Mарианна Алферова
Тайна "Нереиды"
- (Иные миры).
"ОЛМА-ПРЕСС", 2000
передвижениям войск Чингисхана. Разведывательный отряд не более 20 тысяч после
разграбления Экбатан ушел назад в Хорезм".
галльского вина. Когда хозяин отвернулся, чтобы взять бутылку, неизвестный
вытащил "парабеллум" и открыл огонь по посетителям. Мужчина и женщина были
убиты, еще трое тяжело ранены. Хозяин, попытавшийся обезоружить убийцу, также
получил ранение. Последнюю пулю неизвестный пустил себе в висок. Ведется
расследование". "В автокатастрофе на Аппиевой дороге пострадало двенадцать
машин. Один человек погиб, шестеро - ранены".
волнами, и черные макушки пиний в предрассветный час казались причудливыми
окаменевшими растениями на морском дне. Вскоре всю автомагистраль накрыло
плотной пеленой. Несколько авто остановились у обочины. Другие продолжали
медленно ехать. Свет фар напрасно силился пробиться сквозь белый студень.
Где-то впереди непрерывно гудел сигнал. Машины с надписью "Неспящие" сгрудились
у въезда на мост. Вигил в блестящем от влаги плаще пытался навести среди
беспомощных авто порядок. И вдруг туман пополз в стороны, будто разорвали
занавес из тонкого виссона. Открылся мост через реку Таг. Шестипролетный мост,
построенный еще в 858 году, он ни разу не перестраивался и никогда не
ремонтировался. Да и к чему ремонтировать эти могучие арки, сложенные из
циклопических гранитных плит? И вот этот мост, краса и гордость римской
архитектуры, стал медленно оседать, сначала весь разом, будто скалы под ним
сделались зыбкой трясиной, а потом треснул в нескольких местах и ухнул в реку.
Застывшие в немом ужасе люди наблюдали, как, кувыркаясь вместе с гранитными
плитами, летели вниз крошечные авто. Их фары - распахнутые от ужаса глаза - все
еще светились желтым среди белых волн уползающего тумана.
надеялся выиграть приз гонки пустыни "Звезда Антиохии". Водитель в защитных
очках и белом платке, стянутом двумя шнурками, то и дело поглядывал на
раскаленный диск, повисший недвижно в небе, чтобы тут же перевести взгляд на
клочок карты, приколотой к приборной доске. По его расчетам, пора бы показаться
вдали зеленой макушке единственной пальмы, стерегущей пустынный колодец.
Пространство разбегалось вширь, но не менялось - красноватая рябь песчаных волн
дышала жаром. Красота пустыни пугала и завораживала. Но путешественникам было
не до красот. Водитель нервничал. Его пассажир тоже. Пассажир был молод и
нетерпелив, он то хмурился, то старался казаться беспечным. Его легкий белый
плащ, изрядно замызганный во время путешествия, украшали крупные черные буквы
"АКТА ДИУРНА". Огромная фляга в парусиновом чехле висела на поясе. В отличие от
водителя он смотрел не вперед, а назад, будто искал что-то в сером шлейфе пыли.
стал - воды было мало.
на задние колеса, дернулась и стала тонуть в песке.
остановки.
просвет.
под машину и лежи, никуда не уходи. Флягу мне отдай.
воды?
тормозную жидкость не пей - отравишься. От машины ни шагу, утром я вернусь с
помощью.
медленно сползать за горбатую дюну, - решил, что идти уже можно, и двинулся в
путь. Репортер провожал его взглядом, пока водитель не скрылся за песчаным
холмом. На красноватой шелковистой поверхности осталась черная цепочка следов.
Небо над дюнами было удивительно яркое, странно было умирать под таким небом.
Репортер уже взялся было за лопату, торопясь вырыть под машиной убежище, но
передумал. Поднял сиденье, достал пачку исписанных листков, свернул в трубочку,
перехватил бечевкой. Поверху начертал: "Квинту Приску, лично".
и спрятал трубочку внутрь.
на другую - серые, с маленькими окнами, с наружными лесенками. Крошечные
низкопотолочные квартирки, темные коридоры, сидячие ванны - от инсул несло
бедностью за несколько миль. Казалось нелепым, что богатейшая Империя строила
такие дома. Однако строила. Подальше от центра, подальше от глаз. Своих,
чужих... Пинии и кипарисы, посаженные у входа, со временем разрослись. Зелень
торопилась скрыть созданное людьми уродство. Старалась изо всех сил. Но не
могла.
обедневшему всаднику. Теперь эту виллу, вернее, то, что от нее осталось,
сдавали внаем. Плющ полностью покрыл дом, даже черепицу умудрились оплести
буйные ветви. Сквозь узкие просветы в зеленом ковре немытые окна смотрели на
Вечный город с усталым любопытством.
раздадутся медлительные шаркающие шаги. Но дверь отворил не старик. Человек был
молод, высок и широкоплеч. И тяжко болен. Зеленовато-серая кожа обтягивала
острые скулы. Левая половина лица исхудала куда сильнее правой. Глаза смотрели
на гостя и как будто ничего не видели.
все же неживые.
которого догнивал ларарий с оторванными дверцами.
прошу.
сделал несколько шагов и остановился, собираясь с силами, и вновь совершил
бросок, превозмогая слабость. Наконец; добрался до спальни и, обессиленный,
повалился на ложе.
сундук подле кровати.
то что же?
затравленный зверь, избегая помощи.
значащая на первый взгляд записка. Несколько цифр. Но число-то, смотрю,
знакомое, как дата собственного рождения. Эге, говорю себе, да это же секретный
код когорты "Нереида"... А на обороте написано "Макций Проб"... Ты слушаешь
меня? - прервал сам себя Курций, приметив, что Юний Вер прикрыл глаза.
через час - долго искали - выносят металлический ящик.
придет от этого в восторг.
были уничтожены после гибели "Нереиды". Все данные расследования сожгли по
личному приказу императора. А вторая бумага - письмо трибуна "Нереиды" Корнелия
Икела Адриану, отцу Элия. Письмо вежливое. Всякие прости, извини... "но открыть
тебе, сиятельный, подробности гибели когорты не могу. В интересах родственников
легионеров". Именно так и сказана - "в интересах родственников".