ШЛОМО ВУЛЬФ

В ОБХОД ЧЕРНОЙ КОШКИ

"Израильтяне превзошли самих себя!" - захлебывался диктор российского
телевидения. На экране были кадры, вынужденно отснятые "объективными"
телеоператорами вместо заказанных исторических съёмок долгожданного и
справедливого арабского возмездия агрессорам. "Аналитики предполагают, -
хрипло от волнения продолжал диктор, - что в израильской атаке участвовали
непостижимым генетическим образом полученные и дрессированные
тараканы-мутанты. Если это так, то мировое сообщество должно потребовать от
Израиля немедленно уничтожить монстров. Невозможно даже представить, что
ждет человечество, если таким насекомым дадут расплодиться... Если же всё
это были какие-то кинотрюки, как утверждают западные СМИ, то непонятно,
почему арабы настолько деморализованы, что делают поспешные заявления о
желательности немедленных мирных переговоров с Израилем без привычных
предварительных условий. Кстати, Арафат, как всегда, отделался легким
испугом. Узнав о чудовищной атаке мистических животных, арабских жертвах,
уничтожении не только Хисбаллы, но и сирийских авангардов, он тут же отменил
свою операцию поддержки и позвонил израильскому премьеру с уверениями в
абсолютной лойяльности..."

"По оценкам ведущих специалистов, не существует и не может существовать в
природе никакого способа вырастить подобных мутантов и тем более
отдрессировать их, - торопился комментатор CNN. - Всё, что мы видели в
репортаже из Южного Ливана, скорее всего, бутафория, искусстные трюки в духе
Копперфильда. То, что мы только что видели, естественно, не живые существа,
но это не могут быть и шагающие машины. Ни одно механическое средство не
обладает сегодня такой скоростью и маневренностью. Не только израильская, но
и российская или американская военная промышленность не способны и не будут
в состоянии в ближайшие десятилетия построить таких "тараканов", тем более -
вооружить их этими спиралями... Впрочем, для экзотики, послушайте другое
мнение." "Я полагаю, - уфолог был привычно волосат и взбудоражен, - что
кто-то из израильских учёных, скорее всего из тех, кого потеряла Россия и не
принял Израиль, вошёл в контакт с инопланетянами, которые и одолжили
израиольтянам "тараканов" для демонстрации силы." "Вопреки политике
правительства, идущего курсом мира?" - спросил комментатор. "Я не политик, -
выставил перед собой ладони уфолог, - но как еврей я против умиротворения
террористов, проводимого лагерем мира..." "А что думает представитель
трезвой науки?" "Я уверен, - веско сказал элегантный профессор, - что в
самое ближайшее время феномену "Пятиминутной войны" будет найдено очень
простое и вполне материальное объяснение, как это было всегда после первой
реакции на так называемые паранормальные явления. Вместо вздорных
предположений о вторжении инопланетян, почему-то вставших на сторону
евреев." " Так или иначе, - резюмировал политический комментатор, - я не
вижу никаких оснований для изменения нашей политики на Ближнем Востоке в
результате этой странной "атаки", явно рассчитанной на психологический
эффект." ***

