Говард Роберт
ЧЕРНАЯ ГОНЧАЯ СМЕРТИ
ощущения полного покоя, поскольку подразумевает не только
кромешную темень, но и населяющие ее невидимые существа из тех,
что снуют во мраке, избегая солнечного света и хищно бродят
где-то за пределами обыденной жизни.
когда я наощупь пробирался по узкой тропе, петляющей в глуши
соснового леса. Эти мысли, скорее всего, сопутствуют любому
человеку, осмелившемуся вторгнуться ночью в ту глухую часть
орошаемой реками лесистой территории, которую чернокожие по
некой загадочной расовой причине называют "Египтом".
бездны нет тьмы кромешнее абсолютного мрака сосновых лесов.
Казалось, еле угадываемая тропа петляет меж осязаемых "стен"
эбенового дерева. Моему торопливому, по мере сил, продвижению
по тропе помогало чутье обитателя сосновых лесов, но к спешке
примешивалась крайняя осторожность, а мой слух приобрел почти
невероятную чуткость. Подобная осмотрительность возникла во мне
отнюдь не благодаря жутким размышлениям, навеянным темнотой и
тишиной. Для осторожности у меня была веская материальная
причина. Пусть по земным дебрям бродят привидения с зияющими
окровавленными глотками и людоедским голодом, как уверяют
негры, но я опасался вовсе не привидений. Я прислушивался к
треску веточни под огромной плоской стопой, к любому звуку,
предшествующему нападению убийцы из черного мрака. Существо,
которого я опасался, внушало Египту страх несравнимо больший,
нежели любой бормочущий призрак.
негрдушегуб, отяготивший свою совесть ужасными убийствами.
Заросшие кустарником берега реки вниз по течению прочесывали
ищейки, за которыми следовали суровые мужчины с ружьями.
что негр стремится в нужде к людям своего племени. Но я знал
Топа Брэкстона лучше них; я знал, что он отличался от
характерного типа своей расы. Он был необычайно примитивен и
атавистичен в достаточной мере, чтобы ринуться в необитаемые
дебри природы и жить подобно обезумевшей от крови горилле в
одиночестве, способном устрашить и измучить более заурядного
представителя его народа.
направлении, я выехал верхом к Египту, один. Но я углубился в
эту необитаемую местность не только ради поисков Брэкстона.
Моей целью было предупредить, а не искать. В глуши соснового
лабиринта уединенно жил белый человек со своим слугой и любой
обязан был предупредить их о том, что неподалеку от их хижины
мог затаиться только что проливший кровь убийца.
фамилией "Гарфилд" не привыкли откладывать дело на полдороге.
Когда мой конь вдруг захромал, я оставил его у одной из
негритянских хижин, граничащих с территорией Египта и пошел
дальше пешим. Ночь застала меня на тропе и я намеревался
остаться до утра у человека, которого собирался предупредить --
у Ричарда Брента. Он был угрюмым отшельником, подозрительным и
чудаковатым, но вряд ли откажет мне в приюте на ночь. Брент был
загадочным типом -- никто не знал, почему он решил уединиться в
южной части соснового леса. Он прожил в старой хижине в сердце
Египта около шести месяцев.
мгновенно вылетели у меня из головы. Я замер на месте, ощущая
нервный зуд тыльными сторонами рук. Это было вызвано
пронзительным воплем в темноте, пронизанным мучительным
страхом. Он послышался где-то впереди меня, и вслед за воплем
наступила мертвая тишина, когда, казалось, весь лес затаил
дыхание и тьма еще более сгустила свой мрак.
босых ног по тропе и из темноты на меня набросилась чья-то
тень.
перед собой, чтобы отпугнуть нападающего. Единственным, что
удержало меня оттого, чтобы нажать на курок, было тяжелое
прерывистое дыхание чужака -- признак испуга и боли. Вне себя
от страха мужчина налетел на меня и, вскрикнув, рухнул
навзничь.
сжалься надо мной!
его мучительного бормотания шевелятся волосы на моей голове.
колени.
мое тело, а теперь хочет мою душу! Это я -- бедный Джим Тайк.
Не дайте ему схватить меня!
догорела до самых пальцев. Чернокожий валялся передо мной в
пыли, закатывая глаза. Я хорошо знал его -- один из негров,
живущих в крошечных бревенчатых хижинах на окраине Египта. Джим
был обильно обрызган кровью и я предположил, что он смертельно
ранен. Лишь всплеск энергии, вызванный лихорадочной паникой
позволил ему пробежать немалое расстояние. Кровь хлестала из
порванных вен и артерий в его груди, плечах и шее, а раны
выглядели ужасно -- рваные дыры, проделанные отнюдь не пулей
или ножом. Одно ухо было оторвано и висело на огромном куске
плоти, как будто вырванном из его челюсти и шеи клыками
гигантского зверя.
и негр превратился в маячившее у земли еле различимое пятно. --
Медведь? -- Произнося это, я вспомнил, что ни одного медведя не
видели в Египте вот уже тридцать лет.
всхлипывающее бормотание. -- Белый человек пришел в мою хижину
и попросил проводить его к дому мистера Брента. Он сказал, что
у него болит зуб и поэтому перевязана голова, но бинты сползли
и я увидел его лицо -- за это он меня и убил.
спросил я, поскольку его раны напоминали то, что я видел на
затравленных свирепыми псами животных.
это сам -- а-ааа!
темноте Джим повернул голову и уставился туда, откуда пришел.
Смерть, повидимому, настигла его в момент вопля, потому что он
оборвался на верхней ноте. Бедняга судорожно дернулся, как
сшибленный грузовиком пес, и застыл недвижимый.
ярдах от себя смутные очертания фигуры. Она казалась высокой и
прямой, походила на человека и хранила молчание.
ужас окатил меня ледяной волной, приморозив язык к небу. Это
был первобытный и парализующий страх, но я не мог понять,
почему эта безмолвная и неподвижная тень внушила мне такой
беспричинный ужас.
спичку, приблизилась почти вплотную. Я чиркнул спичкой -- и
тень со свирепым рычанием кинулась на меня, спичка была вырвана
из моих пальцев и погасла, а я почувствовал сбоку на шее острую
боль. Мой револьвер почти сам по себе наугад выпалил и его
вспышка ослепила меня, не позволив рассмотреть высокую
человекоподобную фигуру, с треском бросившуюся в заросли, после
чего мне оставалось лишь пошатываясь побрести по лесной тропе
дальше.
моему плечу, напитывая рубаху. Чиркнув спичкой, я осмотрел рану
и по моей спине пробежал холодок. Рубаха была порвана и тело
под ней слегка оцарапано; рана казалась незначительной, но меня
охватил неведомый доселе ужас, потому что рана напомнила мне
те, что были на несчастном Джиме.
крови, пьяно раскинув испачканные красным конечности. Я с
опаской всмотрелся в окружающий лес, спрятавший в себе убившее