read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:

ЭТО ИНТЕРЕСНО

Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com

АВТОРСКИЕ ПРАВА
Использовать только для ознакомления. Любое коммерческое использование категорически запрещается. По вопросам приобретения прав на распространение, приобретение или коммерческое использование книг обращаться к авторам или издательствам.


Полякова ТАТЬЯНА


КАК БЫ НЕ ТАК!



У Марка Твена есть рассказ: забавная такая рождественская история - как один врач помог больному бродячему псу. На следующий день пес вернулся к дому врача, но не один: привел с собой другого пса, тоже больного. Врач умилился собачьей дружбе и второго пса тоже вылечил. Через день возле дома сидели уже три собачки: врач больше не умилялся, но лечил. Так продолжалось довольно долго: собаки все прибывали, а врач тихо сатанел. В один прекрасный день он взял ружье и перестрелял всю собачью компанию, явившуюся к дверям его дома. Мораль: доброе дело никогда не остается безнаказанным.
Я вспомнила эту историю, потому что нечто подобное произошло со мной: я тоже имела глупость сделать доброе дело. Строго говоря, это не было добрым делом в том смысле, которое обычно вкладывают в данное словосочетание: вообще-то я выполняла свой долг, так мне тогда казалось. Мне и сейчас так кажется, несмотря да то, что последовало за этим.
Я, как и герой Марка Твена, по профессии врач, хирург, работала в областной больнице. В ту ночь я уже давно закончила дежурство, но домой не поехала. Обстоятельства сложились так, что пришлось задержаться, причем надолго.
Дежурство выдалось хлопотное, я едва стояла на ногах и мечтала о том, как приду домой, встану под теплый душ, а потом завалюсь спать. На сутки, не меньше. Конечно, целые сутки мне ни за что не проспать, сплю я вообще мало, но мысль об отдыхе в тот момент согревала душу.
Я выпила стакан крепкого чая и перевела взгляд на часы, они показывали половину седьмого.
- Кто-нибудь займется этими проклятыми часами? - нахмурившись, задала я вопрос, разумеется, риторический. В ординаторской нас было трое: я, моя подруга Наташка, тоже врач, именно благодаря ей в ту ночь я все еще мыкалась в больнице, и медбрат Володя, которого в отделении уже лет пять звали просто Брат.
- Батарейки летят, менять не успеваю, - ответил Володя. Мужчина он крупный, медлительный и веселый. - Были часы механические, кому помешали? А эти... - он презрительно махнул рукой.
Пошарив на столе, под ворохом бумаг, я обнаружила свои часы, взглянула на циферблат и присвистнула:
- Пора отчаливать.
Наташка слабо шевельнулась в кресле.
- Может, поспишь часок здесь, а потом поедешь?
- Нет уж, - заявила я. - О спокойном сне в этом заведении мечтать не приходится, а добраться до родного жилья я способна на автопилоте.
- Выспись как следует, - проявила заботу подружка, я согласно кивнула и направилась к двери. Наталья побрела за мной.
- Ты в воскресенье за Панькова дежуришь, - сообщила она. - Помнишь? - Я вздохнула. Конечно, я помнила, как и то, что сегодня пятница, точнее, уже суббота, потому отдохнуть, как задумала, опять не удастся.
Мы покинули отделение и через приемный покой вышли из больницы. Было темно, ветрено и оттого неприютно. Наташка поежилась:
- Темень какая, хоть глаз выколи. Давай, до воскресенья...
Мы расцеловались, я направилась к стоянке, где была моя машина, а Наталья осталась возле освещенного подъезда, ждать, когда я отъеду и махну рукой на прощание. Года три назад на этой самой стоянке пытались ограбить нашего главврача, с тех пор весь персонал больницы испытывает обоснованные опасения, и мы привыкли провожать друг друга.
Сейчас здесь стояло всего три машины: мой "жигуленок", "Запорожец" медбрата и шикарная "Ауди" Вовки Звягинцева из гинекологии. Поговаривали, что ему досталась богатая невеста. Везет же людям, мне вот достаются только тяжелые больные.
Я отперла машину, в душе надеясь, что она заведется хотя бы с пятой попытки - аккумулятор давным-давно пора менять. Но если я куплю новый, то в отпуск вряд ли уеду дальше Наташкиной Снегиревки, а мне хотелось на юг. Я вздохнула, повернула ключ, мысленно канюча: будь человеком. Машина завелась с первого раза, я удивилась, а надо бы насторожиться: с чего бы это коварной богине удачи проявлять обо мне такую заботу?
