мужчина с бледным блестящим лицом. - Вы не можете отсюда уйти.
не спеша сели, прикурили сигареты от маленькой масляной лампы, а я глядел.
Я глядел с особой жадностью на их движения, на ярко освещенную комнату, на
лицо стоящего передо мной человека, выносившего мне приговор. "Наверно, -
думал я, - надо что-то сказать, просить, убеждать, подробно объяснять?"
Объяснять? Но стоило заглянуть в его глаза, блекло-голубые, далекие, как
становилось понятно, что любые мои заверения не имеют смысла.
знаю, за что должен умирать. И зачем. Но даже людоеды кормят свои
жертвы... Простите, я голоден. - Я замолчал, подошел к столу, вынул из
коробки сигарету и прикурил от пламени лампы.
глянули на того, который разговаривал со мной, вроде бы их предводителя, и
снова застыли. Дверь была забаррикадирована телом, загораживающим доступ к
ручке, - оно тянуло фунтов на двести. Я не выспался, был утомлен, голоден.
Бороться не имело смысла.
нем. Но как следует!
почувствовал на запястьях холод наручников.
болтливых. Один тщательно ощупал мои карманы и, не найдя ничего
подозрительного, легонько подтолкнул меня вперед.
меньше минуты, и тут мой провожатый остановился так резко, что я чуть было
не налетел на неожиданно выросшую передо мной, до того невидимую стену.
Раздался глухой щелчок, и открылась дверь - прямоугольник света.
их представляют любители детективных романов. Огромные стальные двери
захлопнулись за спиной у меня и моего провожатого, заблокированные
гигантскими когтями задвижек, ушедшими в пазы дверной коробки. Комната
ярко освещалась голой лампочкой. Стены были образованы правильными рядами
стальных дверок с массивными ручками и многочисленными замочными
скважинами. Единственной мебелью были два стоящих на бетонном полу
низеньких стульчика, табурет о трех ножках и небольшой столик. Странно -
все предметы были из стали. Правда, заметил я это лишь после того, как
шофер пододвинул ко мне ногой табурет - тот издал характерный звук.
открывшегося таким манером ящика несколько банок консервов и длинную
булку. Потом извлек из кармана огромный складной нож, открыл нужное
острие, вспорол одну банку, тем же ножом нарезал хлеб и снова принялся
шарить по карманам. Наконец он вытащил ключик от моих наручников - именно
в тот момент, когда я уже подумал, что он собирается кормить меня сам.
Потом сел напротив и принялся наблюдать за моими достаточно однообразными
действиями. Созерцание продолжалось до тех пор, пока не опорожнилась
банка. Я взглянул на следующую - омары (я очень люблю омаров) - и протянул
руку: нож. Шофер немного покривил свою загорелую массивную физиономию,
что, видимо, должно было изображать улыбку, отрицательно покачал головой и
сам вскрыл банку. "Он меня боится!" - подумал я с удовлетворением,
поскольку он весил наверняка раза в два больше меня. Когда и эта банка
опустела и была тщательно протерта корочкой хлеба, я спросил:
стола и достал бутылку отличного коньяка. Я думал, он чокнется со мной, но
он только вынул пробку и поставил передо мной рюмку для яиц, которой я,
однако, пренебрег. Солидная порция коньяка просветлила мне мозговую
машинерию: я подумал, что оказался в достаточно интересной ситуации, и уже
собрался спросить о возможности хоть как-то поспать в этом паршивом отеле,
когда у меня над головой раздался низкий короткий гудок, повторившийся
трижды. Шофер едва заметно вздрогнул, вынул наручники и сказал:
выпячивающегося кармана брюк.
улыбнулся, правда, малость кривовато, открыл дверь, и мы погрузились в
царящую по другую их сторону темень.
взял меня за руку и потянул. Это было вполне своевременно, иначе б я
растянулся во весь рост на ступенях. Мы поднимались по лестнице. Вскоре я
заметил постепенно усиливающийся бледно-голубой свет, и наконец мы вошли в
широкий безоконный коридор, стены которого освещали заглубленные в
поверхность матовые лампочки. Коридор кончался дверью размером во всю
замыкающую его стену. Когда мы подошли, шофер подтолкнул меня вперед -
дверь сама раскрылась и сама за нами, вернее, за мной закрылась.
Стены до потолка закрывали книжные шкафы и полки, забитые книгами. Рядом с
полками стояли лесенки, столики с лампами, кресла, в середине - небольшой
овальный столик, за которым сидели уже знакомые мне мужчины. Один - тот,
который только однажды обратился ко мне, высокий и худощавый, с седыми
висками, сверкнул в мою сторону стеклами очков. Я подошел ближе.
довольно тихо. Казалось, он очень утомлен. Я слегка поклонился и ждал. -
Хотелось бы вам верить... Проверка показала, что, скорее всего, вы не
солгали...
молчаливым шофером был проверкой? В таком случае мне приходилось признать
ее весьма поверхностной. Седой мужчина, казалось, не обратил внимания на
мое удивление.
положение, - было видно, что он обдумывает каждое слово. - Одно вам
следует знать: таким, каким вы были до этого, вам отсюда выйти невозможно.
идеально организованной гангстерской банды, а может, шайки политических
экстремистов или чего-то в этом роде. Но книги? Книги-то зачем?
спокойно, но я чувствовал напряженность.
сигарету, добавил: - Простите, можно вас попросить? Понимаете, я не могу
пользоваться руками, а с удовольствием бы закурил.
одновременно и страшно) сунул мне сигарету в рот и поднес огонь. Другие
тут же снова обменялись взглядами.
вашей внешности, кажется мне, случится именно так.
медленно, не столько для того, чтобы подладиться под них, сколько, чтобы
совладать с действием выпитого после долгого поста коньяка. - Можно ли
узнать, в чем дело?
добавил громче: - Да и не все ли вам равно? Все очень просто: слушать и
молчать.
Когда мне казалось, что это удивительное общество обрекло меня на
исчезновение, то есть смерть, и я понимал, что мое положение безнадежно, я
вроде бы даже успокоился, но теперь новый поворот пробудил во мне какие-то
странные силы. Человека в безвыходном положении охватывает апатия,
отупение, однако достаточно малейшего проблеска надежды - и силы
возрастают в сотни раз, все органы чувств обостряются до крайности, и он
обращается в сплошной напряженный мускул, чтобы в бешеном усилии спасти
свою жизнь. Так было и со мной. Разговаривая приглушенным голосом,
медленно, я одновременно внимательно рассматривал все окружающее меня
из-под полуприкрытых век, изучая детали. Бежать?.. А почему бы и нет?
Конечно, это была крайность. Можно схватить массивную пепельницу со стола
и запустить в лоб председателю, но это глупо. Гораздо лучше бросить ее в
большой освещавший зал светильник. Однако надо было знать, сколько
лампочек горят внутри матового шара. Одна или несколько? От этого могло
зависеть все. Ну, хорошо, но еще оставались двери. Странные двери,
отворявшиеся и закрывавшиеся как бы самостоятельно. Я стоял к ним спиной и
не знал, была ли у них ручка.
мужчина с бледным потным лицом, сминая сигарету в серебряной резной
пепельнице.
охватил меня своим холодно-голубым взглядом.
глаза. У дверей была обыкновенная ручка. - Мне кажется, я все же могу хотя
б в общих чертах...
неожиданно бросил несколько слов на каком-то непонятном мне языке.
Странные горловые звуки. Мой собеседник наклонился над крышкой стола и
сказал быстро и тихо: