read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:

ЭТО ИНТЕРЕСНО

Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com

АВТОРСКИЕ ПРАВА
Использовать только для ознакомления. Любое коммерческое использование категорически запрещается. По вопросам приобретения прав на распространение, приобретение или коммерческое использование книг обращаться к авторам или издательствам.


Дмитрий Михайлович БАЛАШОВ


ВЕЛИКИЙ СТОЛ


Роман


ПРОЛОГ
Лето от сотворения мира шесть тысящ восемьсот двунадесятое (тысяча
триста четвертое от Рождества Христова) было грозовым, ветреным. <Июля 23
бысть гром велик страшен с востока, и удари гром во маковицю святаго
Феодора на Костроме и зазже ю, и горе до вечерни. Того же лета преставись
великий князь Андрей Александрович, внук великого князя Ярослава
Всеволодича, месяца июля в 27, пострихся в чернецы, в схиму, и положен
бысть на Городце, а бояре его ехаша во Тверь>, - заносил в тяжелую, с
медными застежками книгу в деревянных, обтянутых кожею переплетах -
<досках> - владимирский митрополичий монах-летописец.
Еще недавно князь лежал в соборе, смежив суровые очи, с жестокою
складкою рта, отмеченного по краю беловатым налетом слюны, под гул
песнопений, в волнах ладанного дыма, лежал, уже ничего не видя и не слыша
вокруг, и только бледнел и обострялся, проявляя кости черепа, выпуклый лоб
князя да медленно раскрывались, обнажая тускло блестящую полоску зубов,
мертвые, уже беспомощные приказывать, велеть или воспрещать губы... И не
было ни немого горя матери, ни громких рыданий жены, ни плача дочерня, ни
слезы сыновьей, мужской и тяжелой, над гробом великого князя
владимирского. И вопли плакальщиц, и гласы хора церковного, и приличная
случаю сдержанная молвь придворных бояр - все было по уставным обычаям, а
не по хотению души. И вот князь зарыт, и Городец опустел. Ничего не
осталось от Андрея, ни от дел его. Мир праху того, кто был и не был, кто
сеял зло и пожал забвение!
Как незаметно подступает осень: сквозисто редеют яркие
густолиственные рощи, все прозрачнее высокий свод небес, по которому с
последними птичьими стадами, ослепительно белые, словно первый снег,
проплывают высокие холодные облака; и вот уже косые дожди сбивают
последнюю пожухлую листву с дерев, и вот уже среди рыжей травы под ногою
хрустнет первая тонкая льдинка; и непрошеным утром первый иней посеребрит
бревенчатые тыны и голые макушки камней, - так изгибала и рассыпалась и
наконец рассыпалась Киевская Русь. Уже не было ни дележа, ни борьбы за
золотой стол киевский. После падения Ногая разоренные Черниговская и
Киевская земли совсем обезлюдели. На Волынь и в суздальское залесье бежали
последние оставшиеся в живых художники, иконописцы и златокузнецы, пахари
и мастера книжного дела, древодели, каменосечцы и ученые монахи, что
вослед за митрополитом потянулись на далекую Владимирскую Русь, чая хоть
какой спокойной жизни, без насилий и погромов бродячих шаек татар ногаевых
- вчерашних половцев, разбитых Тохтой. Да и победители мало кого щадили в
бывшем улусе* Ногаевом!
_______________
* См. словарь редко употребляемых слов.
Шли, наступчиво ударяя посохами в землю, подымая пыль черными сбитыми
постолами; шли, погоняя тощих, со стертыми в кровь холками лошадей, под
отчаянный скрип немазаных осей перегруженных скарбом и лопотью телег; шли
целыми деревнями и в одиночку, сторожко выглядывая из-под ладоней: не
покажется ли верховой в остроконечной татарской шапке? Шли, хоронясь
городов и обходя открытые ветру и взору места, одинаково посеребренные
всех уравнявшею пылью... И только по взгляду, невзначай поднятому горе,
проблеснувшему углубленною в себя мыслью, да по странно оттопыренной торбе
за плечами, где угадывались острые медные углы тяжелой книги, можно было
отличить ученого мужа, книжника и философа, от простого людина, ратая или
кузнеца... И редкий взор останавливала в те поры отверстая сума книгочия в
сухом придорожном бурьяне, - где рядом бросится в очи острый кадык и
расклеванное лицо мертвеца, - только пыльный ветер степей сперва с
осторожной робостью, а потом все быстрее и злее перелистывает и рвет листы
с непонятными ему греческими литерами <Дигест> Юстиниана или <Книги
церемоний> Константина Багрянородного...
Уходили черные люди, уходили бояре, уезжали вконец оскудевшие князья.
Из Чернигова забивались в лесную брянскую сторону, куда и сам князь
черниговский перебрался с двором и дружиной, увозя остатки чудом
сбереженных черниговских святынь: книги и чаши, паволоки, мощи святых и
иконы древлего византийского и киевского письма.
Разоренные и разоряемые ежегодно рязанские и муромские князья не
могли дать исстрадавшимся людям верной защиты, и потому беглецы,
передохнув в приокских красных борах, дальше брели, за Оку, на Москву, ко
князю Даниле, еще не ведая, что умер хлебосольный московский хозяин, и
того дальше, в Тверь, к Михайле Тверскому, и совсем далеко, в леса
заволжские, где и не слыхать было, какие оселе правят князья, да и есть ли
они тамотка? Так изгибала земля.