Я выехала со стоянки, махнула Наташке рукой в открытое окно, прикидывая, какую избрать дорогу. Дело в том, что областная больница, в которой я работаю, расположена за чертой города в лесном массиве. Сюда можно добраться рейсовыми автобусами и троллейбусом, но они ходят редко и как-то неохотно. Есть, правда, маршрутные такси, эти снуют веселее. По шоссе до города километров пять, но существует еще дорога, через лес, напрямую. Она значительно короче, но и несравненно хуже. То есть дорогой она зовется совершенно незаслуженно. Наташка именует ее ослиной тропой, имея в виду меня, как единственного, с ее точки зрения, осла, способного гробить здесь свою машину. По-моему, никто другой из персонала больницы проехать здесь даже не пытался. Подружка утверждает, что я принципиальный противник проторенных дорог, это не так, но если есть шанс сократить путь, я всегда его использую.
Я притормозила на развилке, прикидывая, какую дорогу избрать сейчас. Короткая предпочтительней, но три дня назад там образовалась здоровая лужа, понадобился бы катер, чтобы пересечь ее. Я с большим трудом смогла ее объехать: на двух колесах вплотную к деревьям. Повторить этот маневр в темноте мне вряд ли удастся. С другой стороны, дни стоят жаркие, и лужа могла обмелеть. Переключив фары на дальний свет, я свернула вправо и оказалась в лесу. Темень была такая, что мороз по коже, несмотря на духоту.
Будет гроза, решила я, до конца открыв окно, и подумала о луже: после хорошего дождя здесь точно не проедешь. Придется пользоваться шоссе, очень оживленным, с постом ГАИ в полукилометре от поворота к больнице. Местные стражи порядка на дорогах хорошо меня знают, частенько останавливают за превышение скорости, правда, до сих пор ни разу не оштрафовали: как-то, рассвирепев, я пообещала, что, если кто-нибудь из них попадет в мои руки, живым не выпущу. Не знаю, действительно ли они восприняли мою угрозу всерьез, но с тех пор вредничать - вредничали, но расходились мы всегда по-доброму. Наш человек мудр и помнит: все под Богом.
Однако лишний раз встречаться с ними особого желания не было, а потому дождь был бы весьма некстати, тем более что, по моим приметам, если дождь, то сразу и холод, а я в отпуск собираюсь. Размышляя таким образом, я высматривала лужу, она где-то посередине пути, то есть вот-вот появится. Я ехала не спеша, осторожно, и, честно говоря, начала клевать носом, так что, если бы не лужа, я вряд ли бы его заметила. Но лужа беспокоила меня, и глаза я время от времени продирала. В той луже я его и увидела.
Он лежал прямо посередине дороги, раскинув ноги и странно вывернув голову, точно, лежа на животе, пытался увидеть небо. Одна рука прижата к ребрам, а другая откинута в сторону. Ладонь как раз оказалась в луже. В целом зрелище мало приятное, но вполне обыденное. Недалеко отсюда свалка, где живут несколько бродяг, троих я знаю лично. Придется либо возвращаться, либо оттаскивать этого типа в сторону. Я тяжко вздохнула и заглушила мотор. Не могу сказать, что перспективы воодушевляли; вздохнув еще раз, я вышла из машины. Мысль об опасности даже не пришла мне в голову. Во-первых, я не пуглива, во-вторых, ценных вещей не имею, и взять с меня нечего. Если кому-то придет охота позаимствовать мою машину, так скажу прямо: не завидую я тому типу. Аккумулятор сдох, движок дымит, а задний мост устрашающе воет. Иногда я всерьез надеюсь, что какой-нибудь псих на нее позарится, и я избавлюсь от проблем.
Когда я уже подходила к проклятой луже, меня внезапно охватило чувство близкой опасности, захотелось вернуться в машину: в голову лез всякий бред о сексуальных маньяках, нападающих на одиноких женщин. Я тут же себя одернула: маньяк должен быть очень большим оригиналом, поджидая одинокую женщину в месте, где никто не ходит и очень немногие ездят. Я усмехнулась, пытаясь вернуть себе уверенность, но беспокойство не проходило, потому к бродяге я приблизилась с осторожностью, не стала хватать за ноги и оттаскивать в сторону, а для начала оглядела его. Сразу же стало ясно: бродягой он не был. Одет в хороший костюм, причем не просто хороший, а, насколько я могла судить при свете фар, дорогой. На запястье часы, по виду золотые, а на пальце здоровый перстень с бриллиантом.
Я присвистнула и огляделась: машины нигде не видно. Но моим представлениям, граждане в дорогих костюмах и с бриллиантами на пальцах по ночам пешком не бродят, а в лесу им и вовсе делать нечего. Наклонившись, я проверила пульс, он едва прощупывался. Пьян мужчина не был, потому что запаха алкоголя я не чувствовала. Был другой, очень знакомый запах, вызывающий смутную тревогу.
Чтобы валяться в луже, надо основательно упиться. Человек не был бродягой и не был пьян.
