Стивен КИНГ
ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ НИКОМУ НЕ ПОДАВАЛ РУКИ
перебрались в библиотеку, прихватив с собой бокалы, которые Стивенс не
забывал вовремя наполнять. Довольно долго тишину нарушали только треск
огня в камине, отдаленное постукивание бильярдных шаров да вой ветра. Но в
доме номер 249В было тепло.
Маккэррон - однажды он нас напугал рассказом о женщине, разродившейся в
немыслимых обстоятельствах. Против меня сидел Йохансон с "Уолл-стрит
мэгэзин" на коленях.
- идеальный дворецкий, невзирая на заметный бруклинский акцент (или
благодаря ему), и главное его достоинство состоит в том, что он всегда
безошибочно угадывает, кому передать послание, если адресат не указан.
кресле с подголовником, глядя на огонь в камине, где при желании можно
было бы зажарить здорового бычка. Я видел, как в его глазах что-то
промелькнуло, когда взгляд его упал на афоризм, выбитый на каменном
цоколе: СЕКРЕТ В РАССКАЗЕ, А НЕ В РАССКАЗЧИКЕ.
содержимое в огонь. Вспыхнула яркая радуга, которая вызвала у
присутствующих легкое оживление. Я обернулся к Стивенсу, стоявшему в тени
у двери. Руки сложены за спиной, лицо бесстрастно.
и мы все вздрогнули. Во всяком случае за себя ручаюсь.
сказал Джордж Грегсон, - хотя никакой суд не вынес бы убийце
обвинительного приговора. Кончилось, однако, тем, что он сам себя осудил и
сам привел приговор в исполнение.
окутал голубоватый дым; спичку он загасил замедленным движением ревматика.
Он бросил спичку на горячий пепел, оставшийся после сожженного пакета, и
проследил за тем, как она обуглилась. Под кустистыми седоватыми бровями
прятались цепкие синие глаза, выражавшие сейчас задумчивость. Крупный нос
крючком, узкие жесткие губы, втянутая в плечи голова.
Уложив в глубокую чашечку из корня верескового дерева аккуратный слой
угольков, Джордж сложил на коленях подрагивающие руки и начал:
рассказать, случилось, когда мне было двадцать или около того. Если быть
точным, в 1919-м. Я как раз вернулся с Большой Войны. Пятью месяцами ранее
умерла моя невеста от инфлюэнцы. Ей едва исполнилось девятнадцать. Боюсь,
что спиртному и картам я тогда уделял чрезмерное внимание. Видите ли, она
ждала меня два года, и не проходило недели, чтобы я не получил от нее
письма. Да, я загулял и потерял чувство меры; может быть, вы скорее меня
поймете, узнав, что я тогда не имел никакой опоры ни в семье, ни в вере -
из окопов, знаете, догматы христианства выглядят в несколько комическом
свете. Зато не покривив душой, могу сказать, что настоящие друзья, которые
были со мной в дни испытаний, не оставляли меня одного. Их у меня было
пятьдесят три (многие ли похвастаются таким числом?): пятьдесят две карты
в колоде да бутылка виски "Катти Сарк". Между прочим, поселился я в этих
самых апартаментах на Бреннан-стрит. Правда, стоили они тогда несравнимо
дешевле и лекарств на полке было куда меньше. А вот времени я здесь
проводил, пожалуй, столько же - в доме номер 249в и тогда легко было
составить компанию для покера.
вопрос прозвучал со всей серьезностью:
дед, сэр.
изрек Адли.
Стивенс, вы поразительно похожи на вашего... вы сказали деда?
кто есть кто... впрочем, этого уже не проверишь, не так ли?
пасьянс, когда увидел Генри Брауэра... в первый и последний раз. Нас уже
было четверо, готовых сесть за покер; мы ждали пятого. И тут Джейсон
Дэвидсон сообщает мне, что Джордж Оксли, наш пятый партнер, сломал ногу и
лежит в гипсе, подвешенный к дурацкому блоку. Увы, подумал я, видимо, игра
сегодня не состоится. Впереди долгий вечер, и нечем отвлечься от печальных
мыслей, остается только раскладывать пасьянс и глушить себя слоновьими
дозами виски. Как вдруг из дальнего угла раздался спокойный приветливый
голос:
составлю вам компанию, если вы, конечно, не возражаете.
впервые мог разглядеть его. Я увидел молодого человека со старым лицом...
вы понимаете, о чем я? После смерти Розали на моем лице появились точно
такие же отметины, только их было гораздо меньше. Молодому человеку, судя
по его шевелюре, было не больше двадцати восьми, но опыт успел наложить
отпечаток на его лицо, в глазах же, очень темных, залегла даже не печаль,
а какая-то затравленность. У него была приятная наружность - короткие
подстриженные усики, темно-русые волосы. Верхняя пуговица воротничка
элегантного коричневого костюма была расстегнута.
кажется, готов был силой схватить покоившуюся на коленях ладонь молодого
человека. И тут произошло странное: Брауэр выронил газету и резко поднял
вверх обе руки, так что они оказались вне досягаемости. На его лице был
написан ужас.
рассерженный. Ему самому было двадцать два. Господи, какие же мы были...
телята.
никогда не пожимаю руки!
объяснить ему как можно доходчивее, с открытой (хотя и страдальческой)
улыбкой:
эпидемии, болезни. На городских стенах охорашиваются стервятники. Я|
пробыл там два года в торговой миссии, и наша западная традиция
обмениваться рукопожатием стала вызывать у меня священный ужас. Я отдаю
себе отчет в том, что поступаю глупо и невежливо, но ничего не могу с
собой поделать. И если вы не будете столь великодушны, что расстанетесь со
мной без обиды в сердце...
я пока схожу за Бейкером, Френчем и Джеком Уайлденом.
развернулся и бросился за остальными партнерами. Мы с Брауэром пересели за
стол, покрытый зеленым сукном, я предложил ему выпить, он вежливо
отказался и сам заказал бутылку. В этом я усмотрел новое свидетельство его
странной фобии и промолчал. Я знавал людей, чей страх перед микробами и
заразными болезнями был сродни брауэровскому, если не сильнее. Вероятно,
вам тоже известны подобные случаи.
оставил службу в Индии, я избегал общества. Негоже человеку быть одному. Я
полагаю, даже для самых независимых самоизоляция есть худшая из пыток!
такое настоящее одиночество, я хорошо почувствовал в окопах, ночью. Еще
острее - после смерти Розали. Я начинал проникаться симпатией к Брауэру,
несмотря на столь откровенную эксцентричность.
тамошней жизни просто не укладывается в голове. Например, их реакция на
автомобили: дети шарахаются от них в сторону, а затем бегут за ними
несколько кварталов. Самолет в глазах местных жителей - сверхъестественное
чудовище. То, что мы воспринимаем с абсолютным спокойствием или с оттенком
самодовольства, для них чудо; но, скажу вам честно, с таким же ужасом я
впервые смотрел на уличного бродягу, проглотившего пачку стальных иголок и
вытаскивавшего их одну за другой из открытых язв на кончиках пальцев. А