Чтение 2–й страницы книги ~Небесный полководец~

На незнакомце был грязнющий парусиновый костюм и туземные сандалии; ни
рубашки, ни головного убора. Он был небрит и напоминал людей, которых я
повидал немало: опустившихся, надломленных Востоком, чего не случилось бы,
не покинь они благополучную Англию. Но, когда он выпрямился, меня удивило
несоответствие полной опустошенности в глазах благородным чертам лица,
вовсе не свойственным людям его сорта. Взвалив баул на плечо, он побрел
прочь.

- Эй, мистер! Вздумаешь снова подняться на борт - угодишь за решетку! -
выкрикнул ему вслед помощник капитана. Но незнакомец, похоже, не услышал
его. Он плелся по пристани, расталкивая алчущих работы кули. Заметив меня,
помощник капитана замахал рукой.

- Нету почты! Нету!

Я поверил, но, прежде чем уйти, спросил:

- Кто этот парень? Что он натворил?

- Безбилетник, - последовал краткий ответ.

Недоумевая, какая причина заставила беднягу добираться зайцем до Роу, я
направился вслед за ним. Почему-то я решил, что он - не просто отщепенец,
и это пробудило во мне любопытство. Кроме того, я столь тяготился скукой,
что стремился избавиться от нее любым путем. Во взгляде и поведении
незнакомца я видел нечто необычное и надеялся, что история безбилетника,
если мне удастся его разговорить, покажется интересной. А возможно, мне
просто было жаль беднягу. Какова бы ни была истинная причина тому, я
поспешил догнать незнакомца.

- Не сочтите за бестактность, сэр, но мне кажется, вам не повредит
плотный обед со стаканчиком горячительного.

- Горячительного? - Тоскливые глаза впились в меня, будто увидели
самого дьявола. - Горячительного?

- Вы неважно выглядите, сэр. - Я едва выдерживал его взгляд, столь
велика была застывшая в нем мука. - Будет лучше, если вы пойдете со мной.

Он покорно дал довести себя до гостиницы Ольмейера. Индийская обслуга в
вестибюле отнюдь не пришла в восторг, увидев меня рука об руку с явным
бродягой, но не препятствовала нам. Мы поднялись в мой номер, после чего я
вызвал коридорного и велел срочно приготовить ванну. Пока парнишка
выполнял это поручение, я усадил гостя в лучшее из кресел и спросил, чего
бы ему хотелось выпить.

Он пожал плечами.

- Все равно. Рому.

Я налил ему изрядную порцию рома. Осушив стакан в два глотка,
незнакомец благодарно кивнул. Он мирно сидел в кресле, положив руки на
колени, и неподвижно глядел на стол. На мои вопросы он отвечал вяло,
отрывисто, но произношение выдавало в нем человека воспитанного,
джентльмена, и это еще больше заинтриговало меня.

- Откуда вы приплыли? - спросил я. - Из Сингапура?

Он снова с тоской посмотрел на меня, затем потупился и пробормотал
что-то неразборчивое.

В эту минуту из ванной вышел коридорный.

- Ванна готова, - сказал я. - Если вы соблаговолите ее принять, я дам
вам один из моих костюмов. Похоже, у нас одинаковые размеры.

Гость поднялся как автомат, проследовал за коридорным в ванную и почти
тотчас вернулся.

- Мои вещи...

Я поднял с пола и вручил ему баул. Он прошел в ванную и затворил за
собой дверь.

Коридорный озадаченно посмотрел на меня.

- Сахиб, это... ваш родственник?

Я усмехнулся.

- Нет, Рам Дасс. Просто человек, которого я встретил на берегу.

Рам Дасс просиял.

- А! Знаменитое христианское милосердие! - Будучи новообращенным
католиком (заслуга одной из здешних миссий), он стремился все загадочные
поступки англичан объяснить доступными его пониманию христианскими
терминами. - Стало быть, он - нищий, а вы - добрый самаритянин?

- Сомневаюсь, что я такой же альтруист, как тот библейский персонаж.
Сделай милость, когда мой гость закончит мыться, помоги ему выбрать костюм
из моего гардероба.

Рам Дасс азартно закивал.

- И рубашку, и носки, и туфли? Все, что нужно?

- Все, что нужно, - подтвердил я, улыбаясь.

Незнакомец мылся довольно долго. Выйдя в конце концов из ванной, он
выглядел значительно приличнее, чем раньше. Рам Дасс помог ему облачиться
в мою одежду - она сидела немного мешковато, поскольку я был упитаннее. За
спиной гостя Рам Дасс увлеченно размахивал бритвой, сияющей, как его
улыбка.

- Сахиб, можно, я побрею джентльмена?

