Ян ФЛЕМИНГ

МУНРЕЙКЕР

Перевод с английского Э. Меленевской

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
ПОНЕДЕЛЬНИК

Глава 1
РАЗБОР СЕКРЕТНЫХ БУМАГ

Два "тридцать восьмых" грянули одновременно.

3вук рикошетил от стены к стене, пока не установилась тишина. Из
противоположных концов подвала к центру, где было вентиляционное
отверстие, тянулись две струйки дыма. Ощущение того, как молниеносным
махом слева он навел пистолет и выстрелил, еще пекло правую руку. Джеймс
Бонд вынул патронник и, опустив ствол кольта "Детектив Спешл", ждал,
когда через всю длину полутемного тира подойдет к нему инспектор. Тот
уже издалека улыбался.

- Невероятно, - сказал он на ходу. - На этот раз я вас поймал. В
одной руке он держал мишень - силуэт человеческого торса. В другой -
поляроидный снимок размером с открытку.

- Я в госпитале, а вы мертвы, сэр. - Он подал снимок Бонду, и они
повернулись к столу, на котором под лампой с зеленым козырьком лежала
большая лупа.

Бонд с лупой склонился над фотографией. На ней был он, собственной
персоной, в момент выстрела. Вокруг вытянутой правой руки - расплывшееся
пятно белого пламени. Он сфокусировал линзу на левой стороне пиджака. В
самом центре сердца виднелась крошечная точка света.

Инспектор молча положил на стол большую белую мишень. На месте сердца
было черное "яблоко" диаметром примерно в три дюйма. Чуть пониже и на
полдюйма вправо зияла дыра от пули Бонда.

- Пробила левую стенку желудка и вышла со спины, - с удовлетворением
сказал инспектор. Он вынул карандаш и сделал подсчет на боку мишени. -
Двадцать выстрелов, и я так понимаю, что вы должны мне семь шиллингов
шесть пенсов, сэр.

Бонд рассмеялся и отсчитал серебро.

- В следующий понедельник - удвойте ставки.

- Я-то готов, - ответил инспектор. - Но, сэр, вы не можете переиграть
машину. И если хотите попасть в команду на приз Дьюара, нам нужно дать
отдых "тридцать восьмым" и заняться "ремингтоном". Эти новые патроны
двадцать восьмого калибра, которые только что поступили, такие, что
нужно выбить 7900 из 8000, чтобы победить. Значит, большинство ваших
пуль должно попасть в контрольный кружок внутри десятки, а он вблизи-то
не больше шиллинга, а с сотни ярдов и вовсе не виден.

- К черту приз Дьюара, - сказал Бонд. - Ваши денежки вот что мне
нужно. - Он вытряхнул пули из патронника и положил их рядом с "кольтом"
на стол. - До понедельника. Время то же?

- Да, десять часов, сэр, - сказал инструктор, рывком спуская рукоятки
железной двери. Он улыбался вслед Бонду, пока тот поднимался по крутой
бетонной лестнице, ведущей на первый этаж. Он был очень доволен, но и не
подумал бы сказать Бонду, что тот лучший стрелок Службы. Знать это мог
только М., да еще его начальник штаба, которому будет ведено занести
результаты сегодняшней стрельбы в личное дело Бонда. Бонд закрыл за
собой обитую сукном дверь подвала и пошел к лифту, который доставит его
на восьмой этаж высокого серого здания поблизости от Риджент-парк, где
располагалась Штаб-квартира Секретной службы. Он тоже был доволен, но не
более того. Указательный палец правой руки в кармане непроизвольно
сжимался, когда он думал о том, как опередить машину, эту хитрую коробку
с фокусами, которая выпускает мишень лишь на три секунды, стреляет в
него холостыми из "тридцать восьмерки" и, точно направив тоненький луч
света, фотографирует, как он стоит и стреляет из круга, очерченного
мелом.

Двери лифта вздохнули, открываясь, и Бонд вошел внутрь. Лифтер
почувствовал запах кордита. Они всегда им пахнут, когда выходят из тира.
Ему нравился запах. Напоминал армию. Он нажал кнопку восьмого этажа и
положил культю левой руки на контрольную ручку.

Если бы только освещение было получше, думал Бонд. Но М. настаивал,
чтобы все стрельбы проводились в усредненно плохих условиях. Полутьма и
стреляющая мишень в какой-то мере отвечали его представлениям о реальной
обстановке. "Способность попасть в кусок картона ничего не доказывает",
- гласило его введение в "Руководство по обороне с применением
стрелкового оружия".

Лифт остановился, и Бонд вышел в мрачный, по рекомендации
Министерства труда выкрашенный зеленой краской коридор, в Суматошный
мир, где девицы бегают с папками, хлопают двери, и сквозь них слышатся
телефонные звонки. Здесь Бонд выбросил из головы тир и стрельбу и
настроился на обычный рабочий день.

