Курт Воннегут
Времетрясение
"романом-мемуарами", -- стало, по словам писателя, его последней работой в
жанре прозы, своеобразной кодой его карьеры. Роман словно бы подводит итог
всего предыдущего творчества Воннегута, соединяя в себе все приметы его
неподражаемого стиля - изысканность причудливого построения, точный, жесткий
сарказм и редкостное, идеальное слияние содержания и формы.
историй, рассказанных с помощью чернил и отбеленной древесной массы
либо покойными, ненамеренно и чисто случайно". Еще бы! Эти лица сами -- плод
случайного стечения обстоятельств.
Пролог.
названием "Старик и море". В ней шла речь о кубинском рыбаке, у которого не
было клева восемьдесят четыре дня подряд. А потом он поймал огромного
марлиня. Он убил его и привязал к лодке. Пока он плыл к берегу, акулы объели
с рыбы все мясо.
Кейп-Код. Я спросил у одного местного рыбака, что он думает об этой повести.
Он сказал, что главный герой -- полный идиот. Ему нужно было срезать с
рыбины лучшие куски мяса и положить в лодку, а что не поместится -- бросить
акулам.
разгромили -- появившийся после десятилетнего перерыва -- его роман "За
рекой, в тени деревьев", вышедший за два года до "Старика и моря". Насколько
мне и известно, он никогда в этом не признавался. Но под марлинем он вполне
мог подразумевать этот свой роман.
сюжета, в котором не было смысла, который вообще не хотел, чтобы его писали.
Merde![1] Я десять лет ловил эту рыбину, если так называть мой
роман. К этой рыбине ни одна уважающая себя акула не притронется.
пятидесяти двух, мой отец -- до семидесяти двух. Хемингуэй совсем немного не
дожил до шестидесяти двух. Я зажился на свете! Так что же мне было делать?
выкинуть в помойку.
года, мне исполнилось семьдесят четыре. Семьдесят четыре, подумать только!
пять лет. Хватит! Моему отцу-архитектору архитектура стала поперек горла,
когда ему исполнилось пятьдесят пять. Хватит! Все лучшие американские
писатели написали свои лучшие романы до пятидесяти пяти. Хватит! А для меня
времена, когда мне было пятьдесят пять, были бог знает как давно. Имейте
сострадание!
"Времетрясение". Давайте называть ее "Времетрясение-один", а еще - первая
книга про катаклизм. А то, что перед вами, эту уху из лучших кусков той
самой рыбины, приправленную мыслями и событиями, произошедшими за последние
семь или около того месяцев, будем называть "Времетрясение-два", а еще -
вторая книга про катаклизм.
неожиданное завихрение в пространственно-временном континууме, и мы
оказались вынуждены повторить в точности те же действия, что проделали за
последние десять лет. Это было "дежа вю", длившееся десять лет подряд.
Бесполезно было жаловаться, что ничего нового не происходит, только
повторяется старое, бесполезно было задумываться, а не поехала ли у тебя
крыша, бесполезно было задумываться, а не поехала ли крыша заодно и у всех
на свете сразу.
сделали этого во время "первых". Вы даже не могли спасти собственную жизнь
или жизнь любимого человека, если вам это не удалось в "первые" десять лет.
февраля 2001 года в 17 февраля 1991-го. А потом мы все не спеша, минута за
минутой, час за часом, год за годом, возвращались обычным путем в 2001 год,
снова ставили не на ту карту, снова женились не на той, снова подцепляли
триппер. Повторилось абсолютно все, без исключения!
роботами, перестали повторять наше прошлое. Как написал старый
писатель-фантаст Килгор Траут, "только когда свобода воли снова взяла всех
за жабры, люди перестали бежать кросс с препятствиями, которые сами себе
заранее нагородили".
он был моим альтер эго. Но из первой книги про катаклизм сюда попали главным
образом места, где говорится о том, что он делал или думал. Я спас от
забвения несколько его рассказов, а он с 1931 года, когда ему было
четырнадцать, по 2001 год, когда он умер восьмидесяти четырех лет от роду,
написал их несколько тысяч. Большую часть своей жизни он был бомжом, а умер
в роскоши в номере имени Эрнеста Хемингуэя в доме для престарелых писателей
под названием Занаду[2] в курортном местечке Пойнт-Зион, штат
Род-Айленд. Утешительный факт.
происходило в Камелоте, при дворе Артура, короля Британии. Придворный
волшебник Мерлин произносит заклинание, и у рыцарей Круглого Стола
оказываются в руках станковые пулеметы Томпсона с полным боекомплектом пуль
дум-дум[3] 45-го калибра.
него в руках новое средство для убеждения окружающих в пользе благородства и
добродетели. В процессе изучения он спускает курок. Пуля разбивает вдребезги
Святой Грааль и превращает королеву Гвиневеру в мясной фарш.
что теперь ему и всем-всем надо думать, что делать дальше, надо снова
подходить к жизни творчески: "О боженька ты мой! Я слишком стар и слишком
опытен, чтобы снова затевать игру в русскую рулетку со свободой воли".
миг в одном эпизоде. Дом для престарелых писателей под названием Занаду
устроил летом 2001 года пикник на берегу океана. Прошло шесть месяцев, как
окончились "вторые" десять лет, шесть месяцев, как свобода воли снова взяла
всех за жабры. И вот я был на этом пикнике.
включая и Килгора Траута. Мне была оказана честь услышать, как старый и
забытый писатель-фантаст рассказал, а потом и продемонстрировал собравшимся
то особое место, которое люди занимают во Вселенной.
предисловие. Сейчас 12 ноября 1996-го, до публикации, до момента, когда
книжка вылезет из влагалища печатного пресса, осталось примерно девять
месяцев. Куда спешить? Срок беременности у индийских слонов в два с лишним
раза дольше.
дней.
пикнике. В главе 46 я воображаю, что еще жив в 2010 году. Иногда я говорю,
что нахожусь в 1996 году, где я и в самом деле нахожусь, а иногда говорю,
что проживаю "вторые" десять лет. Особой разницы между этими двумя
ситуациями я не провожу.
1
-- усыновленные племянники, трое -- мои собственные. Они меня за глаза
называют Младшим. Они думают, что я не в курсе.
научить людей хоть немного ценить собственную жизнь. Меня в таких случаях