Чтение 2–й страницы книги ~Теневая линия~

металлургическую корпорацию Блейка", что расположена в Эджворд-Сити, одном
из городов Черного Мира, о чем они не преминули любезно сообщить Шторму.

Гней Юлий Шторм был могущественным человеком. Его частная армия была
гораздо лучше обучена, вооружена и крепче духом, чем прославленная
космическая пехота Конфедерации. И Железный Легион не был простой шайкой
флибустьеров. Он был многоотраслевой компанией, держателем акций множества
корпораций. Не желая перебиваться случайными трофеями, его люди обеспечивали
себе безбедную жизнь при помощи долгосрочных инвестиций.

Железная Крепость простирала щупальца в тысячах направлений, хотя и не
была доминирующей силой в финансовом мире. Ее интересы мог направлять
каждый, кто имел на то деньги и желание.

Она была рычагом, которым прокладывали себе путь гиганты.

В прошлом они выжали все возможное из их ссоры с Ричардом Хоксбладом,
разжигая в нем тщеславие и ненависть. Но Гней перерос свою восприимчивость к
подобному эмоциональному вымогательству.

- В этот раз все будет не так, - прошептал Гней.

Тщетно размышлял он, как переиграть неведомого ему противника, намерения
которого до сих пор оставались неясны.

Гней не смотрел на летучую ящерицу. А она, уже привыкшая к этим долгим
размышлениям, терпеливо ждала.

Шторм достал из футляра старинный кларнет, осмотрел мундштук, смочил его
и заиграл мелодию, которую навряд ли узнали бы хоть пятеро из живущих в этот
век.

Партитура попалась ему в лавке старьевщика во время визита на Старую
Землю. Его привлекло название: "Чужак на берегу" - попало под настроение. Он
и был чужаком на берегу Времени, выброшенным за полтора тысячелетия за
пределы собственной эпохи. Ему бы жить в век Ноллиса и Хоквуда.

От грустной, тоскующей мелодии одиночества на душе стало легче. С семьей,
с друзьями, в толпе - Гней всегда ощущал отторжение от мира людей. Лишь
замкнутость кабинета давала ему уют. Только здесь, в окружении предметов, из
которых он строил крепость для собственной души.

Но без людей было не обойтись. Они нужны были здесь, в Крепости,
постоянно под рукой. Иначе он чувствовал себя еще более одиноким.

С кларнетом он не расставался никогда. Это был его фетиш, амулет,
наделенный волшебной силой. Шторм дорожил инструментом больше, чем любым из
своих людей. Вместе с другим талисманом, тоже постоянно ему сопутствующим -
старинным пистолетом, - кларнет не давал его душе погрузиться в
беспросветную ночь.

Печальный юноша-старец. Устремленный к древнему, редкому, забытому.
Обреченный чьим-то проклятием на могущество, в котором больше не нуждался.
Вот что являл собой при первом беглом взгляде на него Гней Юлий Шторм.

Могущество его стало чем-то вроде мифического плаща, который невозможно
сбросить. Чем больше старался он сорвать его, тем крепче оно держалось и
становилось тяжелее. И было лишь два способа сбросить его навек.

Каждый из них требовал смерти. Один - его собственной. Другой - смерти
Ричарда Хоксблада.

Когда-то смерть Хоксблада была целью жизни Гнея. Целое столетие прошло в
бесплодных усилиях. А теперь это уже не было целью.

Небеса Шторма, если он вообще когда-нибудь до них доберется, станут тихим
пристанищем для ученого чудака, снабженным лазом для понимающих
антикваров-любителей.

Вороноящер внезапно расправил крылья.

Глава 3

3052 год н.э.

Можно ли понять человека, не зная его врагов? Дано ли нам познать инь, не
зная янь? Мой отец сказал бы: "Нет. Если ты хочешь увидеть новые горизонты
Правды, пойди спроси человека, который хочет тебя убить".

Человек живет. Когда он молод, у него друзей не сосчитать. Он стареет.
Круг сужается. Обращается внутрь, становясь теснее. Мы проводим средние и
преклонные годы, делая одно и то же в том же кругу старых друзей. Редко
когда появляются среди них новые лица.

Но врагов наживать мы не перестаем никогда. Они словно вырастают из
драконовых зубов, которые мы щедро разбрасываем, ступая по тропе жизни. Они
возникают повсюду помимо нашей воли, нежданно, иногда незримые и неведомые.
Порою мы наживаем их - или получаем в наследство, - просто оставаясь самими
собой.

Отец мой дожил до глубокой старости. Он был сыном своего отца и врагов
имел легион. И никогда не знал, сколько их и кто они.

Масато Игараши Шторм

Глава 4

2844 год н.э.

Дом был большой, высокий и теплый, как оранжерея, невыносимо влажный и
зловонный. Поляризованную крышу из стеклостали расположили так, чтобы она
пропускала как можно больше солнца. Кондиционеры не работали. Ночные ведра
еще не убрали из стойл.