- Повезло, - сказала я самой себе, встала на колени и принялась его ощупывать. Убедившись, что переломов нет, осторожно перевернула его на спину. Он застонал, веки дрогнули, а до меня дошло, что знакомый запах - это кровь.
Правая сторона лица в крови, пиджак на груди превратился в лохмотья. Свет фар был тусклым, желтым и грозился погаснуть навсегда, потому я заторопилась и поднялась с колен.
Мужчину надо было срочно доставить в больницу. Оставалась слабая надежда, что он стал жертвой аварии. Хотя трудно представить, что он здесь прогуливался, был сбит неосторожным водителем и оставлен умирать возле грязной лужи. Честно говоря, я уже тогда знала, что это... Кроме нашей больницы, вокруг ничего не было похожего на место, откуда он мог возвращаться или куда мог идти. Неосторожных водителей я здесь, на лесной дороге, за пять лет ни разу не встречала. Однако за те же пять лет я успела много чего повидать: его могли сбить где угодно, а потом привезти сюда и бросить. Найдут, значит, повезло тебе, мужик, а нет, так не обессудь.
Я пошла к машине, пытаясь решить: вернуться ли в больницу и сообщить о происшествии или везти его туда самой. Чем быстрее он там окажется, тем лучше. Неизвестно, какие травмы он получил. Счет ведь мог идти не на минуты даже, а на секунды.
Я вплотную подогнала машину к нему и открыла заднюю дверцу. Моя бабушка во время войны была санитаркой, я всегда недоумевала, слушая рассказы о том, как семнадцатилетние девчонки выносили с поля боя дюжих мужиков. Однажды я пыталась поднять своего пьяного мужа и с третьей попытки смогла лишь привалить его спиной к креслу, он тут же сполз обратно, а я махнула рукой. С той поры я только и делала, что махала на него рукой, и он как-то незаметно перестал для меня существовать. Муж обиделся (кому ж это понравится), и вот уже год мы жили врозь.
Помня тогдашнюю неудачу, я с большим сомнением вернулась к мужчине. На мое счастье, гигантом он не был. Ростом не выше меня, худой и жилистый. Я подхватила его под мышки и приподняла, с удивлением убедившись, что особых сил мне не потребовалось. Укладывать его на сиденье я не стала: время дорого, да он мог и упасть по дороге. Пришлось ему лечь на полу. Торопливо хлопнув дверью, я для начала попыталась развернуться. Дело нелегкое. Передним бампером я задела дерево. Надо полагать, машина от этого лучше не стала, ну да Бог с ней. Сейчас я думала только о том, как побыстрее довезти его до больницы. Конечно, потом станет жалко машину и досадно за свое извечное невезение. Но это лучше, чем жгучая обида, которая приходит, когда помочь ты уже не в силах, потому сейчас я и летела точно угорелая.
Над дверью приемного покоя горел неоновый свет, а медбрат Володя курил, поглядывая в темноту. Я затормозила рядом.
- За тобой что, черти гонятся? - вздохнул он.
- У нас работенка, - обрадовала я его. - Человека нашла на дороге, возможно, сбила машина.
- Хоть бы раз ты нашла чего путное, - пожаловался Брат, бросил сигарету и стал проявлять чудеса расторопности, при его комплекции и обычной лени неизменно меня удивлявшие.
Отогнав машину на стоянку, я поднялась в ординаторскую. Она была пуста. На столе горела ночная лампа, я включила верхний свет и чертыхнулась: мой элегантный костюм ярко-синего цвета был в крови.
- Не везет, так навсегда, - сказала я вслух, взяла халат и направилась в душ.
Там меня Наташка и нашла. Она хмурилась и явно нервничала.
- Плохи дела? - осведомилась я, на некоторое время высунув голову из-под струй воды.
- И никакая это не авария, - вроде бы с обидой заявила она. - Где ты его умудрилась подцепить?
- В лесу. Лежал в любимой луже.
- У него множественные пулевые ранения в область груди. Может, еще чего...
- А голова? - спросила я, принимая из ее рук полотенце.
- Ерунда. Скорее всего разбил, когда падал. Царапина. А вот грудь - это серьезно. По-моему, он давно должен был умереть. Сразу, как только схлопотал эти пули.
- Надеюсь, ты не в обиде, что он до сих пор жив? - осведомилась я, надевая халат.
- Ему всю грудь изрешетили, - не унималась Наташка. - А он держится. Прикинь?
- Да, без понятия человек, возись теперь с ним, - усмехнулась я. Наташка шла за мной и ныла:
- Ты ведь останешься?
- Я тридцать часов на ногах. Вызывай Петра Сергеевича.
- Звонят. Только ведь сегодня пятница, то есть суббота, дачный день. Мужика к операции готовят. Не можешь ты так со мной поступить...
Я плеснула в лицо холодной воды и обреченно кивнула:
- Ладно.

