Стивенсон Роберт Луис
Похищенный, или приключения Дэвида Бэлфура
Катриона
о том, как он был похищен и попал в кораблекрушение, как томился на нео-
битаемом острове и скитался в диких горах, как судьба свела его с Аланом
Бреком Стюартом и другими ярыми шотландскими якобитами, а также обо
всем, что он претерпел от рук своего дяди Эбенезера Бэлфура, именуемого
владельцем замка Шос без всякого на то права, описанные им самим и пред-
лагаемые ныне вашему вниманию Робертом Луисом Стивенсоном.
зададитесь таким множеством вопросов, что мне не под силу будет отве-
тить. Например, каким образом убийство в Эпине могло произойти в 1751
году или почему Торренские скалы перебрались под самый Иррейд и чем
объясняется, что печатные свидетельства безмолвствуют обо всем, что ка-
сается Дэвида Бэлфура. Все эти орешки мне не по зубам. Зато если б вы
стали допытываться, виновен Алан или нет, я, пожалуй, мог бы отстоять
версию, изложенную в книге. Эпинские предания и поныне решительно ут-
верждают правоту Алана. Поспрошайте сами о том "другом", чьей рукой был
сделан выстрел, и вы, возможно, услышите, что его потомков по сей день
можно сыскать в его родных местах. Правда, никакие расспросы не помогут
вам узнать его имя: шотландский горец уважает тайну и умение хранить ее
впитывает с молоком матери. Я мог бы продолжать в том же духе, защищая
неоспоримость одного положения, соглашаясь с несостоятельностью другого,
но не честней ли сразу признать, что мною меньше всего движет желание
соблюдать достоверность! Этой повести место не в кабинете ученого, а в
комнате школьника, в час, когда с уроками покончено и скоро пора спать,
а за окном зимний вечер. Честный же Алан - в жизни довольно мрачная и
воинственная фигура - служит в новом своем воплощении далеко не во-
инственной цели: отвлечь иного юного джентльмена от сочинений Овидия,
ненадолго умчать его в минувший век, в горы Шотландии, а когда он отпра-
вится в постель, наводнить его сны увлекательными видениями.
жет, она понравится вашему сыну, когда он подрастет; возможно, ему при-
ятно будет увидеть на форзаце имя своего отца, а пока что мне самому
приятно поставить это имя здесь в память о многих счастливых, а кое-ког-
да и печальных днях, о которых сегодня, пожалуй, вспоминаешь с не
меньшим удовольствием.
лючения нашей юности, но как же странно должно быть вам! Ведь вы ступае-
те по тем же улицам, вы можете хоть завтра открыть дверь старого дискус-
сионного клуба, где нас уже начинают ставить в один ряд со Скоттом, Ро-
бертом Эмметом и горячо любимым, хоть и бесславным Макбином, - можете
пройти мимо церковного дворика, где собирались члены славного общества
L.J.R. [1] и потягивали пиво, сидя на тех же скамьях, где некогда сижи-
вал с приятелями Берне.
ми глазами те места, которые вашему другу являются ныне лишь в сновиде-
ниях. Как громко, должно быть, звучит для вас голос прошлого в те часы,
когда вы отрываетесь от привычных занятий!
в июне 1751 года, когда я в последний раз вынул ключ из дверей отчего
дома. Я вышел на дорогу, едва первые лучи блеснули на вершинах гор, а к
тому времени, как поравнялся с пасторским домом, в сиреневом саду уж пе-
ресвистывались дрозды и завеса предрассветного тумана в долине стала
подниматься и таять.
садовой калитки. Он спросил, позавтракал ли я, и, услыхав, что я не го-
лоден, обеими руками взял мою руку, продел себе под локоть и дружески
пришлепнул.
в путь-дорожку.
го.
ждет, тогда бы можно ответить прямо. Эссендин - хорошее местечко, и жи-
лось мне здесь славно, только ведь больше-то я нигде не бывал. Отца и
матушки нет в живых, и до них мне из Эссендина не ближе, чем из Венгерс-
кого королевства. Так что, по правде говоря, будь я уверен, что на чужой
стороне смогу добиться чего-то лучшего, мне бы не жаль было уходить.
долг, насколько это в моих силах, сообщить тебе о твоей дальнейшей
судьбе. Когда скончалась твоя матушка, а твой отец - достойный был чело-
век и добрый христианин - стал чахнуть и понял, что конец его близок, он
доверил мне на сохранение одно письмо и прибавил, что в нем твое нас-
ледство. "Как меня не станет, - сказал он, - и в доме наведут порядок, а
вещи продадут, - все это, Дэви, было исполнено, - отдайте моему мальчику
вот это письмо в собственные руки и снарядите его в замок Шос, что нев-
далеке от Кремонда. Я сам оттуда родом, туда и подобает вернуться моему
сыну. Малый он, - сказал твой батюшка, - не робкого десятка, отменный
ходок, и нет сомнений, что он прибудет в замок цел и невредим и сумеет
там - понравиться".
замком Шос?
замке носят такое же имя, как у тебя, милок, - Бэлфуры из Шоса; род
древний, честный, уважаемый, хотя, быть может, и пришел в упадок за пос-
леднее время. Да и батюшка твой был человек ученый, как, впрочем, и при-
личествует наставнику; школу вел образцово, а по разговору и манере дер-
жаться вовсе не походил на простого учителя. Ты вспомни, как я был рад
видеть его в своем доме, когда принимал именитых гостей, как любили бы-
вать в его обществе мои сородичи: Кемпбелл из Килреннета, Кемпбелл из
Дансвира, Кемпбелл из Минча и другие джентльмены хороших фамилий. Ну и,
наконец, вот тебе последнее: само письмо, завещанное тебе и собственно-
ручно надписанное нашим усопшим братом.
ру, эсквайру, в собственные руки. Податель сего - мой сын, Дэвид Бэл-
фур".
го юнца, сына бедного учителя сельской школы, затерянной в Этрикском ле-
су!
на моем месте пошли?
пыш, как ты, дойдет до Кремонда за два дня, кстати, туда от Эдинбурга
рукой подать. На худой конец, если так обернется, что твоя знатная родня
- а мне только и остается предположить, что вы с ними не чужие, - даст
тебе от ворот поворот, тоже не страшно: еще два дня ходу, и ты посту-
чишься в мою дверь. Но я хочу надеяться, что ты будешь принят радушно,
как предвидел твой бедный батюшка, и со временем, чего доброго, станешь
большим человеком. А сейчас, Дэви, милок, - важно закончил он, - совесть
велит мне воспользоваться случаем и предостеречь тебя на прощание от
мирских опасностей.
ной березкой, устроился на нем поудобней и накрыл свою треуголку носовым
платком, защищаясь от солнца: оно теперь показалось меж двух вершин и
светило прямо нам в лицо.
великого множества ересей, нисколько, впрочем, меня не прельщавших, нас-
тавляя прилежно молиться и читать Библию. После этого он нарисовал мне
картину жизни в богатом доме, куда я направлялся, и научил, как дер-
жаться с его обитателями.
рожден дворянином, но воспитание получил деревенское. Не посрами нас,
Дэви, смотри, не посрами! Там, в этом пышном, знатном доме, набитом че-
Афанасьев Роман
Перумов Ник
Володихин Дмитрий
Дальский Алекс
Володихин Дмитрий