А далекий Новгород богател, сильнел и все меньше хотел связывать
судьбу свою с властью великокняжеской. И когда пришла пора решать о новом
главе Золотой Руси, то решала о том одна лишь Владимирская земля, сама не
знавшая еще, что решает за всю Великую Русь, ибо люди не ведают своей
грядущей судьбы, ни судьбы земли отцов и внуков своих.
Решали: кому быть по Андрее Александровиче великим князем
владимирским? И тут вдруг и сразу как-то не стало спора. Данила, что мог и
должен был княжить по Андрее, умер раньше брата, и по лествичному древнему
счету в очередь за детьми Александра Невского пришел черед сыновей его
младшего брата, Ярослава Тверского, вернее, одного сына - Михаила.
И имя было названо, и слово было сказано, и слово то пронеслось по
земле: Михайло Тверской, а боле никто!
В Нижнем и Костроме громили и топили бояр Андреевых. Разом зашумели
народные веча по городам. В грозовом освеженном воздухе словно сама земля
зашевелилась, стряхивая с себя то, что мешало и душило ее. И поскакали
гонцы по дорогам, заспорили бояре в теремах, заволновалась простая чадь по
градам и весям.
Суздальский князь, Михайло Андреич, престарелый племянник Невского,
получив весть о смерти Андрея Александровича, хмуро задумался и, отослав
дворского, сел в особном покое своем. <Раньше бы!> Была бы жива мать,
вдова Андрея Ярославича, дочь великого галицкого князя Даниила Романыча,
быть может, и по-другому пошли мысли у старого князя. Но мать давно уже
упокоилась, давно уже забылись гордые надежды дочери Данииловой, давно уже
потишел нравом и сам Михаил, сын покойного мятежного брата Невского.
Почитай полвека прошло со смерти отца, со смерти надежд великих... Михаил
вздохнул, поглядел в узкое окошко, прорубленное прямь на луговую низкую
сторону, где сейчас мирно копались на огородах бабы, а дальше, по-за
огородами и оградами пригородных монастырей, подступало к Суздалю золотое
море хлебов, поднял очи на жаркое июльское небо, подумал о скорой жатве,
поглядел на руки свои, в узлах взбухших вен, в коричневых пятнах старости,
и медленно покачал головой. Прокашлявшись, подвинул к себе налой, достал
вощаницы и костяное писало. Хмурясь, стал сочинять послание двоюродному
брату, Михаилу Ярославнчу Тверскому, называя его старшим в роде и уступая
тем самым великий стол владимирский, а для себя прося лишь только Нижний
Новгород - некогда отобранный у суздальских князей Ярославом Тверским,
тогдашним великим князем, ныне выморочный город, - понеже у покойного
Андрея Городецкого не осталось наследников...
Послание это затем перебеливал гусиным пером на дорогом пергамене
княжеский духовник, и, едва просохли чернила, скорый гонец, меняя коней,
вровень с ветром помчал в неблизкую Тверь. И это была первая весть к
Михайле Тверскому, - едва не обогнавшая известие о смерти князя Андрея, -
первая весть о власти и признании его старейшим во Владимирской земле. А
кроме суздальского князя ни у кого и прав на владимирский стол больше не
оставалось. Данила умер, не побывав на великом столе, и дети его поэтому
вовсе лишались, по закону, даже на будущее права на великое княжение
владимирское.
Михаил Ярославич по совету бояр и матери, Ксении, и по своему разуму
(<каждый да держит отчину свою>) согласился воротить Нижний суздальскому
князю и тем принял предложение стола от Михайлы Андреича.
Стародубский князь, Иван-Каллистрат, из своего гнезда на Клязьме
прислал тоже с поминками, называя Михаила великим князем. Ярослав Дмитрич
Юрьевский тоже поздравил Михаила Тверского с владимирским столом.
Ярославские князья, Давыд и Константин Федоровичи, сами не хотели, да и не
могли спорить с Тверью. Не так прочно еще и сидели на своих-то столах, тем
паче что ни в Ярославле, ни в иных градах еще не забылись пакости их отца,
покойного Федора Ростиславича... Константин Борисович Ростовский,
престарелый князь, многократно обиженный и Андреем и переяславскими
володетелями, а теперь и Юрием Московским, тоже, помыслив, высказался за
Михаила Тверского. Белозерские князья - те и подавно не думали спорить
противу Твери.
А паче всего - земля, уставшая от смут и споров, хотела Михаила. Не
забыла земля, что десять лет назад, во время страшной Дюденевой рати -
только десять летов и прошло с той поры! - одна Тверь устояла, неподдалась
татарам. О том говорили в избах и теремах, по монастырским кельям и на
площадях торговых: <Тверь!> И купцам, почуявшим, что с тверским князем и
им корысть немалая (да и Новгород поприжать! Тверичам, тем паче всего
костью в горле стал ходовой и тороватый новгородский гость), и черному
народу, досыти толковавшему ныне о памятной, той, недавней тверской
защите, о даровом хлебе, что раздавала Ксения, о юном князе, что пробился
сквозь заставы татарские, о том, что сам Дюдень в те поры испугался
Михайлы Тверского, - всем полюби приходило одно. Толковали, приступая к
жатве, толковали на сходбищах, дотолковывали дома, по избам. И хозяйка,



Страницы: [1] 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.