Говард Роберт

ЭКСПЕРИМЕНТ ДЖОНА СТАРКА

(THE HOOFED THING)

Марджори плакала над потерей Бозо, ее жирного "мальтийца",
не вернувшегося домой после обычной ночной прогулки в поисках
добычи. В последнее время в округе бушевала настоящая эпидемия
исчезновений среди кошек и Марджори была безутешна. Поскольку я
не переносил вида плачущей Марджори, я отправился на поиски
пропавшего любимца, хотя не питал большой надежды найти его.
Время от времени некий садист ублажает свои прихоти, отравляя
домашних животных, и я был убежден, что Бозо и десятки ему
подобных, пропавших за последние несколько месяцев, пали
жертвой одного из этих дегенератов.

Покинув лужайку дома Эша, я пересек несколько заросших
сорняками вакантных участков и подошел к последнему дому по эту
сторону улицы -- неухоженному громоздкому особняку, куда он
недавно вселился (не думая подновить его) мистер Старк --
одинокий, как это бывает с пенсионерами, старик с восточного
побережья. При виде старого дома, высившегося среди огромных
дубов и удаленного на сотню ярдов вглубь от улицы, мне вдруг
показалось, что Старк действительно сможет чем-то прояснить
загадочное исчезновение животного.

Пройдя через просевшие заржавленные ворота, я зашагал по
усеянной трещинами дорожке, подмечая общее запустение этого
места. О нынешнем владельце было мало что известно, и, хотя он
был моим соседом почти полгода, я ни разу не видел его вблизи.
Ходили слухи, что он живет один и даже без слуг, хотя он
калека. Общее мнение нарекло его эксцентричным и угрюмым по
натуре типом, не имеющим денег для потакания своим причудам.

Широкое крыльцо, наполовину заросшее плющом, занимало весь
фасад дома, огибая его с обеих сторон. Я собрался было поднять
старомодную дверную колотушку, как вдруг услышал шарканье
прихрамывающих шагов и, повернувшись, увидел показавшегося
из-за угла крыльца владельца особняка. Несмотря на искалеченную
фигуру, у него была поразительная внешность аскета и мыслителя
с великолепным лбом, густыми, почти сросшимися черными бровями
и пронзительными глазами в глубоких глазницах. У старика был
тонкий, с высокой переносицей нос, загнутый наподобие клюва
хищной птицы и узкие жесткие губы, а его массивная челюсть
выдавалась вперед, что говорило о жестком и решительном
характере. Он был невысок, даже распрямившись во весь рост, но
короткая толстая шея и массивные плечи указывали на таящуюся в
нем силу. Он действительно двигался медленно, с явным трудом и
опираясь на костыль -- я заметил, что одна нога у него была
неестественно подвернута и обута в ботинок наподобие
ортопедического.

Старик вопросительно посмотрел на меня и я сказал:

-- Доброе утро, мистер Старк и простите за беспокойство.
Меня зовут Майкл Стрэнг, я живу на другом конце улицы и
заглянул к вам, чтобы узнать, не попадался ли вам на днях
большой мальтийский кот.

Он впился в меня взглядом.

-- Вы уверены, что я могу что-то знать о вашем коте? --
спросил он низким по тембру голосом.

-- Вообще-то, не уверен, -- сознался я, чувствуя себя
довольно глупо. -- Это кот моей невесты, она ужасно переживает
о его пропаже. Поскольку вы ближайший ее сосед по эту сторону,
я предположил, что животное могло случайно попасться вам на
глаза.

-- Понимаю, -- вежливо улыбнулся старик. -- Нет, к
великому сожалению, я не могу помочь вам. Я отчетливо слышал
прошлой ночью "кошачий концерт" под деревьями, потому что меня
мучил очередной приступ бессонницы -- но не видел интересующего
вас кота. Мне жаль, что он пропал. Вы не войдете в дом?

Горя желанием узнать о соседе побольше, я принял
приглашение и он провел меня в пропахший табаком и кожаными
переплетами кабинет. Я с любопытством покосился на
выстроившиеся вдоль стен от пола до потолка книги, но у меня не
было возможности ознакомиться с названиями, поскольку хозяин
оказался на удивление разговорчив. Кажется, его обрадовало мое
посещение, а я знал, что гости у него бывали редко, если вообще
бывали. Я нашел его высоко культурным человеком, восхитительным
собеседником и любезнейшим из хозяев. Старик извлек из
старинного лакированного шкафчика, дверца которого, похоже,
представляла собой до блеска отполированную серебряную
пластину, виски и содовую, и мы наслаждались напитком,
углубившись в разговор на многие интересные темы. Узнав из
случайного замечания о моем глубоком интересе к
антропологическим исследованиям профессора Хендрика Брулера, он
некоторое время рассуждал о них и прояснил для меня несколько
совершенно недоступных моему разумению вопросов.

