Артур Конан-Дойль
Установление личности
все, что способно создать воображение человеческое, -- сказал
Шерлок Холмс, когда мы с ним сидели у камина в его квартире на
Бейкер-стрит. -- Нам и в голову не пришли бы многие вещи,
которые в действительности представляют собою нечто совершенно
банальное. Если бы мы с вами могли, взявшись за руки, вылететь
из окна и, витая над этим огромным городом, приподнять крыши и
заглянуть внутрь домов, то по сравнению с открывшимися нам
необычайными совпадениями, замыслами, недоразумениями,
непостижимыми событиями, которые, прокладывая себе путь сквозь
многие поколения, приводят к совершенно невероятным
результатам, вся изящная словесность с ее условностями и
заранее предрешенными развязками показалась бы нам плоской и
тривиальной.
которых мы читаем в газетах, как правило, представлены в
достаточно откровенном и грубом виде. Натурализм в полицейских
отчетах доведен до крайних пределов, но это отнюдь не значит,
что они хоть сколько-нибудь привлекательны или художественны.
эффекта, необходим тщательный отбор, известная сдержанность, --
заметил Холмс. -- А этого как раз и не хватает в полицейских
отчетах, где гораздо больше места отводится пошлым сентенциям
мирового судьи, нежели подробностям, в которых для
внимательного наблюдателя и содержится существо дела. Поверьте,
нет ничего более неестественного, чем банальность.
положении неофициального консультанта и помощника вконец
запутавшихся в своих делах обитателей трех континентов, вы
постоянно имеете дело со всевозможными странными и
фантастическими явлениями. Но давайте устроим практическое
испытание, посмотрим, например, что написано здесь, -- сказал
я, поднимая с полу утреннюю газету. -- Возьмем первый
попавшийся заголовок: "Жестокое обращение мужа с женой". Далее
следует полстолбца текста, но я, и не читая, уверен, что все
это хорошо знакомо. Здесь, без сомнения, фигурирует другая
женщина, пьянство, колотушки, синяки, полная сочувствия сестра
или квартирная хозяйка. Даже бульварный писака не смог бы
придумать ничего грубее.
аргументация, -- сказал Холмс, заглядывая в газету. -- Это --
дело о разводе Дандеса, и случилось так, что я занимался
выяснением некоторых мелких обстоятельств, связанных с ним. Муж
был трезвенником, никакой другой женщины не было, а жалоба
заключалась в том, что он взял привычку после еды вынимать
искусственную челюсть и швырять ею в жену, что, согласитесь,
едва ли придет в голову среднему новеллисту. Возьмите понюшку
табаку, доктор, и признайтесь, что я положил вас на обе лопатки
с вашим примером.
аметистом на крышке. Великолепие этой вещицы настолько не
вязалось с простыми и скромными привычками моего друга, что я
не мог удержаться от замечания по этому поводу.
не виделись, -- сказал он. -- Это небольшой сувенир от короля
Богемии в благодарность за мою помощь в деле с письмами Ирен
Адлер.
бриллиант, блестевший у него на пальце.
настолько деликатное, что я не имею права довериться даже вам,
хотя вы любезно взяли на себя труд описать некоторые из моих
скромных достижений.
интересом спросил я.
есть все они по-своему важные, но для меня интереса не
представляют. Видите ли, я обнаружил, что именно незначительные
дела дают простор для наблюдений, для тонкого анализа причин и
следствий, которые единственно и составляют всю прелесть
расследования. Крупные преступления, как правило, очень просты,
ибо мотивы серьезных преступлений большею частью очевидны. А
среди этих дел ничего интересного нет, если не считать одной
весьма запутанной истории, происшедшей в Марселе. Не исключено,
однако, что не пройдет и нескольких минут, как у меня будет
дело позанятнее, ибо, мне кажется, я вижу одну из моих
клиенток.
на тихую, серую лондонскую улицу. Взглянув через его плечо, я
увидел на противоположной стороне крупную женщину в тяжелом
меховом боа, с большим мохнатым красным пером на кокетливо
сдвинутой набок широкополой шляпе. Из-под этих пышных доспехов
она нерешительно поглядывала на наши окна, то и дело порываясь
вперед и нервно теребя застежку перчатки.
через улицу, и мы услышали резкий звонок.
окурок. -- Нерешительность, у дверей всегда свидетельствует о
сердечных делах. Она хочет попросить совета, но боится: дело,
очевидно, слишком щекотливое. Но и здесь бывают разные оттенки.
Если женщину глубоко оскорбили, она уже не колеблется и, как
правило, обрывает звонок. В данном случае тоже можно
предположить любовную историю, однако эта девица не столько
рассержена, сколько встревожена или огорчена. А вот и она.
Сейчас все наши сомнения будут разрешены.
куртке с пуговицами доложил о прибытии мисс Мэри Сазерлэнд,
между тем как сама эта дама возвышалась позади его маленькой
черней фигурки, словно торговый корабль в полной оснастке,
идущий вслед за крохотным лоцманским ботом. Шерлок Холмс
приветствовал гостью с присущей ему непринужденной учтивостью,
затем закрыл дверь и, усадив ее в кресло, оглядел пристальным и
вместе с тем характерным для него рассеянным взглядом.
близорукости утомительно так много писать на машинке?
-- ответила она. Затем, вдруг вникнув в смысл его слов, она
вздрогнула и со страхом взглянула на Холмса. На ее широком
добродушном лице выразилось крайнее изумление.
Иначе откуда вам все это известно?
профессия. Быть может, я приучился видеть то, чего другие не
замечают. В противном случае, зачем вам было бы приходить ко
мне за советом?
мужа которой вы так быстро отыскали, когда все, и даже полиция,
считали его погибшим. О, мистер Холмс, если бы вы так же
помогли и мне! Я не богата, но все же имею ренту в сто фунтов в
год и, кроме того, зарабатываю перепиской на машинке, и я
готова отдать все, только бы узнать, что сталось с мистером
Госмером Эйнджелом.
спросил Шерлок Холмс, сложив кончики пальцев и глядя в потолок.
появился испуг.
сказала она. -- Меня разозлило равнодушие, с каким мистер
Уиндибенк, то есть мой отец, отнесся к этому делу. Он не хотел
идти ни в полицию, ни к вам, ничего не желает делать, только
знает твердить, что ничего страшного не случилось, вот я и не
вытерпела, кое-как оделась и прямо к вам.
у вас разные фамилии.
всего на пять лет и два месяца старше меня.
когда она вышла замуж, и так скоро после смерти папы, причем он
лет на пятнадцать ее моложе. У папы была паяльная мастерская на
Тоттенхем-Корт-роуд -- прибыльное дельце, и мама продолжала
вести его с помощью старшего мастера мистера Харди. Но мистер
Уиндибенк заставил ее продать мастерскую: ему, видите ли, не к
лицу, -- он коммивояжер по продаже вин. Они получили четыре
тысячи семьсот фунтов вместе с процентами, хотя отец, будь он в
живых, выручил бы гораздо больше.