Гарри ТОРТЛДАВ

ПРОПАВШИЙ ЛЕГИОН

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ПОД НЕЗНАКОМЫМ НЕБОМ

Тусклое солнце северной Галлии было совсем не похоже на то, что ярким
факелом пылало над Италией. Свет, пробивающийся сквозь листву деревьев,
был блеклым, зеленоватым и неярким, словно исходил из глубины моря.
Римляне пробирались сквозь густой лес по узкой тропинке, которая почти
терялась в чаще. Они двигались тихо. Ни трубы, ни барабаны не возвещали об
их приближении. Странному лесному миру не было до них никакого дела.

Продираясь сквозь бурелом, Марк Амелий Скаурус мог только мечтать о
том, чтобы у него было побольше людей. Цезарь и основные части римской
армии находились в ста пятидесяти километрах к юго-западу, на
Атлантическом побережье, и двигались навстречу венетам. Трех когорт
Скауруса (Цезарь называл их "римской разведкой") было вполне достаточно,
чтобы привлечь внимание галлов, но слишком мало, чтобы отразить нападение
врага.

- Это точно, - кивнул Гай Филипп, когда трибун поделился с ним этими
мыслями. Старший центурион, с серебрящимися висками и почерневшим от
солнца лицом, ветеран многих военных кампаний, давно уже утратил юношеский
оптимизм и беззаботность. И хотя по происхождению Скарус был выше, он
всегда прислушивался к советам старого легионера, вполне доверяя его
опыту.

Гай Филипп внимательно осмотрел колонну римских войск.

- Эй, там!.. Сомкнуть ряды! - рявкнул он, и его голос прозвучал
необычайно громко в этой полной тишине. Центурион взмахнул тростью,
украшенной виноградными листьями. - Не волнуйся, трибун. Тебя-то галлы
наверняка примут за своего.

Без особого удовольствия военный трибун кивнул. Его семья происходила
из Медиолана в Северной Италии. Он был высок, светловолос и действительно
походил на кельта, что являлось поводом для многочисленных, уже изрядно
надоевших ему шуток. Поняв, что задел командира за живое, Гай Филипп
сменил тему.

- Я не о твоем лице, а о мече, который висит у тебя на боку.

С этим трибун согласился охотнее. Марк гордился своим мечом с клинком
длиною в метр, который он добыл в схватке с жрецом-друидом примерно год
назад. Это был отличный, хорошо закаленный клинок. Он лучше подходил
трибуну, чем короткий римский меч - гладий.

- Ты же знаешь, я попросил оружейника закалить и отточить острие.
Мечом надо колоть, а не рубить.

- Ты прав, Скаурус. Убивает острие, а не лезвие, - согласился Гай
Филипп, наблюдая, как четверо разведчиков один за другим бесшумно
скрываются в чаще.

Через несколько минут трое из них так же тихо вернулись, волоча с
собой упирающегося галла. Четвертый разведчик держал его длинное копье.

К Марку подошел офицер по имени Юний Блезус и сказал:

- Мне кажется, за нами все время следили. Этот малый на секунду
потерял осторожность, и мои парни смогли его схватить.

Скаурус смерил взглядом худого кельта. Кулаки римлян основательно
разукрасили его лицо, но это не мешало сразу узнать в нем простого
кельтского крестьянина: широкие шерстяные штаны, длинная белая туника,
свисающие до плеч волосы, заросшее щетиной лицо.

- Ты знаешь латынь? - спросил его военный трибун.

Взгляд полный ненависти, был единственным ответом ему. Марк пожал
плечами.

- Лискус! - крикнул он, и к пленному подошел переводчик. Он был из
эдуи, клана в центральной Галлии, давнего союзника Рима. В шлеме
легионера, с коротко остриженными волосами, он почти не отличался от
прочих солдат. На него пленный посмотрел еще мрачнее, чем на Скауруса.

- Спроси, что он делал в лесу. Зачем он следил за нами?

Лискус повторил вопрос на мелодичном кельтском наречии. Пленный
поколебался, затем коротко ответил:

- Я охотился на кабанов.

- В одиночку? Таких дураков не бывает, - усмехнулся Гай Филипп,
разглядывая копье пленного. - Где же крестовина? Без нее кабан достанет
тебя и распорет клыками твой живот.

Марк повернулся к Лискусу.

- А теперь пусть он скажет правду. Мы вытянем из него признание так
или иначе. На его выбор: или добровольно, или под пытками.

