Жорж Сименон

А Фелиси-то здесь!

Перевод с французского Н. Брандис и А. Тетеревниковой

Отсканировала Аляутдинова А.Х.

Глава первая

ПОХОРОНЫ ДЕРЕВЯННОЙ НОГИ

Это была совершенно необыкновенная секунда. Так бывает со снами: быс-
трее быстрого мелькают те, которые кажутся нам потом самыми долгими. Даже
много лет спустя Мегрэ мог бы точно указать место, где это происходило: ку-
сок тротуара, на котором он стоял, тесаный камень, куда падала его тень. Он
мог бы восстановить в памяти не только мельчайшие детали окружающего, но
даже снова ощутить весенний запах, почувствовать дрожание воздуха, так на-
поминавшие ему детство.

Впервые в том году он вышел из дома без пальто, впервые в десять утра
оказался в деревне. Даже от его большой трубки пахло весной. Мегрэ тяжело
ступал, засунув руки в карманы, и Фелиси, которая шла рядом, немного его
обгоняя, приходилось делать два торопливых шага, пока он делал один.

Они проходили вдоль фасада нового дома из розового кирпича. В витрине
лавки лежали какие-то овощи, две или три головки сыра и кровяная колбаса на
фаянсовом блюде.

Фелиси прошла вперед, толкнула рукой застекленную дверь, и тут-то,
видимо, все и произошло из-за звонка, который прозвенел совсем неожиданно.

Звонок в лавке раздался необычный. За дверью висели легкие металли-
ческие трубки, и, когда ее открывали, трубки, сталкиваясь, ударялись одна о
другую и слышался нежный музыкальный перезвон.

Давным-давно, когда Мегрэ еще был мальчишкой, у него в деревне, в
лавке колбасника, при входе раздавался точно такой же перезвон.

Вот почему в ту секунду время для комиссара будто остановилось. Мегрэ
словно перенесся в иную обстановку, будто не он совсем, этот толстый комис-
сар, которого Фелиси тащила за собой. И казалось, где-то неподалеку спря-
тался прежний Мегрэмальчишка, который глядел на них, с трудом удерживаясь,
чтобы не прыснуть со смеха.

Ну разве это серьезно? Что делал этакий важный, толстый господин в
обстановке, столь непохожей на реальную, стоя за спиной Фелиси.

Расследование? Он занимался делом об убийстве? Он искал виновного? И
при этом пели птички, зеленела первая травка, вокруг стояли похожие на иг-
рушечные кирпичные домики, повсюду раскрывались свежие цветочки, и даже
лук-порей на витрине напоминал букетики.

Да, он не раз потом вспоминал ту минуту, и не всегда с удовольствием.
Долгие годы на набережной Орфевр у его коллег вошло в привычку весною, в
такие вот погожие утренние часы, обращаться к нему всерьез, хотя и с неко-
торым оттенком иронии:

-- Послушайте, Мегрэ...

-- В чем дело?

-- А Фелиси-то здесь!

И у него перед глазами тотчас возникала тоненькая фигурка в вычурной
одежде, вздернутый носик, большие глаза, голубые, как незабудки; торчащая
на макушке сногсшибательная красная шляпка, украшенная золотистым пером.

--А Фелиси-то здесь!

В ответ раздавалось ворчание. Коллеги прекрасно знали: Мегрэ ворчал,
как медведь, всякий раз, когда произносилось имя Фелиси, которая доставила
ему хлопот больше, чем все "отпетые", сосланные его стараниями на каторгу.

Но в то майское утро Фелиси действительно находилась рядом. Она сто-
яла на пороге лавки Мелани Шошуа, бакалейные товары. Фелиси ожидала, пока
комиссар очнется от своих грез.

Наконец он сделал шаг, точно возвращаясь в реальный мир, и вновь при-
нялся за расследование дела об убийстве Жюля Лапи, по произвищу Деревянная
Нога.

Так же, как и с раннего утра, Фелиси ожидала его вопросов, резкая,
агрессивная, ироничная. За прилавком симпатичная коротышка Мелани Шошуа,
сложив руки на толстом животике, во все глаза смотрела на странную пару --
комиссара уголовной полиции и служанку Деревянной Ноги.

Слегка попыхивая трубкой, Мегрэ осмотрелся, увидел коричневые ящики с
консервными банками, потом через стекло витрины стал разглядывать еще не
застроенную до конца улицу и недавно посаженные деревья вдоль нее. Наконец,
вынув из жилетного кармана часы, вздохнул:

-- Вы мне сказали, что вошли сюда в десять часов пятнадцать минут, не
так ли? Каким образом вы можете уточнить время?

Тонкие губы Фелиси растянулись в презрительной улыбке:

-- Посмотрите!

