваться и усыхать. Однако на
слабака он не походил. Заглянув в его проворные маленькие серые глазки, вы
понимали, что этому человеку были известны ответы на многие и многие
вопросы и что даже по поводу тех, ответы на которые он не знал, он мог
высказать весьма разумные догадки.
требует очень деликатного подхода, и лишь сочетание достоинств таких двух
мастеров, как вы и мистер Гудвин, позволит в нем разобраться. Поэтому я
готов терпеть ваши грубости. Необходимое мне расследование абсолютно
законно, ибо состояние, о котором идет речь, было нажито моим отцом. Он
владел медными рудниками. Моя мать умерла, когда я еще лежал в колыбели,
поэтому некому было научить меня, как себя следует вести. Никто и никогда
не пытался этого сделать, а теперь, видимо, учиться уже поздно. Несколько
месяцев назад я содержал трех любовниц: в Париже, Тулузе и Риме, и одна из
них попыталась меня отравить.
слову. Просто не та у него была комплекция.
славился ветреностью. Отец этого не одобрял и в конце концов отказался
видеться со мной, не давая, правда, умереть с голоду. Он был достаточно
щедр. Отойдя в мир иной два десятка лет назад - мне тогда стукнуто
тридцать шесть, - он завещал все свое состояние моей сестре Верил с
просьбой не оставлять без внимания мои нужды. Она следовала его роле в
точности, пока год назад не скончалась сама. В тот момент я был за
границей, где живу большую часть времени, но, конечно же, прилетел на ее
похороны.
американец.
мне ничего. Ни цента, ни су. Она завещала их своему мужу Теодору Хаку с
просьбой не забывать о моих нуждах, записанной точь-в-точь как в завещании
отца. В отличие от меня сестра всегда его слушалась. Я предложил Хаку, что
было бы куда проще перевести сразу часть состояния - скажем, миллион или
хоть половину - на меня, но он ответил, что придерживается иного мнения.
Он заявил, что считает своим долгом неукоснительно следовать последней
воле Верил, и согласился выплачивать мне ту же сумму, какую на протяжении
предшествующих двух лет выплачивала она, то есть тысячу долларов в месяц.
И тут я не сделал того, что мне надлежало сделать в создавшейся ситуации.
он не может ходить, - сидел в доме моего отца, как хозяин, и говорил, что
будет высылать мне тысячу долларов в месяц из отцовского состояния. Это
было приглашением к убийству. Ведь убей я его со всеми необходимыми
предосторожностями, и, согласно завещанию сестры, мне обеспечен
пожизненный годовой доход в сорок тысяч долларов. Признаться, подобная
мысль посетила меня, но, увы, я совершенно не гожусь ни для каких
рискованных предприятий, и пусть я так и не научился себя вести, мой
инстинкт самосохранения необычайно развит.
какой-либо причине Теодор Хак, эта тварь в кресле-каталке, перестанет
принимать во внимание мои нужды, я умру с голоду. Я не способен
зарабатывать на жизнь. Потому-то, получив в Париже предупреждение о
грозящей опасности, я немедленно купил билет на самолет и примчался в
Нью-Йорк. Мой зять радушно принял меня в доме моего отца - чертовски
благородно с его стороны! И вот я тут уже почти две недели, и я в
совершеннейшем тупике. Дело в том, что в доме постоянно находятся три
женщины...
перевел их на Вульфа и произнес
- Смелее, сэр.
еще меньше, и пожал плечами. - Есть все основания полагать, что полученное
мной предостережение имеет реальную почву. В доме Хака, помимо повара и
прислуги, постоянно находятся три женщины: миссис Касси О'Ши, экономка,
вдова; мисс Сильвия Марси, сиделка, и мисс Дороги Рифф, так называемая
секретарша. Они все имеют на него виды, и похоже, что одной в этом плане
удалось преуспеть больше, нежели остальным. Беда в том, что я не знаю и не
могу узнать, какой именно. Понимаете, я давно отыскал формулу, как ладить
с женщинами, но в данном случае не имею возможности ею воспользоваться. И
я в замешательстве. Надо как можно скорее выяснить, какая из этих трех
особ поймала на крючок моего зятя.
требует массы времени, к тому же вскоре появится новая претендентка. А я
планировал вернуться в Европу до Рождества. Мне просто надо завоевать ее
симпатию, заручиться ее благосклонностью. Я хочу быть уверен, что, женив
на себе Хака, она сохранит ко мне хорошее расположение. Потребуется три
недели, если речь идет о мисс Марси или мисс Рифф, и четыре, если это
миссис О'Ши. Видите, тут далеко не мелочные семейные дрязги, а совершенно
законное расследование.
всей моей жизни целиком зависит от доброй воли Теодора Хака. Если он
женится, да еще на женщине значительно моложе себя, как долго смогу я
тогда пользоваться его благосклонностью, дающей мне двенадцать тысяч
долларов в год, если его жена будет настроена против меня?
Теодора Хака. Эта тысяча долларов, - Луэнт указал на лежащую на столе
Вульфа пачку купюр, - ваша как в случае успеха, так и в случае неудачи.
Однако она должна полностью покрыть следственные расходы, ибо в
сложившейся ситуации представляет собой тот максимум, который я готов
заплатить. Вероятно, мое дело покажется не заслуживающим особого внимания,
но, поскольку вы никогда не покидаете дом по делам, оно не потребует от
вас много времени и усилий. Основная часть работы будет выполнена мистером
Гудвином, все равно получающим у вас жалованье, а накладные расходы выйдут
ничтожными: оплата такси отсюда до дома моего отца на Шестьдесят девятой
улице, ныне принадлежащего Хаку, и обратно. Я наслышан о способностях и
отваге мистера Гудвина и вполне допускаю, что одного дня, одной поездки
ему окажется достаточно. Не без консультации с вами, разумеется. Он может
отправиться со мной прямо сейчас.
несколько прямолинейны, но, во-первых, давно научился вести себя в
подобных обстоятельствах, а во-вторых, на вечер у меня было назначено
свидание.