шелестит что-то за спиной и глаза невидимые смотрят... Наташа снова
передернула плечами, и Дмитрий увидел, что ее открытые до локтей руки
покрыты гусиной кожей.
завести, мастифа, натасканного на посторонних... Или - на нечистую
силу".
плечи. - Иди вон, с девчатами по коктейлю хлопните. Пройдет. У меня на
пароходе не только привидений, крыс и то нет... Наташа улыбнулась чуть
виновато, вздохнула и послушно направилась к бару, где Лариса
по-прежнему на повышенных тонах повествовала подругам о своих московских
похождениях.
насыщения и выпивки, прилично поесть можно где угодно.
вещи куда удобнее обсуждать в непринужденной обстановке, в хорошем
застолье, глубокой ночью, при необходимости маскируя паузы манипуляциями
с ножом и вилкой, а неудобные или неприятные для кого-то высказывания
великолепно можно дезавуировать вовремя произнесенным тостом.
прощание последний раз обменяться мнениями, может быть, что-то
интересное для себя услышать из уст расслабленных эмоциями и напитками
друзей, а завершить все чем-то вроде "политического завещания".
напоследок ему хотелось, чтобы все нужные слова были сказаны при всех и
всеми услышаны.
публично. Слишком он хорошо знал историю, и не хотелось ему возвращаться
из плавания "к разбитому корыту", на руины того "прекрасного нового
мира", который он, невзирая на горький опыт предыдущей истории, все же
надеялся построить.
ветра хорошо шли разнообразные водки с холодными и горячими закусками,
потрескивая, разгорелся камин, соскучившись, все были внимательны друг к
другу и старомодно любезны.
непонятны непосвященным, необидные подначки, анекдоты, чаще
непридуманные, почерпнутые непосредственно из нынешней экзотической
жизни.
через шестьдесят лет от нынешнего момента.
ИЗ ЗАПИСОК АНДРЕЯ НОВИКОВА
Городницкий ...Совсем это не походило на южный октябрь. Помним, бывали в
свое время и в Крыму, и на Кавказе, в море купались, на солнце грелись,
пили вино и пиво, с девочками обнимались у костра на дальних пляжах.
волна, на термометре едва десять по Цельсию, а то и меньше.
капитанскую фуражку с широким, окованным по краю медью козырьком, так и
ничего, хорошо даже.
то и дело срываются целые грозди брызг, попыхиваешь специальной,
снабженной крышечкой трубкой, засунув руки в карманы. Ступаешь, наконец,
на узкий бетонный пирс, в конце которого покачивает стройными, чуть
склоненными назад мачтами, яхта.
страницах пожелтевшей школьной тетради в клетку, разрисованной по
обложке всевозможной морской символикой. В ней я писал, по преимуществу
на уроках - свой первый "настоящий" роман. Наверное, это смешно, но все
написанное тогда и происходящее сейчас совпадает практически дословно.
Миллионы, да нет, за прошедшие века, наверное, миллиарды людей
воображали в детстве, что им суждена пусть не великая, но все равно
счастливая судьба, и ждет их исполнение желаний, красивые девушки,
интересная работа, и на войне убьют кого угодно, но уж не их... А на
самом деле?
выпало убедиться, что не обманывало предчувствие, что мы - другие.
бетонный пирс, и яхта, названная "Призрак" в память о детских увлечениях
романами Джека Лондона, несмотря на втугую выбранные швартовы, то
поднималась вверх не меньше чем на метр, то проваливалась настолько же
ниже кромки причала. Если бы не бочкообразные кранцы, сплетенные из
манильского троса, от белоснежного лака бортов осталось бы одно
воспоминание.
через высокий фальшборт с подобающей истинному марсофлоту легкостью, не
поскользнувшись на мокром настиле и не цепляясь за ванты, словно салага
необученный. Что не так уж просто, как может показаться.
неудобно проявлять неуклюжесть. Да и примета плохая.
вонзаются в серое низкое небо. В борт плещет грязная портовая волна, и
на белом лаке остаются клочья пены, нефтяные потеки, какой-то мусор.
Моросящий дождь нагоняет тоску. Струйки воды сбегают по зеркальным
стеклам рубки. Холодно, уныло. И так не вяжется с сумрачным миром вокруг
щеголеватый, праздничный бело-голубой корпус яхты. Ну, ничего, завтра
снимаемся. Пусть далеко, за Балтийскими проливами, но нас ждет солнечный
океан..."
тогда китайской авторучкой с "золотым" пером, погружаясь с наслаждением
в вымышленный романтический мир и отчетливо сознавая, что никогда такого
не будет на самом деле.
Советов в обозримые десятилетия нереально мечтать не только о
собственной океанской яхте, но и о том, чтобы хоть на швертботе, хоть на
плоту выйти бесконтрольно, по собственной воле за пределы реальной - на
суше, подразумеваемой - на воде, ограждающей "социалистический лагерь"
колючей проволоки.
лишавшей меня надежд власти трудящихся и совершенно уже безумная на
шестом десятке лет ее существования уверенность, что еще при моей жизни
она... накроется.
чуть повзрослев, понял, что этого тоже не будет никогда.
семьи вышло абсолютно антисоветское произведение, притом что в нем не
имелось ни одной крамольной фразы. Просто он был весь, мой "роман",
пропитан этаким "не нашим духом".
происходили в "наши дни", с нормальными советскими парнями, старательно
изображающими персонажей Джека Лондона и Артура Конан Доила, эффект
получился странный.
нет, а говорят по-русски и носят русские имена граждане непонятной
страны. Что немедленно приводило к аллюзиям насчет необязательности
социалистического государства.
над Моссоветом в ноябре 1991 года, а потом, окончательно - в сентябре
1921-го.
представлялось, и на много лет позже, а все же... Но сейчас главное - не
думать ничего такого, что может отвлечь от требуемого настроя.
парень, неважно как, пусть будет - чудом, но добившийся придуманной
цели, а отнюдь не нынешний, с истрепанными нервами и омраченной совестью
стареющий авантюрист.
из пут навязанной кармы, или, что вероятнее, - ею же предписанный шаг,
но - кто его знает?
мои деяния, но, может быть, не с микронной точностью? Может быть, примут
за истину внешнюю, тщательно подготовленную и замотивированную фабулу?
***
фуражку, я перепрыгнул с бетонного волнолома на выдраенную до чистоты
операционного стола палубу.