read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:

ЭТО ИНТЕРЕСНО

Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com

АВТОРСКИЕ ПРАВА
Использовать только для ознакомления. Любое коммерческое использование категорически запрещается. По вопросам приобретения прав на распространение, приобретение или коммерческое использование книг обращаться к авторам или издательствам.


Борис ШТЕРН


ВОПЛИ


О русском символизме сказано немало и написано предостаточно, тем не
менее Дмитрий Николаевич Чухонцев утром в понедельник сидит на кухне и
пытается строчить статью о символизме в журнал "Вопросы литературы". В
сокращении этот журнал именуется "Вопли", а читают его люди "не от мира
сего".
Дмитрий Николаевич один из них. Он последовательно закончил школу,
филологический факультет Причерноморского университета, аспирантуру,
написал и защитил диссертацию и, загробив остатки молодости, к тридцати
четырем годам сделался тем, чем он есть - специалистом по русскому
символизму, доцентом кафедры русской литературы, "филолухом царя
небесного" - так он сам себя называет, и "пушкинистом" - так называют его
во дворе.
В этом дворе не читают "Воплей" и не знают, что статьи о символизме
надо не писать, а именно строчить утром на кухне, запивая каждый абзац
глотком холодного чая. Начинать нужно с любой бессмысленной фразы,
например: ("Конец XIX - начало XX в.в. - сложный и интересный период
истории русской литературы...", а потом, не задумываясь, конспективно
излагать содержание собственной кандидатской диссертации - то есть
строчить не исправляя и не останавливаясь. Остановишься - и утро пропало.
Задумаешься, закуришь, подойдешь к окну, посмотришь с вершины спуска имени
Добролюбова на ржавую протекающую крышу родного университета, на
сентябрьский пожелтевший город, - и все пропало. Вспомнишь, что все твои
юношеские мечтания и вопли уже воплотились в жизнь, что молодость прошла в
классах, аудиториях, библиотеках, на кафедрах и в общагах; вспомнишь три
потока прекрасных студенток, которых ты должен то ли обучать символизму,
то ли символически учить днем, вечером и заочно, - вспомнишь, полистаешь
потрепанный синий том любимого Александра Блока и поймешь, что всю
оставшуюся жизнь тебе придется заниматься черт знает чем - тем, о чем
мечтал в юности: Литературой с Большой Буквы.
Дмитрий Николаевич не хочет признаваться, что ему стало скучно жить,
и что он делает что-то не то. Возможно, он устал от приемных экзаменов и
от сельскохозяйственных работ с прекрасными дамами, которые путают Блока с
Бальмонтом и Бельмондо... Как вдруг раздается звонок, и Дмитрии
Николаевич, довольный тем, что его оторвали от статьи и от скучных мыслей,
спешит открыть дверь и узнать: кого это принесло с утра?
Перед ним на лестничной площадке стоит нечто, что можно условно
назвать "фигурой". Она не имеет никакого отношения к Литературе, а
поднялась сюда без лифта на девятый этаж из низов самой Жизни. Фигура
одета в помятый костюм при галстуке и обута в сандалеты на босу ногу - как
видно, с похмелья забыла натянуть носки. Она делает героические усилия
стоять ровно и произносить слова как можно отчетливее.
- Пушкиништ... я ижвиняюшь... - произносит фигура. Она собирается
что-то еще сказать, но умолкает и с проникающей надеждой заглядывает в
глаза Дмитрия Николаевича.
- Я вас слушаю, - подбадривает тот.
Фигура очень довольна тем, что ее слушают, а еще больше, что к ней
обращаются на "вы". Она тут же переходит на "ты", блаженно заплетая языком
(эти звуки трудно передать, их надо слышать):
- Пушкиништ, ижвини меня... Лифт, шволочь, не работает. Ижвини. Ешть
чейлоншкий чай...
- Спасибо, не требуется, - разводит руками Дмитрий Николаевич, не
очень понимая, откуда это незнакомое похмельное чучело узнало, что он
"пушкинист".
- По дешевке... чейлоншкий... - настаивает фигура. - Жделай мне
одолжение... Шкажали ребята, что пушкиништу чай нужен... наштоящий,
чейлоншкий...
Дмитрию Николаевичу, как и всякому русскому символисту, становится
"жаль человека". Ему также импонирует, что этот спившийся
люмпен-интеллигент в галстуке на босу ногу целенаправленно поднимался на
девятый этаж именно к нему - мол, ребята сказали, что пушкинисту чай
нужен, сидит пушкинист без чая... И хотя Чухонцев знает, что "настоящий
чейлоншкий чай" привозится не с Цейлона, а воруется за три квартала отсюда
на чаеразвесочной фабрике, но ему "жаль человека", и он решает человеку
помочь:
- Сколько стоит твой чай?
- Рубль! - твердо отвечает люмпен-интеллигент.
- Что же ты купишь утром за рубль? - удивляется Чухонцев такой
дешевизне.