* * *

Петра Сергеевича разыскали под утро. Он приехал, когда операция уже закончилась. Похвалил меня с добродушной усмешкой и сказал:
- Значит, подарок из леса? Крестник то есть? Что же, если выживет, по гроб тебе обязан будет.
- Отчего ж не выживет? - обиделась я.
- Как сказал один остроумный мужчина о нашем брате: режут-то они хорошо, а вот выхаживать не умеют.
- Вы уедете? - спросила я.
- Уеду, Мариночка. Все, что возможно, ты уже сделала, а выходной - это свято. Особенно летом. Чего хмуришься? Ты ж не новичок, знать должна, что хирурги - жуткие циники. Привыкаешь, знаешь ли, когда каждый день с ножом на человека. А тебе немедленно спать. Такой красивой женщине круги под глазами строго противопоказаны.
- За красивую спасибо, а домой чуток подожду. Сами говорите: он мне вроде крестника.
Петр Сергеевич ушел, зато появилась Наташка, с бутербродами и термосом.
- Кишки от голодухи сводит, - пожаловалась она. - Выпей чаю...
- Не хочу.
- И я не хочу. А надо. Давай-ка, милая, ширнемся, как изысканно выражался мой бывший друг, ныне благородный отец семейства.
Я лениво протянула руку. Наташка быстро сделала укол мне, а потом и себе. Мы немного посидели с закрытыми глазами, ожидая, когда лекарство начнет действовать. Наташка долго молчать не умеет.
- Что бы я без тебя делала, - туманно начала она, а я насторожилась: не иначе как опять попросит за нее отдежурить.
- То же самое, что и со мной, - с некоторой суровостью ответила я.
- Никудышный я врач. Трусливая... Надо было идти в ветеринары, собачек лечить. И бабки там приличные, не чета нашим...
- Это точно, - согласилась я. - Давай чай пить. В девять придет Елена Кирилловна, тебе полегчает.
- Как я не люблю дежурить одна, - вздохнула Наташка, - прямо до стойкого физического отвращения. И всегда в мою смену что-нибудь случается... Ты заметила? Всегда... Быстрее бы лето кончилось...
- Чем тебе лето не угодило? - удивилась я.
- Так ведь отпуска... Смены черт-те какие, и ночами одна...
- Ладно жаловаться. - Я отодвинула чашку и, помолчав, спросила: - Как думаешь, выживет?
- Выживет, - кивнула Наташка. - У меня глаз наметанный, кандидатов вижу сразу... Силен мужик, шесть пуль не орешки к пиву... Я его одежду посмотрела. Думаю, стреляли в него вовсе не на этой дороге, а где-то в лесу. А на дорогу он сам выполз. Прикидываешь?
- Жажда жизни, - вздохнула я.
- Чего? - не поняла Наташка.
- Рассказ есть у Джека Лондона.
- А-а-а. Вот что, ты больше через лес ездить не моги. Видишь, какие дела вокруг творятся? Хуже всего на свете оказаться в неудачном месте в неудачное время. Те, что в него шесть пуль выпустили, явно не жадничали, могли и тебе отвесить на всю катушку. Улавливаешь, на что я намекаю?
- Еще бы, - кивнула я. - Только ведь и я не совсем дура, заслышав автоматную очередь, в лес бы не сунулась.
- А почему автоматную? - удивилась Наташка.
Я вздохнула и поинтересовалась:
- Может, тебе и в самом деле в ветеринары податься?
Наташка стала злиться:
- Интересно, почему это... Объясни.
- Не хочу, - отрезала я. - Не из вредности, а из лени. А чем ты здесь столько лет занимаешься, для меня по-прежнему тайна.
