Анатолий СТЕПАНОВ
УСНУВШИЙ ПАССАЖИР
тревожило, не прерывая сон. Во сне он убаюкал ногу и вновь растворился.
Ненадолго, правда. Судорога жестоко переплела пальцы на той же ноге, и
боль с окаменелостью поползла от ступни к икре. Надо было ходить. С упрямо
закрытыми глазами он спустил ноги на ковер и, всем телом наваливаясь на
совсем уже не свою ногу, изобразил ходьбу на месте. Сидя. Не помогло. Он
встал и окончательно проснулся.
обширной спиридоновской квартире, не желая признавать ее уют. Бессловесно
ругая себя, жалел себя же. Сингапур, видите ли, ему понадобился. Что он не
видел в Сингапуре? А так хорошо было дома с Лидкой у милого Черного моря.
Нет, сорвался, как молодой, на безответный вызов дружка старинного, козла
старого Альки Спиридонова. Ну допустим, надоело в безделье и с Лидкой один
на один, ну понятно, никогда не был в этом хваленом капиталистическом раю,
ну захотелось, как мистеру Твистеру, увидеть мир, но зачем же надо было
вчера так надираться с еще одним дружком, Романом Казаряном? Тому хорошо,
дрыхнет вовсю, а встанет - опохмелится и снова спать. А ему - дальняя
дорога в таком состоянии.
проклятой ноги. Вроде порядок. Только не думать, что порядок, а быстрее,
быстрее в душ, под теплый мелкий дождичек.
испоганенный алкоголем рот. Потом просто в неге стоял - тепло текло по
нему, дремота накатывала и откатывала.
зазвенел будильник. До такси ровно час.
бутылка марочного армянского коньяка. Нет, пока нельзя: расползется, как
квашня, а не опохмелится для бодрости. Чтобы не забыть ее, родимую, он
прошел в кабинет, где спал на диване, и спрятал бутылку в большую сумку,
приготовленную для путешествия. Попутно и постель убрал.
приступил к более приятному. Пил чай с пылу-жару, обжигаясь и торопясь.
Согрелся пищевод, согревшись, освободился от спазмы желудок и наконец
пробил благодетельный пот. Вернулся в ванную, влажным полотенцем вытер
лицо и шею, глянул на себя в зеркало и увидел, что забыл побриться.
Брился, с отвращением рассматривая вроде бы чужое старческое лицо.
ненашенским. Пора одеваться.
Черные ладные брюки, под Лидкиным присмотром сшитые на заказ. Твидовый
пиджак - Алькин презент, привезенный из Англии. Итальянские мокасины,
купленные по случаю. Модный австралийский плащ, приобретенный в свое время
на муровской распродаже. И наконец роскошная камышовая трость - подарок от
сослуживцев в день его ухода на пенсию. Сумку в руки и вперед.
но ничего, ничего. Закрыл дверь на все запоры, предварительно включив
сигнализацию, и спустился вниз. Ждать такси.
маленькими окнами автомобиль обогнул громадное здание и через служебные
ворота въехал на взлетное поле. Уверенно ориентируясь в самолетном стаде,
он, повертевшись, подкатил к лайнеру нидерландской авиакомпании, готовому
к отлету - реактивные двигатели его уже подвывали.
вооруженных миниатюрными автоматами полицейских, затем могучий их
начальник в штатском и наконец хрупкий, одетый с чиновничьей элегантностью
- темно-серое английское пальто, твердая шляпа, модные на все времена
черные башмаки - господин с солидным, размером больше обычного, кейсом в
правой руке.
специальному трапу. У двери он остановился, обернулся и, улыбнувшись,
помахал служилой троице свободной левой рукой.
самолет - на взлетную полосу.
хрупкого господина встречали два омоновца с укороченными "калашниковыми",
озабоченный голландец-переводчик из посольства и представитель
компетентных органов. Переждав, пока остальные пассажиры бодрой гурьбой не
скрылись в здании аэропорта, пятерка двинулась вслед за ними.
евреи, шумели армяне, покорно терпели ожидание украинцы, одновременно все
вместе стоя в очередях на рейсы в Вену, Будапешт, Тель-Авив, Париж,
Нью-Йорк.
Союза пока еще не эмигрировали. Здесь шла регистрация отлетающих в
Сингапур. Вялые индусы, тихие таиландцы, неторопливые, деловые - не
континентальные, а островные - китайцы, осторожные наши соотечественники,
не эмигрирующие, все, как один, командировочные. Правда, несколько
выламывались из общей благопристойности шестеро молодых длинноволосых
людей в вольных одеяниях. Устроившись у подножия холма, составленного из
непонятных черных футляров, все шестеро молодцов пили пиво из бутылок. Из
горла. То была рок-группа, отъезжающая на гастроли удивлять жителей
дальних восточных стран пронзительностью громких голосов и красотою
телосложений.
декларацию. Споткнувшись на пункте об иных ценностях, которые нельзя
вывозить, он поднял глаза от бумажки, ища, с кем бы посоветоваться по
этому поводу, и встретился взглядом с дамой, стоявшей у противоположной
стороны столика. Дама улыбнулась, приглашая к вопросу. Ничего себе дама.
Лет сорока - сорока пяти, бывшая красавица, да и сейчас хороша, моложава.
ценности?
раз улыбнулась и добавила: - Какие у нас, у советских людей, могут быть
ценности?
писать?
подготовила вопрос и спросила: - Надолго за бугор?
после паузы негодующе воскликнул: - Черт бы их подрал, чинуш
бессмысленных!
хорошо глаженные черные брюки, изящные мокасины, рубаха и галстук в цвет,
богатая камышовая трость через локоть - приличный европейский уровень.
Ух!
их с первого взгляда. И естественно, нелюбовью за нелюбовь - лабухи шумели
нервно и ненавистно.
обратив нелюбовь на гражданина, добавила, не обращаясь ни к кому: -
Адвокатов у нас здесь развелось как собак нерезанных.
Негромко сказала, но так, что контролерша, почувствовав в ее голосе
уверенный партийно-начальственный металл, в момент заткнула фонтан. В
связи с этим контроль мгновенно прошли.
заставу, вышли на границу. Здесь бумажки были проще и понятней, и поэтому
с формальностями покончили быстро. Только юный пограничник слегка
задержал: бдительно и всерьез сравнивал фотографии на паспортах с
оригиналами.
гражданину, когда они ступили на ничью территорию.