Локхард Джордж
Восход Черного Солнца
многое мне довелось с тех пор пережить. Мать я почти совсем забыл,
лишь её имя - Антара - иногда вызывает смутное ощущение тепла и
ласки...
меня на руки, и сказал:
так что не плачь. Мы проиграли битву, но не войну. Я хочу, чтобы ты
выжил, Винг.
Помню, что заплакал, и обнял отца. Он ласково погладил меня крылом,
и произнёс:
погибло. Ты самый необыкновенный дракон, который рождался на свет
в этом мире, Винг. И я, и мать чувствуем это всей душой. Знай, Винг - ты
последняя надежда нашего дела, ибо больше некому его продолжать. И
поэтому ты ДОЛЖЕН выжить, сын.
Я плакал, и просил его не уходить. Он нежно, но твёрдо отодвинул
меня, и сказал:
соотношение сил 20 к 1 против нас. Поэтому я ЗНАЮ, что мы с матерью
погибнем. Погибнем, защищая свою честь. Это достойная смерть, и не
надо жалеть о нас. Но ты - ты не должен умереть. И поэтому я сделаю
последнее, что ещё могу. Я спрячу тебя в подземельях Крепости. Помни,
сын - тебя НАЙДУТ. Я только надеюсь, что уничтожив последние остатки
наших воинов, и захватив Крепость, враги пощадят беззащитного
ребёнка... - он сжал кулаки, и с болью закрыл глаза. Потом отнёс меня в
пещеру под Крепостью, долго смотрел, и произнёс:
ЗНАЮ, что ты перенесёшь их. Ты - это вся надежда, которая нам
осталась. Не дай погаснуть надежде, сынок!
воспоминание причиняет мне такую боль, что я просто не могу говорить
об этом.
видели в темноте почти как я. Мне проткнули крыло копьём, и
вытащили, словно рыбу на крючке. Я совершенно не помню
дальнейшего.
сделала меня зверем, она дала мне ту ненависть, которая отравила мне
душу на всю жизнь. Сейчас, годы спустя, я почти исцелился. Но тогда...
О боги, за что вы послали мне такую судьбу?!
чешую на ногах и руках, а крылья мне сломали - чтобы не улетел.
Кормили меня падалью, но драконы могут есть практически всё, и я не
умер. Вообще, я удивляюсь, как я не умер в первый год. Мне хотелось
смерти. И только слова отца удерживали меня среди живых. Иногда я
проклинал его за это!!!
бессмысленной войне жителей Уорра. Это они использовали нас всех,
как жалкие пешки в своей жестокой игре. Это из-за них погибли моя
мать и отец... О, как я ненавидел. И ненавижу! Мой мир стал
ненавистью, ненависть стала моим отцом и матерью.
собой. Тогда, пять лет назад, я был совсем маленьким. Мне было лишь
десять. Но уже тогда я понимал, что мстить надо не победителям. Они -
тоже всего лишь пешки, и когда надобность в них пропадёт, боги просто
перевернут доску. Но иногда, когда меня травили собаками, или
вытаскивали за цепь из подвала - показать заезжему герою -, я терял
рассудительность и разум, и рычал от ненависти, как зверь. Они
смеялись, и тыкали в меня палками...
второй год плена, когда король Родрик праздновал годовщину победы
над Тьмой. Меня, и рабов-орков, вытащили из подвалов Кастл-Рока, где
я жил, а они трудились в рудниках. Цепи мешали мне ходить, но я
молчал, как и весь предыдущий год. Слуги пробили в перепонке дыры,
и продели толстый канат, безжалостно скрутив мои крылья за спиной. Я
едва не потерял сознание от боли, но промолчал и теперь.
повалились на землю. Их подняли ударами бичей, и заодно прошлись по
мне, в кровь изодрав перепонку. Я зашипел от боли, и тогда меня
отхлестали сильнее. Затем нас сковали одной цепью, и повели к
Винтовой Лестнице, которая вела на вершину скалы. Там стоял белый
дворец Родрика, и толпы людей с криками радости приветствовали
рыцарей в белых доспехах, которые гордо гарцевали на великолепных
скакунах. Во главе колонны шёл огромный грифон, а на спине его сидел
высокий эльф, с длинным копьём. На копье торчала голова моего отца...
Гордый, умный, полный достоинства и доброты... Как смеют они так
издеваться?! Я зарычал, и захлебнулся кровью от удара по лицу. От
ненависти в глазах потемнело, но я уже научился держать себя в руках.
"О, боги, дайте мне прожить достаточно!!!" - первый и последний раз в
жизни обратился я к небесам. Но они были глухи. И тогда потемнело у
меня в душе, и я принёс страшную клятву, что месть станет целью моей
жизни. В тот момент я впервые ощутил Силу, но тогда я не знал, что это
такое.
эльфами пировали, провозглашая тосты за короля, и его сына. Родрик
сидел во главе стола, рядом с тем самым эльфом, и магом в синей
мантии. Нас резко осадили у ворот, и бросили на колени. Я опустился на
землю. Гордость - она не поможет мне сдержать клятву...
О, я хорошо помню все разговоры в тот день. Я вообще многое помню.
годы ты только стал прекрасней.
богам по мере сил.
король, поднимая бокал. Все выпили, и провозгласили здравницу за
"героя". Я стиснул зубы, запоминая эту картину. Эльф поклонился
Родрику, и спросил:
доходили слухи об этом, но я не мог поверить.
Родрик рассмеялся.
Сейчас ты увидишь его. - он хлопнул в ладоши, и нас завели во двор.
окровавленных орков, и только потом заметили меня. Разговоры
смолкли, и со всех сторон на нас обрушились взгляды ненависти.
Особенно на меня. Казалось, ещё немного - и цепи не выдержат, и
расплавятся под жаром тех взглядов, которыми на нас смотрели люди.
Орки с воплями попадали на колени, а я гордо вскинул голову. Иногда
гордость всё же брала вверх над разумом и у меня.
взгляд остановился на мне. Я посмотрел прямо в глаза убийце моего
отца, пытаясь навсегда запечатлеть его лицо в памяти.
каплю искупить свои грехи, трудясь на благо Добру и Свету! - громко
сказал король, и все приветствовали его слова. Родрик кивнул, и
продолжил:
напоминать всем нам, что она может и вернуться! И мы должны быть
готовы к этому. На змеёныше будут тренироваться грифоны нашей
армии!
ноги. Родрик довольно огляделся, и продолжил:
эльфы-райдеры, которые дрались с драконами в Последней Войне, под
предводительством Минаса Аннутирита, Победителя Тьмы, Убийцы
Драконов, принца эльфов!
И, обернувшись к эльфу, Родрик сказал:
прошептал что-то слуге на ухо. Тот убежал, а солдаты тем временем
сбили замок с цепи, и оттащили от меня орков. Я пошатнулся от потери
крови, но удержался на ногах. Сейчас я умру. Ну и хорошо. Боги, вы
достойно посмеялись надо мной.
прекрасный зверь опустился на двор перед троном. Грифон был
великолепен, в два раза больше меня, и его крылья, покрытые перьями,
переливались бело-золотым блеском. Орлиная голова, с умными карими
глазами, повернулась к Родрику, и грифон поклонился.