И когда он подошел к ней, она указала на комнату за лавкой, служившую
Мелани Шошуа кухней. В полумраке виднелось плетеное кресло с красной подуш-
кой, на котором, свернувшись клубком, лежала кошка, а как раз над ней стоял
будильник. Стрелки его показывали 10 часов 17 минут.

А бакалейщица недоумевала, зачем эти люди явились к ней в лавку.

-- Что же вы купили?

-- Фунт масла... Дайте мне фунт масла, мадам Шошуа... Господин комис-
сар настаивает, чтобы я проделала все то же, что и позавчера... Затем мало-
сольный сырок, не так ли?.. Постойте... Положите мне в сетку еще пакетик
перца, банку помидоров и две котлеты...

Все было необычным в мире, где в то утро жил Мегрэ, и ему пришлось
сделать усилие, чтобы убедить себя: он не великан, попавший в городок, пос-
троенный из деталей игрушечного конструктора.

В нескольких километрах от Парижа он повернул в сторону от берегов
Сены, в Пуасси, поднялся на холм и внезапно среди настоящих полей и фрукто-
вых садов вдруг обнаружил обособленный мирок, о котором объявлял указатель
на обочине вновь проложенной дороги: "Земельные участки Жанневиль".

Видимо, несколько лет назад здесь были такие же поля, луга и рощи,
как и повсюду. Но вот пришел какой-то делец, жену или любовницу которого,
конечно, звали Жанной, откуда и пошло название родившегося здесь мирка.

Распланировали улицы, аллеи, обсаженные чахлыми деревцами, тонкие
стволы которых укрыты от холода соломой.

Потом кое-где возникли виллы, особнячки. Это не походило ни на город,
ни на деревню -- обособленный мирок со свободным пространством между пос-
тройками, пустырями, изгородями, с газовыми фонарями, до смешного бесполез-
ными на улицах, где еще нет ничего, кроме названий, обозначенных на голубых
табличках.

"МОЯ МЕЧТА"... "ПОСЛЕДНЯЯ ГАВАНЬ"...--каждый домишко уже имел свое
название, выведенное с завитушками, а внизу виднелся Пуасси, серебряная
пента Сены, где скользили вполне реальные баржи. Подальше, на равнине, сто-
яли фермы и высилась колокольня Оржеваля.

А здесь правдоподобной только и была старая бакалейщица Мелани Шошуа,
которую застройщики откопали в соседнем гсродке и предоставили ей хорошую
новую лавку, чтобы новый мир не остался без коммерции.

-- А что еще, милочка?

-- Постойте!.. Что еще я брала в понедельник?

-- Шпильки...

В лавке Мелани можно приобрести все, от зубных щеток и рисовой пудры
до керосина и почтовых открыток.

--Кажется, больше ничего, правда?

Из лавки -- Мегрэ это проверил -- не видно ни домика Деревянной Ноги,
ни улочки, которая огибала его сад.

-- А молоко! -- вдруг вспомнила Фелиси. -- Я чуть не забыла про моло-
ко.

И она с привычным уже высокомерным видом объяснила комиссару:

-- Вы меня настолько засыпали вопросами, что я забыла захватить с со-
бой бидончик для молока... Во всяком случае, в понедельник я брала его с
собой... Голубой в белый горошек... Вы увидите его в кухне возле газовой
плитки... Не правда ли, мадам Шошуа?

И всякий раз, сообщая новую подробность, она напускала на себя над-
менный вид, словно жена Цезаря, которая всегда вне подозрений.

-- Что я говорила вам в понедельник, мадам Шошуа?

-- Кажется, вы мне сказали, что у моего Зузу глисты. Ведь он все вре-
мя заглатывает свою шерсть.

Речь, видимо, шла о коте, дремавшем на красной подушке в кресле.

-- Погодите, милочка... Вы еще взяли, как всегда, "Киногазету" и ро-
ман за двадцать пять су...

В конце прилавка лежали бульварные романы в пестрых обложках, но Фе-
лиси на них не взглянула и пожала плечами.

-- Сколько я вам должна?.. Поторопитесь... Комиссар настаивает: все
должно быть, как в понедельник, а я у вас тогда долго не задерживалась.

Тут вмешался Мегрэ.

-- Скажите, мадам Шошуа... Поскольку мы говорим о том, что было в по-
недельник утром... Пока вы обслуживали мадемуазель, вы не слышали, не про-
езжала ли здесь машина?

Бакалейщица задумалась, глядя сквозь витрину на залитую солнцем ули-
цу.

-- Не могу сказать... Постойте!.. Тут их нечасто увидишь... Из лавки
только слышно, как они мчатся по дороге... Какой это был день?.. Помню, за
домом Себилей проехал маленький красный автомобиль, но в какой день -- не
знаю...

На всякий случай Мегрэ пометил в своей записной книжке: "Красная ма-
шина... Себиль...".

И он снова очутился на улице вместе с Фелиси, которая шла, подпрыги-