Алексей Слаповский.
Кумир
---------------------------------------------------------------
---------------------------------------------------------------
предлагая в дорогу газеты; юноша двадцати шести лет Сергей Иванов купил
самую дешевую; на первой полосе был портрет Стаса Антуфьева и сообщение, что
он умер.
тоже увидел, потому что сказал:
с очками, а они почему-то без очков. Будто человек снял очки. Сергею Иванову
это часто кажется - что у одного нет того, что должно у него быть, а у
другого, наоборот, есть то, чего быть у него не должно. У курсанта вот
должна быть форма, он верно выбрал жизненный путь, у него лицо для формы, и
руки, и вообще. Голос. А у мужчины без очков и голос даже человека, который
должен носить очки, - так показалось Сергею Иванову, хотя думал он о другом.
Мужчина без очков спросил:
стесняясь своего знания перед чужим незнанием; и поэтому он стал
разворачивать громоздко газетные листы, чтобы читать другое, разворачивать,
разводя широко и неловко руки.
алкоголизма. Или СПИДа, - тут же утвердил он.
быть у нее) смотрела в окно на девочку и утирала платком сухие глаза.
девушка. Просто сидели.
ехал в город Москву из своего города Саратова.
знал и многих своих поклонников, которых, правда, у него поменьше, чем у
какого-нибудь певца эстрадного. Его песни вообще понимал не всякий. Понимал.
Теперь все уйдет в прошедшее время. Впрочем, почему? Песни остались. Можно
сказать: его песни понимает не всякий. Получится время настоящее. Но Стаса
Антуфьева уже нет, ему до фени все это уже. По барабану ему все. До лампочки
ему. Хотя Стас Антуфьев тусовочных выражений этих не любил. Сергей Иванов
знает это, он много знает про Антуфьева. Он знает, где тот родился и где
провел детство, он знает, кто друзья его, он знает, что Антуфьев два раза
был женат, а сейчас третий. Был. Он знает наизусть все его тексты. Он давно
хотел познакомиться с ним, но никогда бы не сделал это праздно, презирая
пустопорожнее общение, если б сам не сочинял песни. Он сочиняет их в стиле
рок-баллад уже десятый год и вот решил, что несколько из них настоящие, их
не стыдно показать даже Антуфьеву. Он никому их не показывал, он пел их сам
себе. Он только Антуфьеву мог доверять. Он узнал адрес Антуфьева, купил
билет на последние почти деньги, взял старую свою, но привычную рукам гитару
и поехал к Антуфьеву. Он мог бы написать или позвонить, но он так не хотел.
Он вознамерился совершить самый наглый - может, единственно наглый -
поступок в своей жизни: прийти, позвонить в дверь и сказать:
времени. Мне это очень важно.
и он поехал в Москву.
нового внешнего.
жилых массивов, потерянно среди тысяч или даже миллионов людей, жил Антуфьев
- и у него так и должно быть. Не просторная квартира в центре с высокими
потолками, но и не битком набитая коммуналка, хотя и это было. Нет, именно
типовое жилье, где все неважно и незамечаемо, где все как у всех, за
исключением слов и мелодий, в которые воплощается это все, и они, слова и
мелодия, дают понять тем, кто понимает, что неправда, что у всех так, как у
всех, нет, у каждого так, как только у него.
панихида или что-то в этом духе - где-нибудь в общественном месте. В ДК
Горбунова, скорее всего, где он часто выступал. Чтобы был доступ скорбящим
массам. Да, скорее всего, так и будет, ведь вряд ли Стас Антуфьев оставил
завещание с распоряжениями на предмет похорон. Это не в его стиле. Но
массовое прощанье тоже не в его стиле. Его должны выносить из квартиры.
Человек десять или двадцать. Молча. И без его песен над гробом. Чтобы душу
не травить никому. И чтобы его душу не травить. И вообще, пошло это. Молча,
просто, как обычного человека. Это очень бы подходило ему. Это его стиль. Он
поет на публике, как бы стесняясь, как бы только себе. Я, мол, тут пою, но
это ничего, вы не обращайте внимания. Только сидите тихо, вот и все, а я
попою немного и уйду, вот и все...
ними школа и детский сад. Населения на районный город средней величины. Он
смотрел на эти дома с особым интересом, потому что на них смотрел Стас
Антуфьев. Правда, проезжая в машине, он ездит теперь на машине, у него
теперь быстрая жизнь, хотя ему не идут машина и быстрая жизнь. Может, он
умер от несоответствия жизни, которая у него была, с жизнью, которая должна
была быть? Но какое право я имею судить об этом? Не имею никакого права я об
этом судить.
подумал, что она тоже едет к Антуфьеву. У нее был дорожный вид, хотя ничего
особенного, отличающего ее от москвичей, в ее одежде не было. Но выражение
лица было дорожным, издалеким.
могилу сходила бы. Через недельку, когда народ схлынет. Ты откуда?
волосы, глаза же карие, коричневыми кажущиеся. Нюра - не ее имя. И дело не в
том, что "Нюра" - деревенское производное от "Анна". Анна ей тоже не идет.
- в Лену попадешь. Ты был у него когда-нибудь?
Просто у дома побыть.
молодых людей. На Нюру и Сергея посмотрели как на знакомых, на своих. Кто-то
даже сказал: "Привет".
дешевая водка. Эти ребята понимают стиль Антуфьева. Надо уважить их. Сергей
взял водку и другую бутылку, с какой-то шипучкой, - запивать. Отхлебнул
поочередно из обеих бутылок, передал Нюре. Она тоже сделала по глотку,
вернула бутылки.
деревенская, - и так вышла, как выходят хозяйки за порог своей избы отогнать