куда-нибудь на землю древней Месопотамии или в глубинку Апеннинского
"сапога". Я, кстати, всегда удивлялся тому, что эти парни до сих пор еще
умудряются что-то находить - по-моему, вся планета уже сотни раз
копана-перекопана чуть ли не до самой мантии.
соляристах... Хотя нет, искать-то нам было нечего, все лежало буквально
под носом - а вот объяснить...
совсем не о Хари, и, чертыхнувшись, отогнал назойливые мысли.
в этом главную роль. То, что мне удалось настоять на своем, я считал
большой своей заслугой - мне нужна была жена, которая не пропадала бы, как
я, от зари до зари на работе, а встречала меня в доме, меня, страшно
умного исследователя, иссушившего за день свои гениальные мозги
построением десятка бесплодных гипотез. "Не знаем и не узнаем", - говорили
мудрые предки... Так вот, Хари вела все наше нехитрое хозяйство, любила
повозиться в саду, а также посидеть в телекомнате - обязательно прямо на
полу, подобрав под себя ноги; я не раз заставал ее там именно в таком
положении. А еще она посещала какой-то местный женский клуб и, кроме того,
довольно часто летала в Висбю проведать своих родителей. Слава Богу, они у
нее были живы и здоровы, но нас почти не навещали - что-то не сложились у
меня с ними отношения; по-моему, они считали, что я слишком стар дяя нее,
и что вообще их единственная дочь могла бы найти и кого-нибудь получше не
вылезающего из института горе-исследователя, по уши увязшего в решении
проблемы, которая не может быть решена в принципе. "Игнорамус эт
игнорабимус"... "Не знаем и не узнаем".
с основоположником соляристики Гезе при взрыве симметриады в том печально
известном (впрочем, лишь соляристам) "Извержении Ста Шести" на пересечении
сорок второй параллели с восемьдесят девятым меридианом, а мама... Мама
пережила его всего лишь на год с небольшим. Она гостила у подруги в
Калате, когда там началась резня, устроенная приверженцами очередного
мессии с Востока, объявившего священную войну иноверцам.
заводила разговоры о ребенке, но я совершенно не мог представить себя в
роли отца. Во всяком случае, пока. Мне вполне хватало Хари. Да и она, на
мой взгляд, была еще слишком молода для того, чтобы самой кого-то растить
и воспитывать. Я считал, что нам хорошо вдвоем, и не нужен нам никто
третий. Мне вполне хватало Хари... И еще того черного, невероятно
могущественного исполина, что способен был стабилизировать орбиту планеты,
неизвестно каким образом моделируя метрику пространства-времени, того
уникального создания то ли Господа, то ли Природы, что игнорирует наше
многолетнее присутствие на Солярисе и все наши попытки вступить в контакт,
и продолжает оставаться совершенно непостижимым для нас, считающих себя
венцами творения. Или именно он и есть венец творения, и именно ради его
появления и была создана Вселенная? Или даже ради таких, как он?
одним-единственным жителем, разбросано по разным галактикам... Именно они,
эти жители, и есть истинная, по-настоящему разумная раса Вселенной, ее
соль и цель ее создания и существования.
материал, обреченный на прозябание и медленное угасание в своем
космическом закутке?..
плоскости нашего примитивного мышления, плоскости в буквальном смысле. У
нас плоское мышление. Он не выше нас; он - вне. И то, что мы делаем на
Солярисе вот уже несколько десятков лет, выглядит гораздо нелепей, чем
выглядели бы потуги амебы привлечь внимание гомо сапиенс. Мы двумерны, мы
- плоски, а он - в тысячах измерений сразу и просто не замечает и не может
заметить нас, ничтожных амеб Вселенной...
отмахнулся от своих навязчивых видений, подчас не дающих мне покоя даже во
сне, и обнаружил, что уже миновал поворот на обсаженную липами аллею,
ведущую от дороги к нашему дому, и направляюсь дальше, к пруду,
расположенному в низине между нашим садом и садом соседей.
подстриженной живой изгороди; приведением этих быстро разрастающихся
кустов в порядок занимался я сам, и получалось у меня, кажется, не очень.
Я повернул назад и, обогнув кустарник, подошел к Хари. Она стояла возле
пышных зарослей желто-красных роз - это были какие-то особые розы, без
шипов, предмет ее гордости - и держала в руке маленькие острые садовые
ножницы. Легкое светлое платье контрастировало и в тоже время как-то
гармонично сочеталось с ее зачесанными назад темными волосами, серые глаза
были теплыми от улыбки, и я подумал, что у меня очень красивая жена.
уголка неплотно сомкнутых губ. А потом в губы.
задыхаясь, произнесла с едва заметной укоризной:
так трудно было обойти?
увидел глубокие отпечатки своих подошв. Погладил ее по волосам и поцеловал
в кончик маленького, чуть вздернутого носа.
грудь. - Ты в себя глядишь, Крис, только в себя. И не меня ты видишь, а
свои проблемы.
выскользнула из-под моих рук и протянула мне ножницы. - Нет, сначала срежь
несколько роз. Только осторожней, не сломай.
И о теореме Ферма. И об удивительном числе "пи", придуманном Господом для
проверки наших способностей. И о том, что древние мудрецы в некоторых
случаях говорили: "Не знаем и не узнаем", и это утверждение было столь же
верно, как и другое, не менее древнее, - насчет путей Господних...
беседовали, а время от времени перебрасывались короткими фразами. Я думал
о чем-то своем, не особенно разбирая, чем меня кормит Хари, и смотрел в
распахнутое окно, выходящее в сад, где под одной из яблонь стояло
кресло-качалка. Хари сидела напротив меня и что-то пила - наверное, чай -
из изящной фарфоровой старинной чашки; я когда-то даже заподозрил ее в
том, что она стянула этот раритет из своего музея. А она, кажется,
ответила, что чашку ей подарили - уже не помню кто. Я меланхолично жевал и
смотрел в окно мимо Хари, и продолжал копаться в своих мыслях, что-то там
такое анализировал и пытался объяснить - в общем, занимался обычным своим
бесполезным делом, и только насытившись, вспомнил, что назавтра мы
планировали улететь к какой-нибудь большой воде.
выступающей из стены полукруглой полочке искрилась мелкими золотинками
дымчатая ваза с желто-красными розами; я их только что заметил, хотя не
заметить их было трудно. Но тем не менее... Не знаю почему - может быть,
от вкусной еды? - настроение мое слегка изменилось; где-то в глубине
забрезжила уверенность в том, что не все потеряно, что нужно терпеть и
надеяться, и вновь и вновь анализировать данные, и строить новые и новые
гипотезы, и проводить эксперименты - и стена когда-нибудь рухнет, не может
не рухнуть. Или хотя бы даст трещину.
к Хари и обнимая ее сзади за плечи. - Все черепки описаны, все древние
табуретки пронумерованы.
мойку фарфоровую чашку и закрыла крышку.
Сертаков Виталий
Конан-Дойль Артур
Громыко Ольга
Роллинс Джеймс
Свержин Владимир
Сапковский Анджей