П.АМНУЭЛЬ

ВПЕРЕД, В ПРОШЛОЕ!

Весной 2002 года в истории Государства Израиль произошли два события,
важность которых для страны была, конечно, несоизмерима. Премьер-министр
Хаим Визель подписал с сирийским диктатором Асафом Кади договор о полном
отказе Израиля от контроля за Голанами. Естественно, в обмен на мир,
точнее - на бессрочное перемирие. В отличие от этого события, о втором
газеты не писали: из Киева в аэропорт Бен-Гуриона самолет компании
"Украина эйрлайнз" доставил нового репатрианта по имени Соломон Лоренсон.

Так вот, можете поверить, второе событие было куда важнее первого.

О том, что, заполучив Голаны, арабы непременно нарушат подписанное
ими соглашение, израильские правые не уставали повторять еще со времен
Рабина, когда в Сирии, соответственно, правил еще Хафез Асад, отличавшийся
от Кади лишь щеточкой усов - признаком, для политика абсолютно
несущественным. А о том, какую роль сыграет в истории страны С.Б.Лоренсон,
не предупреждал никто, хотя фамилия его и была закодирована в тексте Торы,
в книге "Дварим", глава шесть. И ученые Бар-Илана, занимавшиеся
компьютерным анализом Книги, могли бы это вычислить.

Впрочем, кого в то время интересовал некий Лоренсон?

Кстати, он прекрасно понимал, что никому в Израиле интересен не
будет. Возраст - самый критический: 53 года. Специальность - самая
"необходимая": специалист по физике высоких энергий. И жена-украинка. В
Киеве оставил должность старшего научного сотрудника, квартиру на улице
Адама Мицкевича и престарелую тещу, проводившую дочь и зятя напутствием:
"главное - с жидами не связывайтесь, облапошат".

Лоренсоны поселились в Рамат-Гане, сняв двухкомнатную квартиру на
улице Кацнельсон всего за семьсот пятьдесят долларов. Взяли ссуду в банке
"Дисконт", поскольку корзину абсорбции отменили еще в 2001 году, когда на
землю обетованную ступила нога давно ожидаемого миллионного оле из давно
распавшегося СНГ, а по данным Сохнута, число евреев, сидящих там на
чемоданах, достигло-таки шести миллионов, сравнявшись с населением
Израиля, включая вернувшихся домой палестинцев.

В ульпан супругов не взяли, поскольку у них не было денег на оплату
учебы, в лишкат аводе их не поставили на учет, потому что они не имели
справки об окончании ульпана, а Марию Степановну не приняли в союз
уборщиц, из-за того, что она не знала, как будет на иврите "эти стекла я
уже протирала". Что до Соломона Борисовича, то он покрутился день-другой
на физическом факультете Тель-Авивского университета и понял, что киевская
наука побогаче израильской - там он получал неплохие деньги из фонда
Сороса как нуждающийся украинский исследователь, а здесь мог надеяться
только на стипендию Шапиро (по имени известного начальника времен
алии-90), да и то при условии, что выдержит конкурс - пять человек на
место плюс экзамен по физике плазмы, которой он никогда в жизни не
занимался.

Что обычно делает человек в таких обстоятельствах? Правильно -
возвращается туда, откуда приехал. Есть другие предложения? Правильно -
некоторые вешаются. Оба эти варианта, предложенные от чистого сердца,
Соломон Борисович отверг. Первый - из самолюбия. Второй - из-за
неэстетичности. Для судьбы Государства Израиль это решение имело, как
оказалось впоследствии, принципиальное значение.

- Теория вероятности на нашей стороне, - сказал он жене. - Невезуха
имеет критическую массу, а мы уже на пределе. Значит, нужно проедать
оставшиеся деньги и спокойно ждать. Должно повезти в ближайшее время.

Оптимистическое заявление. Есть немало людей, для которых полоса
везения началась только после смерти: они попали в рай, где круглые сутки
могут теперь смотреть стриптиз с участием духа Мерилин Монро.

Как бы то ни было, у Соломона Борисовича в ожидании полосы везения
оказалось много свободного времени, и он посвятил его занятию, о котором
давно мечтал. Еще в Киеве он, бывало, говорил: "вот выйду на пенсию, и
засяду за расчеты". По утрам Мария Степановна уходила к соседке-ватичке,
приехавшей в Израиль в пиковом 1990 году, помогала ей ухаживать за детьми
и получала не столько плату (пятнадцать шекелей в час - чисто
символически), сколько удовольствие: малыши-близнецы были просто
лапочками.

А Соломон Борисович пристраивался на кухне за сохнутовским столом и
писал длинные цепочки формул. Когда что-то не получалось, он выходил на
улицу и прогуливался до алмазной биржи. На ходу думалось лучше, но
приходилось запоминать идеи, чтобы, вернувшись, записать на бумаге. Может,
если бы у него был компьютер, даже завалящий вроде пятьсот восемьдесят
шестого процессора с матобеспечением IBM Mathematics, дело пошло бы более
резво, в чем, однако, Соломон Борисович весьма сомневался. Машина она и
есть машина. А нужны идеи.