- Пару пива... - хрипит фигура и показывает, что с утра он, кроме
пива, "ни-ни".
Фигура получает свой рубль, благодарит: "Шпашибо!" и, забыв отдать
чай и обтирая костюмом стены, отправляется в трудный путь вниз по
лестнице; а Дмитрий Николаевич возвращается на кухню и перечитывает первую
фразу:
"Конец XIX - начало XX в.в. - сложный и интересный период истории
русской литературы..."
Он вносит поправку: "сложный и интересный" меняет на "интересный и
сложный". Закуривает. И вдруг наконец-то чувствует, что его природный вкус
взбунтовался и не позволяет ему строчить схоластическую халтуру в
академические "Вопли". А напишет он сегодня животрепещущее эссе о русском
символизме в стиле самого символизма!.. Напишет, если его не замордует
звонками эта фигура из горьковского "на дне", - опять звонит! Значит,
вернулся, чтобы отдать чай.
Дмитрий Николаевич отправляется в коридор с решимостью спустить
люмпен-интеллигента с девятого этажа, но на этот раз на пороге возникает
другое, более современное явление русского символизма - соседский
мальчишка в запятнанном чернилами пионерском галстуке, двоечник и лодырь
Коля Спиридонов.
- Дядя Дима, батя ключи не оставлял?
- Оставлял. Возьми. Ты почему не в школе?
- Прибежал за дневником... Я пятерку по физкультуре получил. Бате не
сообщайте - сюрприз!
Коля Спиридонов снимает с гвоздика в прихожей ключи от своей
квартиры, а Дмитрий Николаевич возвращается на кухню и начинает
размышлять. "Напишите нам что-нибудь о русском символизме. Давненько о нем
не вспоминали". Хорош заказ - напишите нам что-нибудь! Вопли, а не заказ.
Мало ли что можно написать о русском символизме... например, докторскую
диссертацию. Например: "Образ Прекрасной Дамы (трактовка мироощущения) в
поэтике русского символизма". Чем плохо?
Тут мысли Дмитрия Николаевича принимают совсем другой оборот. Не к
ночи будь помянуто, но с Прекрасными Дамами в его жизни обстояло не очень.
Не густо. По разным причинам. Более того, он перестал верить в
существование Прекрасных Дам, а внешние его данные никак не привлекали к
нему тех прекрасных дам, которые, возможно, все-таки где-то существовали.
Вот он разглядывает себя в зеркале: усы и бородка а-ля Чехов, нос
картошкой... Вот он смотрит из кухонного окна на пустой спуск имени
Добролюбова... Где они? Хоть одна?
"На работе, - отвечает сам себе Чухонцев. - В это буднее утро все
Прекрасные Дамы на работе".
Опять звонок.
- Дядя Дима, дверь не открывается!
- Дверь? Дверь это мы сейчас.
Дмитрий Николаевич начинает крутить ключом в соседской двери. Ключ
поворачивается на пол-оборота и застревает.
- Замок испорчен, - заключает Чухонцев.
- Дядя Дима, - вдруг шепчет Коля. - Я вам что-то скажу на ухо... Там,
за дверью, кто-то ходит...
- Кто ходит? - тоже прошептал Чухонцев.
- Не знаю... шаги.
Дмитрий Николаевич подергал соседскую дверь и прислушался. В его
воображении рядом с туманным образом Прекрасной Дамы возник небритый облик
Квартирного Грабителя. Дама иронически фыркнула, и сконфуженный грабитель
испарился. Дмитрий Николаевич был того же мнения, что и Прекрасная Дама. В
то время, когда он, Чухонцев, пишет на кухне статью о символизме, в
квартиру соседа Вовки Спиридонова забрался квартирный вор? В этом нет
логики... Здесь что-то не вяжется.
- А мать где? - спрашивает Чухонцев.
- А в санатории.
- Значит, так: никого там нет, - уверенно произносит Дмитрий
Николаевич. - А замок испорчен. Иди в школу, отец вернется - откроет.
Коля не спеша (чтобы после физкультуры пропустить урок русского
языка) уходит в школу, а Дмитрий Николаевич цепляет соседские ключи на
гвоздик в своей прихожей и продолжает бродить по кухне. Итак, докторская
диссертация... То бишь статья о Прекрасной Даме в стиле самого символизма.
Как там у Блока... "Золотая, Таинственная Дева...", "Блекнут ланиты у
дев златокудрых...", "Словно бледные в прошлом мечты, мне лица сохранили
черты..."
Махровый символизм. "Напишите нам что-нибудь..." Дернул черт
согласиться! Взглянуть бы хоть на одну Прекрасную Даму, и тогда, считай,
статья в кармане. Блоку с его поэтическим воображением было просто. Нужно
представить. Высока, стройна, воздушна, ножки, ручки. С этим ясно.
"Златокудра" - рыжая, значит? Одета в белое. Понятно. Шейка - лебединая.
Глаза - лазурные. Лицо... Нет лица.
Вот кого ясно представляешь - небритого грабителя с топором. Шея...
Не шея, а бычий загривок. Лицо... Не лицо, а нечеловеческая морда.
Топор... как у мясника для разделки туши. В общем, грабители сейчас не
такие, но все равно ясно представляешь.



Страницы: [1] 2 3 4 5
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.