Рекс СТАУТ
В ЛУЧШИХ СЕМЕЙСТВАХ
палец к губам, не было ничего удивительного. Что необычного может быть в
этом жесте, если люди попадают в такой переплет, когда им не остается
ничего другого, как обратиться за помощью к Ниро Вульфу?
поскольку мы беседовали с миссис Барри Рэкхем по телефону. Все дело было в
ее голосе, приглушенном и нервозном, к тому же она без конца повторяла,
что вопрос у нее совершенно, ну совершенно конфиденциальный - даже после
того, как я клятвенно заверил, что мы вовсе не всякий раз спешим известить
прессу о том, что уговорились с кем-то о деловом свидании. Заканчивая
разговор, она еще раз не поленилась напомнить, что предпочитает
переговорить с мистером Вульфом с глазу на глаз, так что, повесив трубку,
я решил, что не лишним будет позвонить в банк мистеру Митчеллу, а также в
"Газетт" Лону Коэну, чтобы аккуратно навести справки о возможном клиенте.
Естественно, главным образом меня интересовало, насколько она
платежеспособна. Что ж, сведения оказались утешительными: стоила она
добрых четыре миллиона, а то и все пять. Ладно, пусть четыре, и пусть даже
Вульф выставит счет лишь на половину этой суммы, все равно этого хватит,
чтобы оплачивать мое жалованье (а я являюсь помощником и доверенным
секретарем Вульфа, а также по совместительству назойливым кусакой-оводом,
который не дает ему бить баклуши) в течение ближайших ста шестидесяти семи
лет; добавлю к тому же, что, постоянно проживая в доме Вульфа, я имею еще
и стол и крышу над головой. Так что, как ни крути, я буду обеспечен по
гроб жизни, если, конечно, она оценит оказанные ей сыскные услуги в два
миллиона.
на следующее утро, в пятницу, в 11:05, когда раздался звонок и я открыл ей
дверь. Рядом с ней на крыльце стоял какой-то мужчина, а она, метнув рысий
взгляд на восток, потом на запад, оттеснила его плечом, резво проскочила в
дом, уцепила меня за рукав и заявила громким шепотом:
провожатого, перетащила его через порог и громогласно повелела:
привлекательной. Я успел как следует разглядеть эту парочку, пока
развешивал взятые из рук мужчины пальто и шляпу. Выглядела миссис Рэкхем
парадоксально: все, что выше шеи, было худым и костлявым, а ниже -
наоборот, пышным и даже чересчур. На щеках, скулах и подбородке кожа была
гладкая, туго натянутая, а вот вокруг рта и носа разбегались сеточки
морщин.
Вульфом, не так ли?
Естественно.
крайне неприятно, когда женщина дрожит: он может даже вбить себе в голову,
что вы собираетесь закатить истерику, и тогда никто на свете не заставит
его выслушать вас. Так что глубоко вдохните и постарайтесь взять себя в
руки.
баритоном.
возражений, она повернулась ко мне. - Это мой кузен, Кэлвин Лидс. Он не
хотел, чтобы я приезжала к вам, но я тем не менее захватила его с собой.
Где мистер Вульф?
внутрь.
решая, вставать ли ему на ноги или нет, когда в его кабинет входит
женщина. Если причины у него на то объективны, то они слишком сложны для
моего разумения, если же они личные, тогда их столько, что я даже не знаю,
с какой начинать. На сей раз Вульф не счел нужным даже слегка привстать
из-за стола в углу возле окна, а довольствовался сухим кивком и каким-то
невнятным бормотанием в ответ на представления. В первый миг мне
показалось, что миссис Рэкхем смотрит на него с укоризной за его дурные
манеры, но потом я сообразил, что она попросту остолбенела, не в силах
воспринять, что он такой необъятный и толстый. Я-то уже настолько привык к
размерам его туши, что стал потихоньку забывать о том, как это зрелище
поражает людей, которые видят Вульфа впервые.
столом и буркнул:
углом к столу Вульфа. Кэлвин Лидс, кузен, присаживался дважды, сначала на
кушетку у двери, а потом на стул, который я к нему придвинул. На первый
взгляд я бы рискнул предположить, что и он, и миссис Рэкхем появились на
свет одновременно с двадцатым веком, хотя кузен, возможно, был чуть-чуть
постарше. Кожа на его грубоватом лице казалась задубевшей, волосы, некогда
темные, изрядно поседели, но при своем среднем росте и весе он сохранял
вполне приличную резвость и живость. Он уже успел оглядеться по сторонам и
теперь выжидательно смотрел на кузину.
да и не собираюсь. За меня это делают другие. - Он указал на меня. -
Мистер Гудвин, конечно, и еще кое-кто, когда требуется. А что, вам надо за
кем-то гоняться?
Если, конечно, это можно делать без огласки, скрытно... Я имею в виду,
чтобы никто об этом не знал. - Губы ее опять дернулись. - Мне страшно
стыдно... в моем возрасте, впервые в жизни... обратиться к частному
детективу по личному делу.
оборот или не сделается настолько серьезным, что вы больше не будете
испытывать стыд, обращаясь ко мне, тем более, что я ценю свои услуги
весьма дорого. - Он покачал головой. - Слишком рано. Возвращайтесь тогда и
в том случае, когда поймете, что иначе нельзя.
Я не отвел глаза и с достоинством ответил:
предупредил, что мы не беремся за дела о супружеской неверности и не
занимаемся слежкой за мужем и женой, но она заявила, что ее вопрос совсем
в другом.
поудобнее, и буркнул:
вскинул брови и потряс головой, но не отрицательно, а как бы представляя
дело на усмотрение кузины. Вульф снова хрюкнул. Она посмотрела на него и
уныло пролепетала:
сестер, моя мать умерла, когда мне было три года, а отец не уделял мне
времени из-за моей отталкивающей внешности. Когда он умер - мне было
двадцать, - я плакала на похоронах... не потому, что он умер, а потому,
что он воспротивился бы тому, чтобы я стояла в такой близости от него -
при отпевании, по дороге на кладбище или возле могилы.
чтобы вы поняли, зачем мне понадобилась помощь. Я так до сих пор и не
знаю, почему мой первый муж женился на мне, так как он был вполне
обеспечен и хорошо стоял на ногах, но прошло совсем немного времени, и он
уже не выносил одного лишь моего вида, так же, как и мой отец. Поэтому
я...
внушаешь...