здесь находится посланник. Он со своими людьми сможет сопровождать тебя.
захотелось плакать, ибо ухмылка центуриона напомнила, что просить помощи
теперь уже не у кого; старая вражда Иллипов с Хафинами наконец прекратилась.
мир рядовых, устроенный по волчьим законам. Танцы ночь напролет сменились
ежедневными маршами, сладкое вино - кислым пивом, шелковые простыни -
тюфяками с клопами. Стройных девушек из розовых садов сменили беззубые
старухи, которые отнимали у него все деньги и еще кричали, чтобы он
поторапливался.
принял свой жребий и начал бороться за выживание. Наградой в этой борьбе
могла быть только сама жизнь - грубая, нищенская, истязающая рассудок жизнь
простого легионера.
***
уходящему году. Никто особенно не удивился, когда 2995-й вдруг оказался
мертвы и позабыты.
начинали беспокоиться насчет грядущего тысячелетия, но 2997 году было
суждено войти в историю Годом Семи Побед.
***
Празднества, как эмир Гарпуна получил ультиматум от халифа и тут же
обратился за помощью к императору.
меч у его горла, но, как вы сами понимаете, подобные дипломатические
тонкости никак не задевали рядовых солдат. Пять тысяч храбрецов в составе XX
легиона промаршировали на юг, к самому Малфину, где и погрузились на
корабли. Вот тут-то Ило и открыл для себя две неожиданных истины: во-первых,
сам он оказался столь же подвержен морской болезни, как и любой
имп-легионер, и во-вторых, на свете бывали вещи и похуже, чем марш-бросок
зимой, да еще и при полном вооружении.
который вполне мог оказаться Уллакарном. Здесь было жарко и росли пальмы.
Горы, видневшиеся на севере, возможно, были цепью Прогист... XX легион
построился и зашагал вдоль, побережья, прочь от города, направляясь в
неведомый Гарпун.
враждебно. Здешние каменистые холмы были изрезаны потайными ходами, которые,
вполне вероятно, кишели джиннами.
представлял себе шансы новичка, идущего в первый бой. Он знал также, что и
они с лихвой перевешивают шансы простого легионера на хотя бы единственное
слово похвалы от центуриона. Не говоря уже о том, чтобы его заметило
командование. Себе Ило признался, что напуган до смерти и был бы просто
счастлив, если б ему удалось скрыть этот страх от сотоварищей.
жизни.
участником Битвы при Карфине.
крайне условной. Проконсул Иггиполо придерживался той далеко не новой точки
зрения, будто бы Зарк - всего лишь безбрежные просторы сухого песка; он
свято верил, что джинны - красноглазые варвары, сражавшиеся на верблюдах, и
предпочтительно в зной, когда солнце ослепляет противника. В итоге проконсул
завел три вымотанных морем легиона в болото, в ночную грозу и в ловушку
халифа.
вскоре обнаружили, что джинны весьма неплохо сражаются и в пешем строю и с
легкостью могут укрыть десятерых за каждой болотной кочкой. Закат не
знаменовал окончания бойни, и рассвет застал манипулу Ило отрезанной,
окруженной со всех сторон и безнадежно уступающей противнику числом.
страх и изнеможение отошли на второй план. "Выжить!" - только это имело
теперь значение. Клочья утреннего тумана плавали в крови, бряцании металла,
свисте рассекающих воздух мечей и стонах умирающих. Манипула таяла.
Центурионы падали. Штандарт исчез неведомо куда. Сотник орал команды, пока
стрела не заткнула ему глотку, и после этого каждый был сам за себя, вот
только не у кого было спросить дорогу домой.
то ли свалился после особенно сильного удара по шлему, то ли попросту упал в
обморок. Так или иначе, он долго лежал вниз лицом, как мертвый, среди груд
мертвецов. То была вовсе не трусость, к тому же Ило оказался далеко не
единственным, кто прилег отдохнуть на том болоте. Импы редко становились
великими воинами - они не были ни бесстрашными витязями, как етуны, ни
озверевшими фанатиками вроде джиннов. Они не мечтали прослыть мучениками,
как грезилось эльфам в тяжкие минуты своей жизни. Им недоставало
самоубийственного упрямства фавнов и легендарной выносливости дварфов. Импы
были, правда, весьма недурными тактиками и поднимались в бой, только
организовав все и вся кругом.
