согласие - он, как и Федер, жутко стосковался по проборной работе.
времена с такой жестокостью конкурировавших между собой.
Аугусто, несмотря на свое обаяние, оказался жестким, властным, невероятно
придирчивым и подозрительным боссом. Он буквально вылизал список
куаферской команды и вообще всей проборной группы. Потрясая контрактом, он
вынудил Федера ополовинить штат. Федер, Ямайкой к тому времени совсем
околдованный, контракт рвать не стал, а только сжал зубы и пересмотрел с
Антоном план пробора. Антон оказался чудом и сумел не только упростить
пробор, но даже, наоборот, улучшить его. "Когда проборы разрешат снова,
этот будет разбираться во всех учебниках!" - чуть не пел от восторга
Федер, не забывая, однако, посылать проклятия на голову скряги Аугусто.
Присутствие на Ямайке наблюдателей в планы Федера не входило, и здесь он
сражался до самозабвения. Он угрожал, он уговаривал, он гипнотизировал, он
пускал в ход все интриги - Аугусто только посмеивался и стоял на своем.
Федер опять засел с Антоном в интеллекторной, и Антон снова показал класс
- тактика пробора изменилась, не изменив его сути, и теперь многие его
стадии стали "темными", то есть взгляду непрофессионала (а даже и
профессионала, не слишком посвященного в тонкости конкретной программы)
совершенно незаметными. Плохо было то, что теперь от куаферов требовалось
абсолютное подчинение при абсолютном непонимании собственных действий. От
этого пробор ожидался в высшей степени нервным и ненадежным. Каким на
самом деле и стал. От того, что Аугусто во все совал нос и во всем
требовал обстоятельного отчета, легче тоже не становилось.
концу, когда пришла пора ставить над лагерем биоэкран, когда первая
"адская" стадия уже зрела в клетчатке растений, в клетках животных, когда
первые, самые агрессивные фаги уже били копытом и рвались в бой - их
обнаружили.
пробор с Аугусто или не будет, но на Ямайку их уже никто не допустит.
он нравился за невозмутимость и богатую фантазию при сочинении историй о
происхождении своей то ли клички, то ли фамилии.
программой я вроде разобрался, да там возня.
- он показал рукой на небо, - сейчас к нам придут хорошие, но строгие
дяди. Они все вот это нам развалят, да вдобавок и нас арестуют еще. И черт
знает сколько проволынят.
появятся. Сеньор Аугусто не самый последний человек в этом мире и так
просто он своих людей не отдаст. Но неприятностей, конечно, не оберешься.
А главное, Дональд, я не уверен, что нас сюда еще когда-нибудь пустят. И
от этой мысли мне грустно, Дональд.
мы сюда когда-нибудь еще вернемся и продолжим прическу.
что ты, Дональд, мусорники пока брось и займись "стрекозами". Я тебе чуть
погодя список дам, тоже займешься, ладно? Или нет. Как припрячешь
"стрекоз", сразу иди к Антону... ну, матшефу, понятно? И у него список
проси. Он знает. А то мне сейчас совсем некогда будет.
пошел?
Только я не про это. Я вроде как на такой риск подписывался, за то и
деньги большие. Уж больно пробор странный какой-то. Понимаешь, босс, все
не так.
не хотелось начинать всю ту возню, которая, по его расчетам, должна была
предварять возможное полицейское обнаружение пробора. - Так и должно быть.
Заказ-то нелегальный.
Только все равно все не так. Вот взять хотя бы этих "стрекоз". На кой черт
их прятать? Прятать - так уж оружие или там всякую машинерию незаконную.
Или кошек.
мне с Аугусто еще разговаривать. Вон он спешит сюда со своими "роде
пленницами".
"Родственницы" дефилировали далеко позади. Аугусто не любил общество
типовых телохранителей - плечистых бычков с хамскими манерами и
подозрительно прищуренными глазами - и поэтому нанял амазонок.
профессиональны, практически неподкупны и приятны на вид. К тому же в их
обязанности входила не только охрана тела, но и предоставление ему
любовных услуг - удовольствие, мало кому доступное на проборах. И, похоже,
Аугусто этими услугами пользовался с энергией подростка, впервые
допущенного к дамским прелестям.
несмотря на свой воинственный вид, больше походили на шлюх, чем на
профессиональных воительниц. Куаферы посматривали на них со сложной смесью
презрения, снисхождения и жажды.
сейчас будут здесь. Они сейчас все это порушат, Федер!
Есть время припрятать оружие и самое ценное оборудование.
паниковал. - Что бы там ни случилось дальше, они уже заметили Ямайку и не
позволят нам здесь никаких проборов.
проблема, уважаемый Аугусто. Вам надо будет их подкупить, уговорить или не
знаю что еще. Во всяком случае, вам надо будет попытаться что-нибудь
сделать.
каждый должен решать их сам.
тот раз почему-то совсем не понравилась.
3
он ожидал, а через час двадцать. Сканировщик определил это почти сразу же
после того, как Федер в панике выбежал из интеллекторной. Однако и
восемьдесят минут вместо пятидесяти не показались подарком Федеру - они
стали для него самыми сумасшедшими за всю его проборную практику.
обалдевшая, носилась по лагерю, как стадо вспугнутых порнобаранов. Кто-то
что-то зарывал, кто-то что-то спешно сжигал, кто-то куда-то волок
тяжеленные ящики, исправные роботы-мусорники, лавируя между людьми,
бестолково катались взад-вперед с заданиями, которые еле укладывались в их
программы; то и дело взмывали вверх бесколески, уволакивая в заранее
подготовленные тайники партии особо запрещенной для распространения
"генетической" живности; рассерженным ульем гудел микробный блок - там,
нарушая все мыслимые правила (кроме, разумеется, правил личной
безопасности, которые у микробщиков закреплены на уровне безусловных
рефлексов), срочно маскировали только что выведенных фагов. К прибытию
полиции не готовились в те минуты разве только зубные щетки. Даже Аугусто,
покряхтев под напором Федера, с большой неохотой отдал ему под начало
своих многочисленных мамутов - время действительно поджимало.
вышла нешуточная - Аугусто вообще никогда никому ничего ни при каких
обстоятельствах предпочитал не отдавать. "Может, еще и девочек моих
хочешь?! - надсаживался он. - Может, мне самому твои ящики таскать
прикажешь? Кто кому платит, в конце-то концов?!" - "Ты вроде сам говорил,
что мне, как и тебе, платит ассоциация "Кони Трезубца", так или не так?! -
тем же фортиссимо, перейдя почему-то на густой оперный бас, орал в ответ
Федер. - А что касается тебя, так надо будет - и потащишь! Ты про свой
гонор забудь, Аугусто Благородный, сейчас спасать надо все, что можно
спасти! Три месяца такой работы - да ты хоть на секунду представляешь
себе, что это значит, ты хоть понимаешь, что даже если и Ямайку сохраним,
второй раз такой пробор может не получиться?". Аугусто сатанински взвывал,
исходил бешеными ругательствами, молотил обоими кулаками по столу Федора,
но в конце концов устал, сник, дал согласие и злобно ушагал к себе в блок,
сопровождаемый хищно бдящими "родственницами".