С хрустом потянувшись, я направилась к двери, прихватив пакет с загубленным костюмом.
На стоянке медбрат поливал из шланга мою машину.
- Чехлы придется стирать, а так все в полном ажуре.
- Спасибо, благодетель, - обрадовалась я, как оказалось, рано. Машина категорически отказывалась заводиться. Пришлось медбрату идти за нашим микроавтобусом и немного потаскать меня на буксире.
Домой я попала ближе к обеду, Спать уже не хотелось, в голове стоял ровный гул, а руки и ноги противно покалывало. Я открыла балкон, поставила кассету Фрэнка Синатры и легла на ковер, прихватив из холодильника бутылку пива.
Синатра - лучший в мире певец, у меня лучшая в мире профессия, а этот мир - лучший из возможных.
В конце концов я все-таки уснула.

* * *

Дежурство начиналось в девять. Вообще график работы у меня удобный: сутки отдежуришь, трое гуляй. Но, как правильно заметила Наташка, летом все усложняется: отпуска. Так как мне отпуск только еще предстоял, на жизнь я жаловалась вполсилы, а в воскресенье, отправляясь в больницу, испытывала некоторое нетерпение: очень меня интересовал мой "крестник". Разумеется, в больницу я звонила и о его состоянии была осведомлена, но все равно спешила.
Смену мне сдавала Елена Кирилловна, царственная дама неопределенного возраста с золотыми руками.
- Операцию ты делала? - улыбнулась она. - Молодец.
- Как он?
- В норме.
- Выживет?
- Отчего ж нет, если сразу не умер. Мужик крепкий. Пойдешь к нему?
- Конечно.
Я уже шла по коридору, когда Елена Кирилловна неожиданно меня окликнула:
- Мариночка...
- Да? - оглянулась я.
- Не скажешь, почему это с тобой всегда что-нибудь случается?
- Ну, это просто, - обрадовалась я. - Родилась в год Свиньи, так что у меня вся жизнь - сплошное свинство.
- Везет, - кивнула Елена Кирилловна и отправилась в ординаторскую.
- Марина Сергеевна, - от поста шла Ася, наша медсестра, мы часто дежурили вместе. - У меня в столе часы и перстень вашего дядечки. Дорогие. Пропадут, не дай Бог...
- Завтра отдашь завотделением. А документы у него были?
- Нет, ничегошеньки... только перстень да часы... Кругом больные шныряют, прямо хоть на себе носи...
- Что ж, ему они пока без надобности...
Я открыла дверь и вошла в палату. На вид ему было лет пятьдесят с небольшим. Ничем не примечательное лицо с широким носом и тонкими губами. Сейчас очень бледное, с синевой под глазами. Ссадина на лбу придавала его облику что-то мальчишески-хулиганское. На пальцах левой руки, лежавшей поверх одеяла, виднелась татуировка "Юра" - надо полагать, его имя. Волосы совершенно седые, с неприятным желтоватым оттенком.
Я осмотрела его и осталась довольна. Во-первых, у Наташки действительно глаз наметанный, и кандидатов в покойники она отмечает сразу, во-вторых, мое собственное чутье подсказывало, что до похорон дело не дойдет.
Дежурство прошло спокойно. Так как было воскресенье, большинство больных после обхода незаметно исчезли и появились только к ужину. В пустынных и гулких коридорах стало прохладно. Ася дремала над журналом, медбрат устроился на кушетке в ординаторской и нахально похрапывал, а я то и дело заглядывала к своему "крестнику".