Норбон в'Диф облокотился на отполированные медные перила смотровой
площадки, акр за акром оглядывая простирающееся внизу хозяйство.

Раздвижные перегородки разделяли пол на сотни крохотных кабинок,
примыкающих друг к другу задними стенками, а лицевой стороной обращенных к
узким проходам. В каждой кабинке находилась привлекательная самка. Их было
столько, что воздух непрестанно шевелился от их дыхания и едва уловимых
движений.

Диф чувствовал легкий испуг, но одновременно и любопытство. Он и не
представлял, что племенной завод настолько огромен. Отец легонько тронул его
за плечо, желая, чтобы он принял участие в разговоре с зоотехником.
Норбон-старший в любом разговоре половину слов заменял жестами.

- Да что значит отказываются? Рафу, это же просто животные.

Диф рассуждал примерно так же, как его отец. Глава клана Норбонов не мог
ошибаться. Следовательно, ошибся Рафу. Случки и кормление - вот единственные
вещи, которые интересуют животных.

- Вы не совсем меня поняли, сэр. - Голос старика Рафу выдавал волнение.
Видимо, он уже отчаялся доказать Норбону, что дело дрянь. - Не то чтобы они
наотрез отказались. Просто у них пропал всякий интерес. Все дело в хряках.
Если бы только свинки не захотели пороситься, хряки все равно покрывали бы
их, нравится им это или нет.

Диф перевел взгляд на Рафу. Старик всегда его восхищал. Вот бы ему такого
отца! Рафу был старым авантюристом, каким мечтает стать каждый мальчуган.

Обязанности, возложенные на Главу Семейства, почти не оставляли времени
на общение с детьми. Отец Дифа, замкнутый, вечно куда-то спешащий человек,
редко уделял своему сыну внимание, которого тот жаждал.

Зато старый пройдоха Рафу так и сыпал рассказами о волнующем прошлом, с
гордостью демонстрируя шрамы, приобретенные в человеческих мирах. Уж он-то
всегда выкраивал время поделиться своими историями с мальчиком. Диф твердо
решил превзойти Рафу в своих похождениях, прежде чем отец вверит ему
семейные дела. Его рейдеры дочиста ограбят Терру, Токе и Улант. Он вернется
из дальних странствий с несметными сокровищами, собственными пиратскими
историями и почетными шрамами.

Но мечты оставались мечтами. В семь лет он уже уяснил, что прямые
наследники никогда не рискуют собой на поле брани. Приключения - это для
младших сыновей, старающихся сколотить собственное состояние, для дочерей,
не способных подыскать себе выгодную партию, или для людей вроде Рафу, не
имеющих ничего за душой. Ему же уготована совсем другая судьба - он пойдет
по отцовским стопам и станет торговым принцем, знающим лишь понаслышке о
других, более жестоких и диких способах наживы. Единственная опасность,
подстерегающая его в жизни, - внутрисемейные интриги, борьба за рынки,
богатство и власть.

- А наркотики ты не пробовал? - Отцовский вопрос тут же вывел Дифа из
задумчивости. Ведь предполагается, что он осваивает семейное ремесло. Узнай
отец, о чем он сейчас мечтает, - ему бы мало не показалось.

- Еще бы. Племенных свиней всегда накачивают наркотиками. Это повышает
чувственность и парализует интеллект.

Рафу с трудом скрывал раздражение. Мало того, что его босс годами не
наведывался на станцию Префектлас. Оказывается, он вообще ничего не смыслит
в практической стороне разведения рабов. Впрочем, когда волею судеб его
занесло сюда в самый пик кризиса, он очень быстро понял, что большинство из
работающих на станции сотрудников не знают своего дела.

- Мы экспериментировали с афродизиаком. Но не добились заметных
результатов. Вот когда нескольких хряков отправили на бойню за то, что они
отлынивали от дела, это их слегка расшевелило. Но, понаблюдав за
производителями вблизи, мы обнаружили, что хряки прекращают акт еще до
эякуляции. Сэр, вы ищете ответ не там, где надо. Разведайте обстановку за
пределами станции. Животные никогда не осмелятся взбрыкивать, если их не
подстрекают извне.

- Дикие, что ли? - спросил Норбон, пожимая плечами, как бы отвергая самую
мысль. - А как насчет искусственного оплодотворения? Нельзя ведь выбиваться
из графика. Мы связаны условиями контракта.

Так вот почему Норбон так засуетился. Из-за разразившегося кризиса кривая
прибыли вот-вот поползет вниз.

Диф снова повернулся к стойлам. До чего все-таки забавно. Животные видом
своим сильно смахивают на сангарийцев. Вот только очень уж они грязные и
вонючие.

Рафу рассказывал, что некоторые дикие особи не чета этим. Они следят за
собой не хуже сангарийцев. А те, кого держат в родовом поместье, настолько
чистоплотные и работящие, что их вообще не отличить.