"Что мы с тобой творим, Арик? Ведь это не просто авантюра, а смертельно
опасный риск, как сесть за руль автомобиля посреди оживлённой улицы без
малейших навыков и знания правил... Давай остановимся. Плюнь. Зарабатываешь
ты "санрайдером", а я никайоном. Нам пока хватает. От добра добра не
ищут..." "А по-моему, ничего страшного мне не грозит. Я же одет по
рекомендации работника театрального музея. И говорю в принципе на том же
языке, что мы читаем у Пушкина и Гоголя, разве что с акцентом. Так ведь
каких только акцентов не было в многонациональной империи тех времён! Коль
скоро моя страна от моего открытия отказалась, а открытие существует, то оно
должно приносить доход именно моей семье. Кстати это новшество, как и любое
другое, кто-то когда-то всё равно должен испытать с риском для испытателя.
Почему должен рисковать не сам изобретатель? И, наконец, мы специально
приехали в Санкт... как его там - Ленинград, короче, мы уже тут, всё готово,
потратили кучу денег на поездку. Что же, ехать обратно в Израиль? Или
испытывать там, ни слова не зная по-турецки?" "А вдруг в этой комнате,
откуда ты сейчас... ну, конверсируешься, кто-то окажется? Или сам дом имел
другую планировку, и на тот месте, где ты стоишь как раз была стена. Арик,
ты же просто погибнешь..." "Ты права, Жанна, - сказал Арон. -
Конверсироваться надо на заведомом пустыре тех времён. И ночью, чтобы никого
там не испугать. Пожалуй, лучше всего подходит Сенная площадь, которую мы до
эмиграции знали, как площадь Мира. Мы станем за автовокзалом, там никогда не
было прохожих... В прошлом веке на Сенной был базар. Ночью, тем более в
будний день, он должен быть пуст... Я там где-нибудь отсижусь до утра, а
потом пройдусь по лавкам и попробую обменять эти часы, авторучки и плейеры
на золото... А золото - здесь или у нас на доллары или шекели. Рискнём?" ***

"Действительно темно и ни души... Нам с тобой, может, на этой... Сенной в
Ленинграде ночью появляться не менее опасно, чем конверсироваться... Тут,
говорят, в отличие от Израиля, вообще ходить ночью не рекомендуется." "А
жить с таким изобретением и без лишних денег рекомендуется?" "Арик, я с
тобой. Мне тоже хочется увидеть живого Пушкина..." "Мне не до Пушкина,
Жанночка. Мне деньги надо делать из моих мозгов, понятно? И при этом не
рисковать, по крайней мере, тобой." "Ага, значит, риск всё-таки есть?"
"Конечно. К подобной экспедиции вместо такого дилетанта как я в нормальном
обществе годами готовили бы профессионального разведчика. С легендой,
каким-то достоверным диалектом той эпохи, документами..." "Вот. А у тебя,
кроме типично еврейской физиономии и твоего прекрасного роста, ничего нет.
Тебя могут повязать попросту за то, что ты проник в столицу без разрешения
из-за черты оседлости..." "А я снова сбегу обратно. Пусть ловят..." "Я тут с
ума сойду от страха в ожидании твоего возвращения... Будь осторожен,
Арончик!.. И чуть что - немедленно обратно в наше измерение..." "Без
золота?.. Вот что, ты подожди меня здесь час, только не высовывайся. А потом
спокойно иди спать. Если я сразу не вернулся, значит всё в порядке, я
сублимировался. Жди меня вот в этой нашей схар-дире на Садовой... Я вернусь
не позже, чем завтра вечером." "А если ты вообще никогда?.." "А вот тогда ты
и поплачешь. Пока же оснований нет никаких." ***