сердце у него все еще бьется. И другой стук: дробный... И призывный клич
рога! Признаться, болото успело порядком поднадоесть. Кряхтя, Ило поднялся,
поискал свой меч и в итоге позаимствовал оружие у ближайшего покойника,
смутно отметив про себя, что слишком ослаб, для того чтобы таскать щит. И
поплелся по грязи, ориентируясь на шум барабанов, под который уйдут двадцать
три года его жизни.
покрылась волдырями. Намокшая туника настойчиво натирала шею, а на шлеме
появилась изрядная вмятина, и тем не менее шлем еще был вполне пригоден, так
как ни одному мечу, стреле или дротику не удалось продырявить его насквозь.
ошметки, из последних сил цеплявшиеся за кустарник. Спасение предстало перед
Ило верхушкой имперского штандарта - сияющей звездой о четырех лучах, что
двигалась прямиком на него.
толкая перед собой жалкие остатки воинства джиннов.
мгновение померк в его глазах. Но то ли природное хладнокровие, то ли,
наоборот, слепая паника текущего момента не дали ему распрощаться с жизнью.
Завывая точно безумный, он срубил пару джиннов сзади и нырнул в общую
свалку, пробивая себе дорогу к заветному штандарту. Навряд ли у него хватило
бы сил пробиться, если бы не орущая позади цепочка джиннов, приближавшихся
подобно приливной волне. Их кровожадные вопли пришпорили Ило, и он без
оглядки бросился к расступившейся в последний момент стене щитов.
к цели, штандарту. Ило появился под его сенью как раз в то мгновение, когда
дротик угодил в знаменосца. Два года военной выучки способны вбить в плоть и
кровь человека нехитрые уроки воинской чести - и первым из них стало
осознание штандарта как священного предмета, за который не жаль отдать
собственную жизнь. Безо всякой сознательной мысли Ило выронил меч и обеими
руками схватил падавшее на него древко. Схватил и высоко поднял над собой.
2
хваткой в шест, служивший осью шумной свалки под названием "Битва при
Карфине", где-то в сотне лиг к северу от него, за горной цепью Прогист,
лежала и тихо умирала женщина.
время. Она была даже удивлена, увидев рассвет нового дня, и удивилась бы еще
больше, если бы успела встретить следующий. Умирая, она почти не испытывала
боли. Медленно передвигавшиеся по хижине солнечные лучи разделяли ее
одиночество. Лесные шорохи были словно старые друзья, пришедшие проститься и
замешкавшиеся у порога, чтобы переброситься парой слов, прежде чем войти в
дом, - дуновение ветра в ветвях, шепот сбегающего по камням потока, гудение
насекомых, нахальные крики попугаев.
помнила сколько лет живет на белом свете, что, впрочем, уже не имело
значения. Она даже пережила собственный Дом, ибо крыша хижины заметно
провисла, а в стенах появилось множество новых окон, которых не было, когда
Кииз построил ее много лет тому назад.
выглядел, когда спина его согнулась, а волосы посеребрила седина. Впрочем,
она хорошо помнила его молодым и сильным, грациозным, точно дикий конь, и
то, как он привел ее сюда - показать выбранное им место, с бегущим мимо
ручьем и деревьями, подпиравшими небо ветвями. Она хорошо помнила тревогу и
нетерпение, застывшие на лице Кииза, когда он ждал от нее ответа; облегчение
и радость, сменившие их, когда она сказала ему: да, это замечательное место.
Именно в этот момент она наконец решила более не мучить его, ибо желание его
Шилова Юлия
Володихин Дмитрий
Акунин Борис
Роллинс Джеймс
Сапковский Анджей
Мурич Виктор