В трудовой книжке кандидата физико-математических наук С.Б.Лоренсона
была, в частности, такая запись: "1989-1991 годы - старший научный
сотрудник лаборатории физики времени, Институт физических проблем УкрАН".
В лаборатории была совместная тема с московским Физическим институтом:
проверка методики Н.А.Козырева об утилизации энергии времени. Собственно,
именно тогда Соломон Борисович и заинтересовался всеми этими проблемами.
Тему благополучно загубили - сначала не было идей, потом не стало
сотрудников: кто ушел в "коммерческие структуры", кто - в политику, а
прочие так и вовсе сменили гражданство. Москвичи все же успели построить
некую действующую модель хронотрона, который мог перемещать предметы в
прошлое на несколько микросекунд. Об этом были две публикации в "Журнале
теоретической и экспериментальной физики" и одна, весьма поверхностная,
статья в "Технике-молодежи". Шум затих быстро - оказалось, что в расчетах
была методологическая ошибка, и ни в какое прошлое машина, скорее всего,
не отправлялась.

А Соломон Борисович заболел этой проблемой. Он был убежден, что
работу нужно продолжать. Но в новой реальности (суверенитет, кризис
власти, экономический развал, локальные войны с Россией) физика нужна была
только кое-кому из энтузиастов и таинственным западным распорядителям
фонда Сороса. Впрочем, на работы в области физики времени Сорос денег не
давал, и Соломону Борисовичу до самого отъезда в Израиль пришлось
заниматься расчетами ядерных взаимодействий в кварковых средах...

День 12 июля 2002 года когда-нибудь станут отмечать как национальный
праздник. Или как день национальной трагедии - это уж в зависимости от
национальности... Поскольку именно в этот день С.Б.Лоренсон вывел формулу
дополнительности массы-времени.

Когда Мария Степановна вернулась домой, ее муж сидел на краешке
стола, пил кофе "Элит", который терпеть не мог, и мурлыкал полузабытый
шлягер "Широка страна моя родная".

- Ты знаешь, - сказал он изумленной жене, - в жизни только один раз
бывает момент счастья. Он продолжается миг и проходит, а остаются лишь
воспоминания.

- Сейчас у тебя что - момент счастья или уже начались воспоминания? -
спросила Мария Степановна. Впрочем, она была согласна с мужем - для нее
единственным и неповторимым был момент, когда ей дали подержать ее
новорожденного сына, которого они так и не успели записать Сергеем, потому
что малыш через две недели умер от пневмонии. Больше детей у них не было.

- Вот, - сказал Соломон Борисович, - я вывел-таки формулу перемещения
во времени. То есть, это, конечно, не одна формула, да и не формула вовсе,
это целая теория, и сам я пока не понимаю, как удалось продраться, но...
Видишь ли, все оказалось наоборот. Может, потому никто и не сумел...

- Тебя возьмут в Технион? - спросила Мария Степановна.

- Нет. Меня возьмут в Моссад. Им это больше понравится.

Но в Моссад господина С.Б.Лоренсона не взяли. Иврит у него был
убогим, а формулы в лучшей разведке мира не понимали.

Теперь скажите мне, как на духу, что бы вы сделали, попав в подобную
ситуацию. Вообразите, что вы оле хадаш и сделали открытие, которое, как вы
полагаете, может принести Израилю либо удивительные блага, либо
неисчислимые бедствия. Министерство абсорбции, Сохнут, университеты, и тем
более частные фирмы отпадают. Моссад, как мы уже видели, - тоже.

Ничего не приходит в голову, кроме как упрятать в чемодан и забыть?
Да, я тоже на этом бы остановился. Господин С.Б.Лоренсон подумал и
отправился к канцелярию Премьер-министра на Кикар Царфат в Иерусалиме.

Говорят, что лет десять назад русские врачи-олим, чтобы быть
услышанными господином Рабиным, устраивали голодовки в саду Роз. И знаете
- без толку. В те же годы поселенцы выражали свое негодование политике
капитуляции тем, что жгли покрышки и на той самой Кикар Царфат драли
глотки, утверждая, что не уйдут с Голан даже если правительство "Аводы"
будет выкуривать их слезоточивым газом. И знаете - тоже без толку, как нам
блестяще доказало правительство Хаима Визеля.

Разумеется, и господина С.Б.Лоренсона господин Х.Визель лично не
принял. Да и принесенного им письма под названием "Меморандум" лично не
читал, поскольку русского не знал отродясь. Но на какой-то из ступенек
правительственной лестницы означенный "Меморандум" все же нашел своего
читателя, и только эту случайность мы должны сейчас благодарить. Или
проклинать? Опять таки, в зависимости от вашей национальности.

Впрочем, эмоции - потом. Когда-нибудь станет известно имя первого
читателя "Меморандума Лоренсона", и история воздаст ему по заслугам. Во
всяком случае, личная судьба господина С.Б.Лоренсона от этого никак не
изменится. Я же считаю своей целью рассказать о фактах, ибо все знают
следствия - они перед глазами, - но кто знает причины?

Итак, продолжаю.