ЩЕРБИНИН ДМИТРИЙ

ВЭЛРА

...Ему проклятье - время,

Весь холод долгих лет,

Веков печальных племя,

И радостный рассвет...

Тот июньский день выдался вовсе не жарким, хоть и прохладным его назвать
тоже было нельзя. На небе провисла пелена облаков, но тоненькая, и свет
солнце полним всю ее мягким, живым златом. И от пелены этой освещение хоть и
было дневным; но, все же, цвета были приглушены, и границы между тенью и
солнечным воздухом - несколько размыты. Был и ветерок, и нельзя его было
назвать ни сильным, ни слабым, но он подходил неспешными волнами, тепло
обнимал, отходил куда-то, и вновь обнимал...

Вдоль длинного-длинного полукилометрового здания, с белыми стенами
медленно брел юноша с бледным лицом, длинными темно-каштановыми волосами,
густыми черными бровями, под которыми сияли серебристые, а, временами,
изумрудные глаза. Нос прямой, с широкими ноздрями. Сам же юноша был худ, а
вся одежда его: и рубашка с длинными рукавами, и брюки, и ботинки - все было
темного цвета.

Юноша брел медленно и взор его был устремлен к высоченным, многоэтажным
доминам, настоящим небоскребам, которые темными, остроугольными горами
высились над городским парком. Парк то начинался метрах в пятидесяти от
стены длинного дома у которой юноша шел. Перед парком еще опускался обрыв, и
на дне его шумела давимая машина дорога - через обрыв к парку перекидывался
мост для пешеходов - обычно оживленный, но теперь ни одного человека на нем
не было видно.

Вообще, прохожих было очень мало, да и те, кто проходили - все
проскальзывали для Саши обесцвеченными, бескровными тенями. Да он и
небоскребов, и парка не видел - все это - привычное - все это вовсе не
занимало его. Душа его, сердце, все помыслы его - все устремлено было к
девушке, которую он в скором времени должен был встретить. В девушку эту он
был долгое время влюблен - влюблен безответно; влюблен страстно. Девушку
звали Аней.

Вход в подъезд ее был, вообще-то с другой стороны дома, но так как
вернуться она должна была только через час, то молодой человек, не в силах
устоять на месте (также, как не в силах он был усидеть дома) - прохаживался
вокруг этого полукилометрового здания.

Что он хотел? Хотел выдать все это за случайную встречу, пройтись с нею
хоть немного, посмотреть на нее - он надеялся сказать ей что-нибудь милое,
чтобы сделать ей приятно, и, самое главное, несмотря на всю ее холодность -
он надеялся, что она, все-таки, ответит на его чувство. Вновь и вновь
вспоминал ее облик - несколько, правда, сокрытый дымкой, так как долгое
время они уже не виднелись...

Он вынужден был остановиться, когда проходил возле очередного сквозного
пролета - там стояли машины жильцов, а также, там было достаточно не густой
и мягкой тени. И вот из этой то тени выступила некая фигура...

Так как юноша, хоть и невидяще, смотрел в сторону небоскребов - голова
его был повернута чуть в сторону и в начале на фигуру он не обратил
внимание. Точнее, ему даже захотелось повернуть к ней голову, посмотреть -
что-то необычное, сразу же почувствовал он в ней.

Однако, он, как человек невозмутимый; как человек все время сдерживающий
свои, далеко не шуточные страсти - решил так: "Что обращать внимания на эти
фигуры? Все они проходят, все то они растворяются без следа - вот повернусь
я к ней, взгляну - увижу, а чрез несколько секунд забуду, да и не зачем
запоминать, все равно - никогда больше не увидимся".

Фигура, однако, подошла близко и встала не то чтобы на его пути, но чуть
в стороне - юноша, если бы шел прямо, должен был, по крайней мере, задеть ее
плечом.

И тут почувствовал он приятный, да тут же некой вуалью из поцелуев легший
на его сердце запах. Было там что-то, но совсем не много, от цветов, но
больше просто веянье неких просторов - каких, юноша не знал, не мог и найти
определение этому запаху - разве что запах земли, но какой-то нездешней,
живой, сказочной земли.

И тут уж он должен был повернуть голову, посмотреть, да тут и
остановиться.

Перед ним стояла высокая (одного с ним роста), черноволосая
девушка-цыганка. Да волосы ее были черны, густы и шелковисты - так если бы
на ночном небе потухли все звезды, но осталась сама эта бесконечная глубина.
Кожа у нее была загорелая, и не то чтобы темная, но живого цвета - видно
было, что почти все время проводит она на свежем воздухе.

Черные брови, а под ними то - очи темные. Очи широкие. Нельзя сказать,
что они были огромные - нет - они очень гармонично вписывались в лик ее,
однако, именно они, если отвернуться и вспомнить ее - занимали, вообще в
ней, главенствующую часть. Взгляд растекался по их поверхности, как по
тонкому, прозрачному стеклу, под которой - бездна темная (пока темная), но
во тьме проступали некие образы, столь таинственно непостижимые, что
холодная дрожь пробегала по телу. Очи были живые, они постоянно, как бы
говорили и пели нечто, они приближались, они завораживали - взгляд подходил
к тонким оболочкам скрывающим бездны и с трепетом заглядывал туда, пока еще
не в силах разгадать, что же за волшебство кроется там.