Марк сомневался в том, что сможет применить пытки, но ведь кельт не
мог этого знать Не успел Лискус закончить фразы, как пленный внезапно
вывернулся из рук разведчиков, выхватил короткий кинжал, спрятанный в
одежде у левого плеча, и, прежде чем ошеломленные римляне успели
остановить его, вонзил кинжал себе в грудь по самую рукоятку. Падая, он
крикнул на чистейшей латыни:

- Убирайтесь к воронам!

Зная, что уже поздно, Скаурус все же послал за врачом, но кельт умер
раньше, чем тот прибежал.

Врач, словоохотливый грек по имени Горгидас, мельком глянул на кинжал
в груди кельта и бросил:

- Ты слишком многого от меня требуешь. Впрочем, если угодно, я могу
закрыть его глаза.

- Неважно. Я и вправду позвал тебя слишком поздно. - Трибун
повернулся к Юнию Блезусу. - Твои ребята сослужили хорошую службу, отыскав
шпиона, но почему они так плохо обыскали его? Почему не связали? Галлы
что-то затевают, и как мы узнаем теперь, что именно? Удвой патрули и
выстави их подальше. Чем больше сигналов мы получим от них в случае
нападения, тем лучше.

Блезус отсалютовал и поспешил уйти, мысленно благодаря судьбу за то,
что отделался выговором.

- Полная готовность, трибун? - спросил Гай Филипп.

- Да, - Марк скосил глаза к заходящему солнцу. - Я очень надеюсь, что
мы найдем открытую полосу до наступления темноты. За деревянными
укреплениями и насыпью я буду чувствовать себя куда увереннее.

- И я тоже. Но лучше всего было бы получить еще два легиона на
подмогу.

Центурион ушел, чтобы отдать необходимые приказы, послать вперед
копейщиков и сократить расстояние между манипулами. По рядам прошел
возбужденный гул. Один торопливо затачивал меч, другой обрезал болтавшуюся
лямку сандалии, чтобы не споткнуться в бою, третий глотал кислое вино.
Далеко впереди колонны послышались крики. Через минуту к командиру
подбежал разведчик.

- Мы засекли еще одного шпиона, трибун. Но боюсь, что он успел
скрыться.

Марк присвистнул сквозь зубы. Без единого слова он отпустил
разведчика и многозначительно взглянул на Гая Филиппа. Как бы отвечая его
мыслям, Гай Филипп кивнул.

- Похоже, стычки не избежать.

Но когда один солдат из авангарда возвратился и доложил, что тропа
выходит на открытое пространство, трибун вздохнул с облегчением. Даже с
теми небольшими силами, которые у него имелись (едва ли треть легиона), он
мог построить укрепление и отбить атаку любого числа варваров.

Поляна была весьма обширной. Вечерний туман уже поднимался над
травой, дюжина перепелок выпорхнула из-под ног солдат.

- Недурно, - заметил Скаурус. - Если уж на то пошло, просто
превосходно.

- Не совсем, - возразил Гай Филипп и указал тростью на дальний конец
поляны. Оттуда показались кельты. Марк выругался, еще час, и его люди были
бы спасены.

- Трубачи, сигнал к обороне! - приказал он буккинаторам.

Старший центурион подхватил:

- К бою! Первые три ряда - копья наперевес! Лучники - к позициям! За
ними правый и левый фланги, за ними тяжелые пехотинцы и резервы! Эй ты,
быстрее! Я к тебе обращаюсь, ублюдок! - Виноградная трость центуриона
опустилась на покрытое бронзовым панцирем плечо легионера, который
двигался недостаточно быстро.

Младшие центурионы эхом повторяли его команды, выстраивая колонну к
бою. Перегруппировка заняла всего несколько минут. Не переставая наблюдать
за противником, Скаурус выставил несколько десятков копейщиков и метателей
дротиков, а в центре и на флангах - лучников, и собрал колонну в каре.

- Неужели им конца не будет? - пробормотал рядом с ним Гай Филипп.

Ряд за рядом выходили кельты и строились в боевые порядки. Хорошо
вооруженные, защищенные броней вожди отдавали команды, но, как и всегда у
кельтов, дисциплина была слабой. Броня и вооружение кельтов, даже у их
вождей, были хуже, чем у римлян: копье или рубящий меч, щит - чаще
деревянный, не обитый железом или медью, раскрашенный цветными спиралями.
Многие были защищены только кожаными куртками и кожаными шлемами. У
некоторых были кирасы, добытые в бою с римлянами.

- Как ты думаешь, сколько их? Три тысячи, наверное, наберется? -
спросил Марк, когда кельты наконец остановились.

- Да, примерно, двое на одного. Могло быть и хуже. С другой стороны,
могло быть и лучше, - хмыкнул Гай Филипп.

На дальней стороне поляны командир галлов, одетый в великолепный