read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:

ЭТО ИНТЕРЕСНО

Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com

АВТОРСКИЕ ПРАВА
Использовать только для ознакомления. Любое коммерческое использование категорически запрещается. По вопросам приобретения прав на распространение, приобретение или коммерческое использование книг обращаться к авторам или издательствам.


Юрий Трифонов.


Предварительные итоги


В начале мая ударила тропическая жара, жизнь в городе
сделалась невыносимой, номер накалялся с одиннадцати часов и не
остывал до рассвета, у меня начались одышки, головокружения,
одна ночь была ужасной, и я, промучившись эту ночь бессонницей,
стеснением в груди и страхом смерти, к утру смалодушничал и
позвонил в Москву. Был девятый час, значит, в Москве седьмой. Я
услышал испуганный голос Риты: "Что с тобой?" Через секунду
вспомнив о том, как я себя вел, она заговорила спокойнее и
суше, даже с ноткой недовольства: зачем звонить в такую рань,
если ничего страшного не случилось? Но ведь я позвонил в
седьмом часу! После почти двухмесячного молчания. Это
что-нибудь да значило. Могло значить -- бедствие, желание
примириться, раскаяние, тоску, что угодно, и все, вместе
взятое. Но она тут же успокоилась, когда я сказал: "Ничего
страшного, просто жара, тридцать четыре в тени, и я хочу
прилететь сегодня или завтра, как достану билет". Она сказала:
"Ну, прилетай. У тебя что, давление поднялось?" Я сказал, что
не мерил, но, наверное, поднялось. Получил совет принимать
раувазан и показаться врачу прежде, чем брать билет. Совет был
разумный, я согласился. В общем, была сделана глупость: если уж
возвращаться, то безо всяких звонков. Ночной перепуг. Нечто
старческое. Вот это меня больше всего и огорчило. Однако
улетать отсюда немедленно я решил твердо.
Утром пришел Мансур и отговорил. Мой благодетель сказал,
что устроит меня в Тохир, что там чудесно, прохладно, можно
спокойно работать, можно отдыхать, как в магометанском раю. При
этом Мансур подмигивал, его широкое рябое лицо намекало на
что-то, и он делал большим пальцем правой руки загадочные
жесты, имеющие целью заинтриговать, но я-то знал, что ему
главное -- чтоб я не уехал, не закончив работы. Какой уж там
магометанский рай! Вода с перебоями, сортир во дворе, а вместо
райских гурий -- несколько пенсионерок из профсоюзного
санатория.
Но не было денег на билет. Вообще -- на жизнь. И я не мог
улететь. Я ехал в Тохир на старом, дребезжащем, как
разболтанный велосипед, допотопном ЗИМе. Его где-то списали за
допотопность и ветхость; Мансур приобрел этот катафалк для
своего учреждения, и я, кажется, догадываюсь почему. Не
последнюю роль тут сыграли пыльные, но чрезвычайно просторные
сиденья: на них можно было лечь втроем, вчетвером, раскинуть
скатерть и даже положить целую тушку джейрана. Я сидел на
барском сиденье, дышал горячим ветром, бившим в лицо, ощущая в
то же время не истребимую никакими сквозняками пыль и легкий
запах духов -- катафалк с хорошей скоростью мчался по шоссе на
юг, -- и представлял себе, как Рита сейчас мечется по Москве,
не зная, что предпринять. Мой звонок, конечно, выбил ее из
колеи. Матери она не скажет, а Кириллу, может быть, и
обмолвится с чувством некоторого торжества: "Звонил отец.
По-моему, подбрасывает хвост", на что мудрый сыночек, которому
все совершенно все равно, скажет: "А я что говорил? Я ж
говорил, что он больше двух месяцев не продержится".
Советоваться она побежит к какой-нибудь из подруг, скорее всего
к Ларисе. Дружба с Ларисой мне представляется постыдной,
несколько раз я пытался открыть Рите глаза, увещевал, требовал,
бывал с Ларисой намеренно груб по телефону и даже дома, когда
она появлялась, -- никакого успеха. Рита не хотела видеть
правды и, в своей манере, действовала назло, а Лариса прощала
мне самый оскорбительный тон и отвечала лестью и шуточками.
Вначале, когда дружба лишь зародилась -- дамы познакомились в
Ессентуках лет семь назад, -- Рита отзывалась о Ларисе с
простодушным восторгом. Поразительная женщина, как она умеет
жить! Идеальные отношения с мужем, идеальные -- со свекровью,
идеальные -- на работе. При этом мужа рогатит почем зря,
свекровь глубочайшим образом презирает, а на работе
устраивается так, что ни фига не делает, то берет работу на
дом, то у нее свободные дни, то командировки. Работает Лариса
вот уже десять лет в каком-то комбинате каким-то инженером по
реализации. Тогда еще Рита относилась к этим милым качествам
своей приятельницы хоть и с восторгом, но как к чему-то
далекому и чужому, поражалась со стороны, иногда даже с юмором
