Карлос Кастанеда
Отделенная реальность
Книга вторая
Введение
западной Мексике с одним индейцем из племени яки. Я назвал
его "дон Хуан". В испанском языке д о н - это обращение,
выражающее уважение.
обстоятельствах. Я сидел с Биллом, своим другом, в
автобусном депо пограничного городка в аризоне. Мы были
очень спокойны. Во второй половине дня летняя жара казалась
за плечо.
он тихим голосом.
что вошел в помещение.
помнишь? - я вспомнил, как мы с Биллом как-то проездили весь
день на машине, разыскивая дом "эксцентричного индейца",
который жил в том районе. Мы не нашли его дом, и у меня
возникло ощущение, что индейцы, которых мы спрашивали о нем,
намеренно давали нам неверное направление. Билл сказал, что
человек этот был "травник" (человек, собирающий и продающий
лекарственные растения) и что он очень много знает о
галлюциногенном кактусе - пейоте. Он сказал также, что мне
стоило бы встретиться с ним. Билл был моим гидом по этим
местам в то время, когда я собирал различные сведения о
лекарственных травах, используемых индейцами.
Индеец был среднего роста. Его волосы были седыми и
короткими и немного нависали над ушами, подчеркивая
округлость головы. Он был очень темным. Глубокие морщины на
лице придавали ему вид глубокого старца, однако его тело,
казалось, было сильным и собранным. Я с минуту наблюдал за
ним. Он передвигался с легкостью, которую я считал бы
невозможной для старика. Билл сделал мне знак подойти к ним.
понимать его. Его испанский, по-моему, исковеркан и полон
сельских разговорных выражений.
знал по-испаски лишь несколько слов, произнес на этом языке
какую-то абсурдную фразу. Он посмотрел на меня, как бы
спрашивая, имеет ли эта фраза какой-нибудь смысл, но я не
знал, что он хотел сказать; тогда он смущенно улыбнулся и
отошел. Старик взглянул на меня и начал смеяться. Я объяснил
ему, что мой друг иногда забывает, что он не говорит
по-испански.
другу, - сказал я и назвал свое имя.
нарушил молчание и рассказал о стоящей передо мной задаче. Я
сказал ему, что ищу любого рода информацию о растениях,
особенно о пейоте. Я некоторое время продолжал напористо
говорить и, хотя я был почти полным невеждой в этом вопросе,
тем не менее я сказал ему, что уже очень многое знаю о
пейоте. Я считал, что если я похвастаюсь своим знанием, то
ему будет интересно разговаривать со мной. Но он не сказал
ничего. Он терпеливо слушал. Затем он медленно кивнул и
уставился на меня: его глаза, казалось, светились своим
собственным светом. Я избегал его взгляда. Я чувствовал
неудобство. У меня была уверенность в тот момент, что он
знает, что я говорю чепуху.
отведя свои глаза от меня. - может быть мы сможем там
поговорить более легко.
Через некоторое время Билл возвратился в зал. Он понял мое
неудобство и ни слова не сказал. Некоторое время мы сидели в
напряженном молчании. Затем старик поднялся. Его автобус
прибыл. Он попрощался.
Невыносимой. Внезапно Билл наклонился ко мне и тронул меня
- ты спрашивал его о растениях?
в окрестностях знают его, но они никогда о нем не говорят. А
это уже кое-что.
но что это значит? Он никогда ничего тебе не скажет. Даже,
если ты попросишь его о чем-то, он замнется, как если б ты
был идиотом, несущим околесицу.
такого рода, которые производят впечатление очень знающих.
На его взгляд, сказал он, такие люди не стоят забот, так как
рано или поздно можно получить ту же информацию от
кого-нибудь еще, кто не строит из себя труднодоступного. Он
сказал, что у него нет ни времени, ни терпения, чтобы
распутывать туман стариков, и что, возможно, старик только
делает вид, что знает что-то о травах, тогда как в
действительности он знает не больше любого другого.
еще были заняты старым индейцем. Он знал, что я лгу. Я
вспомнил его глаза. Они действительно сияли.
столько как студент антропологии, интересующийся
лекарственными растениями, сколько как человек с
необъяснимым любопытством. То, как он тогда взглянул на
меня, было беспрецедентным явлением в моей жизни. Я хотел
знать, что скрывалось под этим взглядом. Это стало для меня
почти точкой преткновения. Я размышлял об этом, и, чем
дольше я думал, тем более необычным мне это казалось.
навестил его бесчисленное количество раз. Я нашел его манеры
очень уверенными, а его чувство юмора превосходным; но
прежде всего я чувствовал, что было скрытое содержание в его
поступках, содержание, которое являлось для меня совершенно
невидимым. Я чувствовал странное удовольствие в его
присутствии, и, в то же самое время, я испытывал странное
неудобство. Одно только его общество заставляло меня делать
огромную переоценку моих моделей поведения. Я был воспитан,
пожалуй, как и любой другой, принимать человека, как, в
сущности своей, слабое и подверженное ошибкам существо. В
доне Хуане меня поражало то, что он не производил
впечатления слабого и беззащитного, и простое нахождение
рядом с ним рождало неблагоприятное сравнение между его
образом жизни и моим. Пожалуй, одним из самых поразительных
утверждений, которые он сделал в этот период, касалось
нашего врожденного различия. Перед одним из моих визитов я
чувствовал себя очень несчастно из-за общего течения своей
жизни и из-за ряда давящих личных конфликтов, которые я
имел. Когда я прибыл в его дом, я чувствовал себя в плохом
настроении и очень нервно.
мы шли по двум разным дорогам. Я имел в виду академическое
знание, которое передает опыт, в то время как он говорил о
прямом знании мира.
спросил он.
тебя?
мир теряет свой смысл.
пробовать суп для того, чтобы узнать его рецепт, и не нужно
подвергать себя удару электротока для того, чтобы узнать об
электричестве.