* * *

Утром в понедельник разразился скандал. Заведовал нашим отделением мужчина сорока двух лет, элегантный, болтливый и с хорошими связями. Его жена трудилась в областной администрации, о чем он нам простодушно напоминал дважды в неделю, как правило, в мое дежурство. Павла Степановича у нас не жаловали, считали выскочкой и неумехой. Он об этом, конечно, знал и к нам относился соответственно. Я предпочитала видеться с ним как можно реже.
Наташка считала, что он в меня влюблен. Возможно, однако любовь он выражал тем, что вечно цеплялся по пустякам. Говоря без ложной скромности, я - хороший врач, и всерьез ко мне придираться затруднительно.
Время от времени он начинал пристально смотреть на меня и заводил разговор по душам. Я неизменно пугалась, таращила глаза и отвечала односложно, чем в конце концов умудрялась его изрядно разозлить, и он, указав на очередную досадную оплошность, отпускал меня с миром.
В понедельник я совершенно не планировала встречаться с Павлом Степановичем. Он приезжает к девяти, а я в девять уже сдаю дежурство. Но не тут-то было. Он явился часов в восемь.
- Светило медицины черт принес, - сказал медбрат. - В понедельник, и такая невезуха. Скажи, за что?
- Да, - кивнула я. - Сидим тихо, починяем примус...
- Или на нас какой грех?
- Может, и есть, только мы об этом еще не знаем.
- Пойду-ка я порядок наводить в своем хозяйстве...
Я взглянула на ворох бумаг на столе и тяжко вздохнула.
В отделении наметилось оживление, трудоспособность персонала резко возросла, глаза засияли, а души возжаждали великих свершений. Одна я пребывала в сонно-ленивом состоянии и покидать его без видимых причин за сорок пять минут до конца смены не собиралась.
Павел Степанович рассудил иначе. Он возник в ординаторской в сопровождении двух доверенных лиц и, забыв поздороваться, начал с порога гневаться:
- Марина Сергеевна, в ваше дежурство поступил больной из первой палаты?
Речь шла о моем "крестнике", я с готовностью кивнула.
- Больной не наш, подбирать на дорогах полутрупы дело "Скорой помощи".
Я внимала, преданно глядя ему в глаза, осознавая всю тяжесть своей вины. Зайти чересчур далеко Павел Степанович все же не рискнул. И гневался не более трех минут. Тут его и осенило:
- Из милиции уже были?
- Сегодня, наверное, придут, - пожала я плечами.
- Черт-те что делается, - рявкнул он. - Третий день в отделении находится больной с огнестрельным ранением, а им и дела нет.
Я порадовалась, что достанется теперь не мне, а милиции, и с облегчением вздохнула.
- Кто звонил в милицию? - спросил он.
Я пожала плечами. Тут он вновь переключился с милиции на меня и возвысил голос. Честно говоря, я это не люблю, потому нахмурилась и слегка повысила свой:
- Насколько мне известно, сообщать в милицию о поступлении больного с пулевым ранением должна медсестра приемного покоя. - Это правда, а в приемный покой он не сунется. Мой папа полком командовал, и голосом я удалась в него. Шеф заметно растерялся и сказал на полтона ниже:
- Я вас не обвиняю, но в отделении полно бездельников, могли бы проконтролировать...



Страницы: [1] 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.