Передо мной стоял приятный на вид молодой человек лет тридцати с
золотистыми вьющимися волосами, изящным подбородком и мягко очерченным
ртом. Было в его чертах что-то такое, отчего он выглядел старше, но я не
обнаружил в них ни одного признака слабоволия, характерного для бродяг. Из
глаз незнакомца исчезла тоска, уступив место мрачноватой рассеянности.
Разгадку столь быстрой смены настроения дал Рам Дасс, который
многозначительно засопел, подняв трубку с длинным мундштуком, украшенную
резным узором.

Вот оно что! Мой гость - курильщик опия! Он во власти пагубной привычки
к наркотику, прозванному Проклятием Востока. Этим и объясняется знакомый
фатализм, который мы считаем главной чертой Азии, фатализм, лишающий
человека аппетита, желания трудиться, а также развлекаться в часы досуга.

Стараясь ничем не выдать жалости, овладевшей мной при мысли о печальной
судьбе гостя, я сказал:

- Друг мой, надеюсь, вы не будете возражать против ленча?

- Как вам угодно, - безучастно ответил он:

- Мне показалось, вы голодны.

- Голоден? Ничуть.

- Ну, как бы то ни было, пусть нам чего-нибудь принесут. Рам Дасс, не
откажи в любезности, распорядись насчет холодных закусок, что ли... И
передай мистеру Ольмейеру, что мой гость, возможно, останется у меня
ночевать. Нужно застелить вторую кровать, ну, и все такое.

Рам Дасс удалился. Не дожидаясь приглашения, незнакомец подошел к
буфету, налил себе большую порцию виски, немного помедлил и плеснул в
стакан содовой. Казалось, он забыл, в каких пропорциях надо смешивать эти
напитки.

- Где вы собирались высадиться, если бы вас не прогнали с корабля? -
спросил я. - Вряд ли вас интересовал Роу.

Потягивая виски, он повернулся к окну, выходящему на гавань.

- Это остров Роу?

- Да. Во многих отношениях - край света.

- Что? - Он с подозрением посмотрел на меня, и я снова увидел тоску в
его глазах.

- Фигурально выражаясь, - пояснил я. - Видите ли, путешественнику здесь
совершенно нечем заняться, лучше всего сразу плыть дальше. Кстати, откуда
вы держите путь?

Он слушал меня, кивая.

- Понимаю. Да. Откуда? Кажется, из Японии.

- Из Японии? Надо полагать, вы находились там на дипломатической
службе?

Он пристально смотрел мне в глаза, будто искал в моих словах скрытую
издевку. Наконец сказал:

- А до того я был в Индии. Да, сначала в Индии. Я служил в армии.

- Как же... - Я был сбит с толку. - Как же вы оказались на борту "Марии
Карлсон" - корабля, который доставил вас сюда?

Он пожал плечами.

- Боюсь, мне этого не вспомнить. С тех пор, как я покинул... с тех пор,
как я вернулся, мне все кажется сном. Только опиум помогает забыться, будь
он проклят. Навеваемые им сны не так страшны, как... - Он не договорил.

- Вы курите опиум? - Задавая этот лицемерный вопрос, я едва не
покраснел.

- Всякий раз, когда удается его раздобыть.

- По-видимому, на вашу долю выпали суровые испытания, - заметил я,
напрочь забыв правила хорошего тона.

Он засмеялся - похоже, не столько над моими словами, сколько над собой.

- Да! Да! И эти испытания свели меня с ума. Вот о чем вы подумали,
верно? Между прочим, какое сегодня число?

Третий выпитый стакан сделал моего собеседника заметно общительнее.

- Двадцать девятое мая.

- Какого года?

- То есть? Тысяча девятьсот третьего, разумеется.

- Я знал, что это не сон! Знал! - Казалось, он оправдывается. -
Конечно, сейчас девятьсот третий. Начало нового светлого века, возможно,
последнего века этого мира. - Странная убежденность в голосе гостя
помешала мне счесть его слова бредом наркомана. Я решил, что пора
познакомиться.

Мой собеседник выбрал весьма своеобразную форму ответного
представления. Он встал по стойке "смирно" и отчеканил:

- Перед вами Освальд Бастейбл, капитан пятьдесят третьего уланского
полка. - Он улыбнулся своим мыслям и опустился в кресло у окна.

Через секунду, когда я пытался оправиться от изумления, он повернул
голову и посмотрел на меня с веселой ухмылкой.

- Как видите, я не желаю скрывать свое безумие. Вы очень добры, - он
отсалютовал стаканом, - и я благодарен вам. Наверное, я должен вспомнить
приличия. Когда-то я мог гордиться своими манерами, и, отважусь
предположить, они еще не до конца выветрились. Если угодно, я могу