Чтение 2–й страницы книги ~Тайна Урулгана~

замечания. Ханусси вежливо выслушивал мои возражения, почтительно
кивал и кланялся, прикладывая руки к груди, но все повторялось
по-прежнему:

-- Да, сэр. Слушаю, сэр.

Обидно задевала меня и другая тонкость, которую я все-таки
улавливал даже при весьма скромном знании арабского языка: старик
никогда не называл меня "йа эфенди", как это принято, обращаясь к
людям в европейском платье, хотя бы они были и египтянами, но
неизменно говорил "йа хавага", подчеркивая этим каждый раз, что я
чужак, иностранец.

Мне оставалось утешаться мыслью, что Ханусси за свою пеструю
жизнь слишком долго общался с различными "лордами" и "господами",
чтобы теперь надеяться перевоспитать его.

О своей биографии Ханусси распространяться не любил, но,
судя по всему, она была у него довольно бурной и, опасаюсь,
небезгрешной. Восстанавливать ее приходилось по отдельным
наблюдениям и случайно прорвавшимся воспоминаниям самого Ханусси.
Получалось, что старик во время первой мировой войны служил в
английской армии и побывал даже в Китае. Несколько лет провел во
Франции. Потом Ханусси работал, очевидно, частным гидом в самых
различных уголках Египта, потому что великолепно разбирался в
тонкостях древнего искусства и превосходно знал все основные
исторические памятники: и пирамиды в Гизе, и развалины
Тель-аль-Амарны, и луксорские храмы. Изучил он досконально и
знаменитые гробницы Долины царей, причем, по-моему, отнюдь не из
чистой любознательности...

Привыкнув обманывать легковерных туристов, старик нередко
напускал на себя мистическую таинственность. Помню, как при
первом знакомстве он атаковал меня:

-- Дайте мне только собственноручно написанное вами имя и
имя вашей супруги, и я сделаю вам очень сильный амулет. Он будет
совсем маленьким, вы сможете постоянно носить его при себе. Не
надо с ним расставаться, это главное. Даже купаясь, держите его в
зубах. Он будет вас охранять и при этом благоухать, как цветок
лотоса. Всего за два фунта. Не верите? Вот это плохо. Надо
верить, без веры не поможет никакой амулет...

С подобными же предложениями он приставал к каждому новичку.
Но мы дружно поднимали его на смех.

Наши подшучивания не задевали старика.

-- Вы увидите в Египте еще много вещей, которых вам не
понять, -- многозначительно отвечал он. -- Да и не нужно так
вникать во все, доверьтесь опыту других, более мудрых...

Где Ханусси выучился поварскому искусству, так и осталось
неясным, но готовил он превосходно. Вот и сейчас он нарочито
равнодушным тоном перечисляет блюда, которые наметил готовить
завтра:

-- Фатта, кебаб, на третье яурт с фруктовым салатом, сэр, а
на ужин, если не возражаете, тамийя в чесночном соусе или вы
хотите что-нибудь из французской кухни?

Слушая все это, я поймал себя на том, что неприлично громко,
на всю палатку, глотаю слюнки.

Отпустив поскорее лукавого старика, я наскоро рассказал
Павлику, какие хозяйственные дела мне удалось "провернуть" в
Каире, и, наконец, остался один.

Наступил уже вечер -- вернее, упал на землю стремительно и
внезапно, как это бывает только на юге. Багровое уставшее солнце
скатилось к вершинам далеких гор, и песок вокруг на миг
покраснел, словно обагренный кровью. А едва солнце скрылось за
горами, там, где оно исчезло, промелькнул зеленовато-голубой
проблеск, похожий на какую-то фосфорическую молнию. И сразу --
темнота, сплошная, непроглядная, густая. Недаром говорили в
старину: "тьма египетская".

Зажигать лампу и привлекать мошкару не хотелось, и я вышел
из палатки.

Поднялся легкий ветерок, стало прохладно, и от реки еще
сильнее потянуло сыростью и запахом водорослей. Я подошел к самой
воде и сел на какую-то корягу, занесенную сюда разливом.

Молодой месяц вылез из-за гор и повис над нами в непривычном
положении -- рогами вниз, как никогда не увидишь у нас в России.
От него через всю реку, почти до самого берега тянулась зыбкая
золотистая дорожка. Пальмы посреди реки в лунном свете казались
совсем сказочными, неземными, а песок вокруг приобрел какой-то
призрачный синеватый оттенок. И вдалеке, притягивая мой взгляд,
смутно угадывалась пирамида Хирена...