Он дошел до последней двери направо. Она была так же анонимна, как и
все остальные. Даже без номера. Если у вас дело на восьмом этаже, а ваш
кабинет расположен не здесь, то кто-нибудь проводит вас, куда надо, а
когда вы кончите, то и обратно, к лифту.

Бонд постучал и подождал. Понедельник - день тяжелый.

За два выходных накапливается гора дел, которые надо перелопатить. А
уик-энды, как правило, горячие дни за границей. Взламываются пустые
квартиры. Люди фотографируются в компрометирующих обстоятельствах.
Автомобильные аварии выглядят натуральнее и расследуются небрежнее на
переполненных в выходные дорогах. По понедельникам прибывают
еженедельные мешки из Вашингтона, Стамбула, Токио. В них может быть
что-то и для него.

Дверь открылась, и он привычно порадовался, что у него такая красивая
секретарша.

- Доброе утро, Лил, - сказал он.

Тщательно рассчитанная теплота ее приветливой улыбки упала на десять
градусов. - Давай пиджак, - сказала она. - От него несет кордитом. И не
зови меня Лил. Ты же знаешь, я этого терпеть не могу. Бонд снял пиджак и
отдал ей.

- Каждый, кого крестили Лоэлией Понсонби, должен привыкнуть к
уменьшительным именам.

Стоя рядом с ее столом в маленькой приемной, непонятно как ее
усилиями превращенной во что-то более человеческое, чем офис, Бонд
смотрел, как она вешает его пиджак на металлическую раму открытого окна.

Высокая, темноволосая, она отличалась сдержанной, цельной красотой, к
которой война и пять лет работы в Службе добавили нотку суровости. Если
она вскоре не выйдет замуж или не заведет любовника, в сотый раз подумал
Бонд, холодно-компетентное выражение ее лица легко сделается
стародевским, и она вольется в армию женщин, обрученных с карьерой.

Все это и Бонд, и два других сотрудника Секции 00 ей не раз говорили,
и не раз каждый из них целенаправленно покушался на ее невинность. Но
она неизменно управлялась с ними с каким-то материнским спокойствием
(которое они, чтобы спасти самолюбие, между собой называли фригидностью)
и на следующий день баловала их маленькими знаками внимания, чтобы
показать, что это ее вина и что она их прощает.

Они не знали, что она до смерти тревожится, когда они на задании, и
любит их одинаково, но не хочет вступать в эмоциональную связь с
человеком, которого завтра могут убить. А кроме того, работа в Службе
была действительно чем-то вроде кабалы. Она мало что оставляла женщине
для взаимоотношений иного рода. Мужчинам было легче, им прощались
случайные связи. Женитьба, дети и дом исключались совершенно, если
мужчина хотел быть полезным "профессии". Женщин же связь за стенами
Службы автоматически включала в "группу риска", и в конечном счете
приходилось выбирать между увольнением и нормальной жизнью - и
внебрачным сожительством с государством.

Лоэлия Понсонби знала, что почти достигла точки, за которой следует
выбор, и все ее инстинкты приказывали ей увольняться. Но ежедневно
драматизм и романтичность этого мира все прочнее приковывали ее к
Службе, и с каждым днем все труднее было прошением об увольнении предать
родительский дом, которым она ей стала.

Между тем Лоэлия принадлежала к тем, кому завидовали, - к замкнутой
компании Старших секретарш, имеющих доступ к глубинным секретам Службы.
Из зависти другие девушки подсмеивались за глаза над их предположительно
провинциальным происхождением. Что же до служебной карьеры, то через
двадцать лет ее ждет заветная золотая черта в самом конце Новогоднего
поощрительного списка, где среди сотрудников Совета по рыболовству,
Почтовой службы и Женского института, получающих Орден Британской
империи (ОБИ), будет значиться: "Мисс Лоэлия Понсонби, Старший секретарь
Министерства обороны".

Она повернулась от окна. Блузка в бело-розовую полоску, простая синяя
юбка. Бонд улыбнулся ее серым глазам.

- Я буду звать тебя "Лил" по понедельникам. Всю остальную неделю -
"мисс Понсонби". Но никогда я не назову тебя Лоэлией. Это похоже на имя
героя неприличного лимерика. Сообщения есть?

- Нет, - коротко сказала она, но быстро смягчилась. - На твоем столе
- целая груда. Ничего срочного, но очень много. Да, в "дамской" говорят,
что 008 выбрался. Он в Берлине, отдыхает. Здорово, правда?

Бонд живо посмотрел на нее.

- Когда это ты узнала?

- С полчаса назад.