и не без тайной горделивости: а я вот так не могу! Тогда она
говорила: "Лариса -- это не подруга, это -- учреждение.
Ларисбюро. Все может организовать". Верно, диапазон гигантский:
рейтузы шерстяные, билеты на Райкина, путевки, курортные карты,
встречи с нужными людьми, до которых обыкновенным смертным
просто так не дорваться. Постепенно, однако, учреждение
превращалось в подругу. Что-то я упустил, проворонил, и теперь,
когда мне в сущности все равно, они -- закадычнейшие подруги.
Созданы друг для друга. Сейчас, например, советуются: как быть?
Сидят на кухне в однокомнатной квартирке Ларисы в
доме-башне у Сокола, пьют кофе из болгарских чашечек и говорят
о моем здоровье. Обе в курсе дела. Два года назад, когда меня
шлепнул гипертонический криз -- летом, в электричке, ехали на
дачу в Хотьково, и вдруг я поплыл, стал задыхаться, выскочили
на первой же станции, в медпункт, Рита проявила мужество,--
Лариса устроила мне некоего Печенега А. Её знаменитость. К нему
в клинике стоят по два месяца в очереди, только чтоб
записаться, а она притащила его запросто домой, чаем угощала и
пластинки мои французские ему крутила, чаровала, как могла. Не
знаю уж, что у нее за чары. Но что-то есть. Как женщина она, на
мой взгляд, непривлекательна: толста, малоросла, посадка
низкая. Но лицо миловидное, круглое, и глаза всегда блестят,
лучатся. Этакая протобестия с румяными щечками, не скажешь, что
сорок лет. О, господи, при чем тут Лариса? Какое мне дело до
Ларисы? С мозгами что-то неладно. От жары, от давления и от --
ну, конечно же! -- оттого, что разваливаюсь на ходу, по болтам,
по железкам, как темно-фиолетовый катафалк. Не Лариса же
виновата в том, что случилось девятнадцатого марта.
Но сейчас Лариса тем не менее дает советы, а Рита --
внимает. "Александр Ефимович мне сказал, антр ну, как
говорится, что с таким сердцем, как у Геннадия, можно прожить
сто лет. Вот так. Чтоб ты знала".-- "Я знаю. Он говорил мне то
же самое. Но если Геннадий позвонил... Ты представляешь, с его
самолюбием?" -- "Ритуля, до чего ж ты наивна!" -- "Я понимаю,
но все же..." -- "Только не раскисай, пожалуйста. Прилетаешь?
Хорошо. Болен? Будем лечить, достанем лекарства. Устроим
хорошую больницу, если нужно. Но болезнь, к сожалению, не может
зачеркнуть того, что ты натворил, тех страданий, которые ты
причинил. За все надо платить, мой дорогой. И пока ты не
поймешь... Линия, по-моему, должна быть только одна".-- "Ты так
считаешь?"-- спрашивает Рита. "А как же иначе!"-- говорит
Лариса, изумляясь и возмущаясь одновременно тем, что могут быть
какие-либо сомнения.
За стеною, в комнате, гудит электрический полотер. По
случаю воскресенья Цебриков, муж Ларисы, натирает паркет.
Делает это так рьяно, с таким увлечением, что можно не
опасаться визита на кухню. Вообще Цебриков превосходный хозяин
и замечательный муж: чуть выдастся свободная минутка -- он
тотчас за совок, за веник, начинает мести ковер, а то полощет
чашки, пылесосит диван или же затеет маленькую постирушку.
Лариса достает из холодильника бутылку армянского, слегка
початую, две рюмки из шкафчика. "Витасик! -- стучит в стену.--
Хочешь рюмку коньяку?" -- "Не-ет! -- Бодрый крик сквозь шум
мотора.-- Возьмите лимон, я купил утром! Только ошпарьте
кипятком!"
Девятнадцатого марта, когда я вышел на улицу в снег, в
полночь, я думал: если уж дома, в своем скворечнике, в том, до
чего никому нет дела, кроме меня, я не могу быть независимым,
не имею права совершать поступки, тогда я ничтожество,
насекомое.
Ну, что такое Тохир? Это шестьдесят километров от города,
на юг, где кончается пустыня и начинаются горы. Когда-то
местечко принадлежало персам. У некоего хана, как рассказывает
Атабалы, была очень красивая дочь Тохира, и в ее честь хан
назвал местечко Тохир,
Радио сообщает, что в городе тридцать два. А здесь, верно,
как в другой стране; воздух прохладен, дуют ветры, шумят
деревья. Когда выйдешь на улицу -- она одна в поселке, длинная,
полого спускающаяся в тени вековых тополей и чинар, -- слышно,
как, не умолкая, с чеканным клекотом бежит вода в арыке. Первое
время, слыша этот клекот, я невольно оглядывался, ища глазами:
казалось, где-то шумит водопад.
От персов в Тохире не осталось ничего, кроме двух жалких
глинобитных домиков. Один полуразрушен, другой превращен в
сарай: Атабалы держит в нем свои мотыги и грабли. Из окна
комнаты я вижу это бывшее шахское владение из кизяка и думаю:
"Also, sprach Zarathusta". У меня есть пристрастие к цитатам,



Страницы: [1] 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.