Скоро она тоже очутится на морском дне. Скроется под водой и
навсегда унесет с собой все загадки. А может, и нет в ней никаких
загадок, как, впрочем, и считают многие археологи? Просто
нагромождение древних камней, давно изученных, сотни раз
описанных в толстых фолиантах, измеренных до последнего
миллиметра. Недаром ни одна экспедиция даже не включила ее в план
своих исследований.

Нет, новые открытия следует искать не там, не в этих давно
ограбленных и давно исследованных местах. Но где же? Вслепую
обшаривать всю пустыню?

Пока я сидел в одиночестве на берегу и размышлял, куда
направить дальнейшие поиски, чтобы успеть побольше сделать, месяц
спрятался за какую-то тучку. Зато на небе отчетливее выступили
звезды. Их сияние и непривычный для нашего глаза узор снова
настроили меня на лирический лад.

Неужели это я в самом деле сижу на берегу Нила и в его
черной воде отражается Южный Крест?

Я привык с детства видеть Нил на географических картах
тонкой голубой ниточкой. На этой "ниточке" держалась вся жизнь
древней страны, зажатой в тисках пустыни. Разливаясь дважды в год
с неуклонной точностью, казавшейся древним египтянам священным
чудом, река приносила на поля тысячи тонн жирного, плодородного
ила. Нил поистине создал эту древнюю землю. И не удивительно, что
его славили торжественными гимнами:

Привет тебе, Хапи, Выходящий из этой земли, Приходящий,
чтобы напитать Египет!.. Создающий ячмень, Взращивающий полбу...
Когда он восходит -- земля ликует, Все люди в радости, Все спины
трясутся от смеха, Все зубы рвут сладкую пищу...

Тут сильный и совершенно непонятный удар в спину сбросил
меня с коряги на мокрый песок.

Что это? Кто?!

Стоя на четвереньках, я пытался рассмотреть нападающего. Но
он был невидим, прятался во "тьме египетской". Только в одном
месте невысоко над землей словно мерцали призрачным светом
какие-то два слабых светлячка. Я только начал вставать, чтобы
рассмотреть их поближе, как новый удар невидимки заставил меня
отскочить прямо в воду.

Но тут уже я по резкому запаху, вдруг обдавшему меня, понял,
в чем дело, и расхохотался. А потом схватил горсть сырого песку и
швырнул его наугад в темноту, прикрикнув как можно грознее:

-- Брысь! Пошел вон, черт!

"Мм-ее!" -- насмешливо ответила мне египетская тьма, и скрип
песка под копытами показал, что противник убрался восвояси.

Я совсем забыл, что по какой-то странной игре природы -- не
знаю, как объясняют ее зоологи, -- все животные в здешних краях
имеют черную окраску: козы, собаки, даже многие рыбы в реке. Вот
такой черный лукавый козел и подобрался ко мне невидимкой под
прикрытием темноты.

Я снова расхохотался и теперь уже окончательно почувствовал
себя дома, среди привычной, обыденной обстановки.

ГЛАВА II. ЗАГАДОЧНЫЕ ГОСТИ

Утром за завтраком я, нарочно утрируя детали, рассказал о
своем забавном ночном приключении, по давнему экспедиционному
опыту хорошо зная, как полезно начинать рабочий день с улыбки.

А сделать нам нынче предстояло немало. Посовещавшись, мы
решили свернуть все работы в селении и отправиться в разведочный
поиск по ближайшим окрестностям: может быть, все-таки
посчастливится обнаружить какой-нибудь памятник древности,
затерявшийся в песках и скалах? Эти пустынные просторы были почти
совсем не исследованы археологами. Прежние экспедиции вели
раскопки главным образом по берегам Нила.

Я сам наметил сегодня внимательно осмотреть напоследок все
раскопы. Хозяйственные ямы не представляли особого интереса, их
десятками находят на месте каждого древнего поселения. Но в
могилах, даже и давным-давно ограбленных, могли сохраниться хоть
какие-нибудь предметы. Ведь грабители не были
специалистами-археологами. Их интересовали только ценности,
золото, а медная сережка или простенькое колечко вполне могли
закатиться куда-нибудь в уголок погребальной ямы и там
сохраниться.

Утомительно было лазить из ямы в яму под неистово палящим
солнцем. Комбинезон у меня пропылился насквозь, в глазах рябило,
пальцы -- основной "инструмент", которым я разгребал песок,
одеревенели и не гнулись. А все тщетно: ни одной, даже пустяковой