Завороженный блестящей эрудицией хозяина, я опомнился едва
не через час, охваченный глубоким чувством вины при мысли о
бедной Марджори, ожидающей новостей о пропавшем Бозо. я
распрощался, пообещав вскоре вернуться и отправился к выходу с
мыслью о том, что мне все же удалось узнать кое-что о хозяине.
Хотя он придерживался в разговоре не относящихся к цели моего
визита тем, и, по-видимому, ничем не мог нам помочь, пропажа
кота могла сыграть мне на руку. Несколько раз во время нашей
беседы я слышал наверху подозрительный шум, отнюдь не
характерный для грызунов. Он напоминал, скорее, стук маленьких
копыт -- будто по полу разгуливал козленок или ягненок.

Тщательные поиски по соседству не показали никаких следов
пропавшего Бозо, и я неохотно вернулся к Марджори, приведя с
собой, в качестве незначительного утешения ковыляющего
криволапого бульдога с физиономией гаргульи и самым преданным
из бьющихся в груди представителей собачьего рода сердцем.
Марджори поплакала над пропавшим котом и нарекла своего нового
вассала именем "Бозо" в память усопшего, после чего я оставил
ее забавляться с псом на лужайке, будто ей было десять, а не
двадцать лет.

Воспоминание о беседе с мистером Старком не давало мне
покоя, и я вновь посетил его на следующей неделе. И снова меня
поразили его глубокие и всесторонние знания. Я намеренно
касался в разговоре самых разных тем и каждый раз он показывал
себя специалистом, углубляющимся в предмет чуть более любого из
моих прежних собеседников. Наука, искусство, экономика,
философия -- везде он чувствовал себя одинаково вольготно.
Зачарованный его ходом мысли, я все же прислушивался к странным
звукам над головой и был вознагражден. На этот раз стук казался
более громким и я решил, что его таинственный домашний любимец
немного подрос. Я предположил, что он держит его в доме,
опасаясь, что животное может постичь участь пропавших кошек, а
поскольку я знал, что в доме нет подвала или погреба, с его
стороны было естественно прятать животное в одной из чердачных
комнат. Вполне возможно, что одинокий и лишенный друзей старик
почувствовал глубокую привязанность к какому бы то ни было
животному.

Мы проговорили до глубокой ночи и, по сути, я заставил
себя откланяться, когда ночь уже близилась к рассвету. Старик
извинился, что не может отплатить мне тем же, поскольку, по его
словам, инвалидность позволяет ему лишь обходить, хромая, свое
имение ранним утром до того, как начнет припекать жаркое летнее
солнце.

Я пообещал вскоре навестить его снова, но, несмотря на
желание сдержать обещание, дела воспрепятствовали этому на
несколько недель, а тем временем я узнал о новых таинственных
происшествиях, столь интригующих жизнь в замкнутых сельских
общинах и обычно забывающихся, оставаясь необъяснимыми
навсегда. Дело было в том, что отныне пришла пора исчезать
собакам, которых ранее не трогал неизвестный ненавистник кошек,
и это постоянно приводило в ярость владельцев собак.

Марджори подсадила меня в свой маленький "роудстер", когда
я возвращался из города и я сразу понял, что она чем-то
расстроена. Ее постоянный спутник Бозо осклабился мне
по-крокодильи и радостно лизнул в лицо длинным влажным языком.

-- Прошлой ночью кто-то пытался похитить Бозо, Майкл, --
пожаловалась девушка и ее темные глаза затуманились
беспокойством и негодованием. -- Держу пари, это все тот же
ужасный зверь, охотящийся за домашними животными.

Она поделилась со мной подробностями: вышло так, что Бозо
оказался для таинственного негодяя слишком крепким орешком.
Поздно ночью семья Эш услышала внезапный шум свирепой возни,
перемежающейся озверелым рычанием огромного пса. Все кинулись
из дома и прибежали к конуре Бозо, но слишком поздно, чтобы
задержать незнакомца, звук убегающих шагов которого они
явственно расслышали. Собака рвалась с цепи, ее глаза горели,
шерсть стояла дыбом, а из глотки вырывалось утробное рычание.
Но от нападающего не осталось и следа; по-видимому, он вырвался