"Ну, что? - кинулась Жанна к внезапно возникшей во тьме тускло освещенной
площади родной долговязой фигуре в нелепой одежде российского мастерового
первой трети прошлого века. Арон затравленно оглянулся и кинулся к баулу с
обычной одеждой. Не глядя на жену, он стал лихорадочно, прямо на скамейке
переодеваться. Говорить он не мог, хотя и пытался, открывая рот и икая. -
Господи, что с тобой? У тебя же получилось, раз тебя не было сорок минут!
Говори же!.." "Я... ничего не понимаю, - произнёс он, наконец. - Но боюсь,
что мы напрасно потратили деньги и время на поездку в этот Санкт.., ну в, в
общем, в Ленинград." "Ты не попал в прошлое?" "Нет. Я сублимировался на этой
же площади. Вот тут. Там действительно сенной базар. Полно телег, лавки,
даже люди ходят в... подобной, вот этой одежде... Всадники проскакали в трёх
метрах от меня - прямо Пушкин или там Дантес..." "Ну? Ты всё-таки не
решился? Но ты же сам сказал, что это путешествие не в наше прошлое, а в
одно и тысяч измерений, а потому нашему миру, по теории вероятности, твоё
вторжение ничем не грозит, так?" "А если грозит?.. Если в результате я
вернусь сюда, а тут, скажем, ни одного живого еврея, включая всю мою семью,
так как я что-то нарушил, и Гитлер победил? Короче говоря, я не решился
остаться и кому-то объявиться... Бог с ними, с деньгами. Заработаю, как и
прежде на моём "санрайдере"..." "Так где же ты тогда был почти сорок минут?"
"Не знаю, Жанночка... И даже вообразить не могу, где я был... Понимаешь, всё
в этом, ну, "пушкинском" мире было как-то неясно, словно сквозь плохую
оптику. Но потом, когда я добавил в прибор напряжение..." "Ну? Что потом?"
"Всё вдруг как-то сразу прояснилось, словно навели на резкость. Всё ярко
осветилось сотнями огней... Не этими тусклыми и не газовыми фонарями
Санкт-Петербурга прошлого века, а такими, каких я отродясь нигде не видел...
От светящихся верхних этажей и соборов... Вместо рынка там был роскошный
сквер. Никаких вот этих трамвайных путей. Но вот эта церковь-автовокзал
стояла, причём удивительно нарядная... И другая ок

азалась вон там, где сейчас метро. Прямо собор удивительной красоты. И
полно весёлых нарядных людей в абсолютно не знакомой, но очень красивой
одежде. А женщины... Боже мой, какие женщины, Жанночка!.. Меня приняли за
нищего, сунули... вот эту купюру..." "Я ничего не вижу. Подожди... Давай вот
сюда, к витрине. Мамочка моя!! Смотри, что тут написано! Но ведь... такого
быть не может, Арончик!.. Ты - гений! Смотри, куда ты попал..." "Ну-ка?
Сначала дата. Так, 1995 год. Уже легче, не прошлое... Не навреди, как
говаривал кто-то из врачей... Что?! Государств'енный банк Соединённыхъ
Штатовъ России... Смотри, с буквой "ять"..." "А там можно что-то обменять на
золото?" "Н-не думаю... Боюсь, что по сравнению с нами будущее - они. Но
там, по-моему, безопаснее, чем даже здесь. Так что уезжай-ка ты домой, в
Израиль одна, а я поброжу по этим... СШР..." "Где так много красивых
женщин?" "Жанночка, у всех этих женщин есть там не менее красивые мужчины. Я
им не конкурент..." ***

"И вам не претит эта работа? Еврей, вчерашний коммунист, нынешний сионист
пишет портрет главного русского нациста!" "Сенатор, я достаточно богат,
чтобы браться только за то, что мне не претит." "Тем более нелогично! Если
вы мне симпатизируете, господин Лейканд, то это не просто
противоестественно, но и бесполезно. В нашем движении нет места не только
евреям, но и их отдаленным потомкам. И мы нашей программы не скрываем." "Эка
вы произносите слово "еврей", словно кирпичом по морде... Только ни ваша
деятельность, ни ваша программа меня не интересуют." "Почему?" "Да потому,
что ваша действенность эфемерна. как все, что базируется на разрушении и зле
в современном мире, а не на созидании и добре. Если вы хоть немного
приблизитесь к власти, на вас просто спустят коммунистов. А без
противодействия правящей коалиции они вас запросто слопают." "Подавятся,
господин... сионист. И вы подавитесь вместе с ними, куда бы вы ни перебежали
в следующий раз... Впрочем, вы не ответили на мой вопрос - зачем "русскому
Рембрандту" писать портрет главного национал-социалиста России? Я, конечно
польщен, но..." "Вы ведь тоже художник, господин Матвеев. Давайте закончим
это полотно. И посмотрим вместе, что меня привлекло в вашем, так сказать,