Но, если все же оторваться от очей ее, то - вот правильной формы нос, вот
губы - мягкие, и, глядя на них вспоминались облака - теплые, ласковые...

Вот и тело ее, облаченное в длинное, черное платье, с темным поясом; и
там угадывалась фигура статная - тело ловкое, и юноша понял, что она и в
беге обогнать бы его могла, и прыгнуть гораздо дальше - в общем, все бы она
сделала гораздо более ловко, нежели он.

Это была цыганка. Молодая, лет восемнадцати... Юноше подумалось тогда,
что, она самая красивая из всех цыганок когда либо живших на земле и должна
была бы, по праву, быть их королевой. Также, он почувствовал, что стихия
этой девушки ночь - как он мог это объяснить? - да просто видел - ночь с ее
извечной, чарующей тайной была и в волосах ее, и, даже, в платье, и главное,
конечно же - в очах - там была сама ночь - глубина неизмеримая, глубина
бесконечная. Казалось, что он смотрел в озера за которыми открывалось
бесконечно глубокое небо.

"Ну, что же я встал то?" - подумалось юноше. - "Что смотреть на нее? Не
забывай. зачем тут ходишь... Да и что я ей могу сказать?"

Но тут раздался ее голос. Не громкий, но отнюдь и не тихий, голос ее
зачаровывал - хотелось слушать ее - просто слушать, как прекрасную музыку. А
что это были за слова! Казалось, каждое из этих, на самом то деле, тысячу
раз до того слышанных слов - юноша слышит впервые. Он и не подозревал, что
эти, обычно скороговоркой проговариваемые слова, могут нести в себе такую
силу, могут звучать, как заклятье, как произведение искусства; что могут так
плавно перетекать из одного в другое и, в тоже время, каждое звучать
отчетливо, каждое нести образ, чувство.

- Давай познакомимся. - предложила юная цыганка. - Зови меня Вэлрой...

Юноша ничего не отвечал, так как ожидал, что она еще будет говорить, что
голос ее будет литься и литься, что новые и новые музыкальные образы
зазвучат в воздухе.

- Так вот тебе мое имя - Вэлра. Как же мне называть тебя?

- А меня. - смутился юноша - да смутился до такой степени, что на
какое-то мгновенье позабыл свое имя. Потом вспомнил: "Саша" - однако, почему
- "Саша", что это за обозначение Меня в сочетание четырех букв? Все же он
назвался.

Юная цыганка кивнула, и вот они пошли рядом, продолжая обход
полукилометрового дома.

Саша молчал, он ждал, когда заговорит цыганка, да он и не знал, что можно
говорить столь необычайному, столь не похожему на всех, кого когда-либо он
видел созданию. Какие же у нее могут быть интересы? Что может интересовать
девушку с очами в которых сама бесконечность?

И он взглядом прильнул к ее очам - взглянул туда, понял, что, несмотря на
кажущуюся глубину, видит лишь самую поверхность.

А Вэлра, все это время внимательно разглядывала его лицо, его глаза - и
от взора этого веяло мягкой ночной прохладой, взгляд обволакивал, взгляд
погружал в себя.

И она, увидевши его взор, улыбнулась - губы ее лишь немного дрогнули
вверх, но вот в очах все пришло в движенье, все, с переливом, потянулось
вверх.

И, вновь, по Сашиной спине пробежал холодок, только он представил, что
будет - если ее охватит гнев, что если вся эта, бесконечная ночная глубина,
в очах ее не легкой улыбкой слегка всколыхнется, но вспыхнет, вдруг,
гневом...

Вэлра говорила:

- Я подошла к тебе, Саша, потому, что ты мне очень понравился. Знай, что
истинную любовь можно почувствовать только с первого взгляда - мне сразу
сердце обожгло, сразу почувствовал, что близкий человек - это и есть любовь.
У вас так не принято: знакомятся постепенно, узнавая интересы, общаясь - и
как бы влюбляются. Но это не любовь! Потому у вас многие несчастны, потому у
многих это величайшее счастье заменено обманом, болью. Их восприятие
затуманено, они живут рядом с иллюзией - не своей второй половинкой, но лишь
образом созданным этим пресловутым общением, этим стремлением найти общие
интересы, а за всем этим - просто боязнь остаться в одиночестве. А истинная
любовь - та встреча лишь один раз бывает и свою вторую половинку в этом
Мире, можно искать очень долго... - и тут бесконечность в ее глазах стала
печальной, и Саша, поспешил отвернуться, так как почувствовал, что, если
дольше будет глядеть туда, так, попросту, споткнется обо что-нибудь,
упадет...

- Можно искать почти бесконечно долго, но истинная любовь бывает только
одна, все остальное - обман. И вот я нашла тебя. Вот говорю тебе то, что