Чтение 2–й страницы книги ~Море и рыбаки~

перла), зато сама чинила себе башмаки и нюхала табак, а это, по скромному
мнению мамани Огг, был первый признак Нашего Человека.

В одежде бабуси Развейли наблюдался определенный беспорядок, словно
сетчатка бабусиного внутреннего ока отслоилась и старушка жила сразу в
нескольких временах. Когда тронется умом обычный человек, добра не жди, но
куда страшнее, если упомянутый ум обращен к сверхъестественному. Оставалось
только надеяться, что бабуся Развейли всего лишь путает, куда надевать
нижнее белье - под платье или поверх него.

Увы, бабуся Развейли сдавала все сильнее - ее стук в дверь иногда
раздавался за несколько часов до появления самой бабуси, а следы на дорожке
возникали несколько дней спустя.

При виде третьей ведьмы сердце у мамани ушло в пятки, но не оттого, что
Летиция Мак-Рица была дурной женщиной. Совсем напротив, она слыла дамой
достойной, порядочной, любезной и доброй (по крайней мере к миролюбивым
животным и не слишком чумазым ребятишкам). И всегда была готова оказать
ближнему добрую услугу. Беда в том, что при этом Летиция руководствовалась
единственно своими представлениями о благе этого ближнего и с ним самим не
советовалась. Итог был печален: все получалось шиворот-навыворот.

Вдобавок Летиция была замужем.

Маманя ничего не имела против замужних ведьм. Правила этого, в общем,
не запрещали; она и сама сменила множество мужей - и даже троих законных. Но
у почтенного Мак-Рицы, отставного колдуна, водилось чертовски много золота,
и маманя подозревала, что Летиция занимается колдовством от нечего делать,
как иные светские дамы вышивают подушечки для преклонения колен в церкви или
навещают бедняков.

Итак, у госпожи Мак-Рицы были деньги. У мамани не было ни гроша, и
поэтому она заочно недолюбливала всех, у кого они есть. На Летиции был такой
шикарный черный бархатный плащ, что казалось, будто в окружающем мире
вырезали дыру. У мамани такого плаща не было. Никакие шикарные бархатные
плащи ей даром не были нужны. Она за роскошью не гналась и не понимала,
отчего бы и другим не жить скромнее.

- Здравствуй, Гита. Как делишки? - сказала кума Бивис. Маманя вынула
изо рта курительную трубку.

- Лучше не бывает. Заходите.

- Льет как из ведра, ужас! - пожаловалась бабуся Развейли. Маманя
поглядела на небо. Небо было морозное, сизо-лиловое. Но там, где блуждала
бабусина душа, наверняка шел дождь.

- Так входите, обсушитесь, - добродушно предложила маманя.

- И пусть наша встреча пройдет под счастливой звездой, - изрекла
Летиция. Маманя понимающе кивнула - Летиция всегда выражалась так, точно
книга, по которой она училась колдовству, была написана не слишком даровитым
в художественном отношении автором, - и поддакнула:

- Вот-вот.

Под журчание вежливой беседы маманя приготовила чай со сдобными
лепешками. Потом кума Бивис тоном, недвусмысленно обозначающим начало
официальной части, объявила:

- Маманя, мы здесь в качестве комитета Испытаний.

- Да ну?

- Я полагаю, ты примешь участие?

- Ну да. Исполню свой маленький номер. - Маманя покосилась на Летицию.
Та улыбалась, и эта улыбка мамане не очень понравилась.

- В этом году много желающих, - продолжала кума. - В последнее время от
девчонок отбою нет.

- Ищут парней, - фыркнула Летиция. Маманя промолчала. По ее мнению,
приворот был отличным применением колдовства. В некотором смысле - одним из
фундаментальных его проявлений.

- Вот и славно, - сказала она. - Все хорошо, много народу. Но.

- Прошу прощения? - удивилась Летиция.

- Я сказала "но", - пояснила маманя. - Кто-то ведь должен сказать "но",
верно? Наша маленькая беседа подходит к большому "но". Вот я его и говорю.

Она знала, что самым возмутительным образом нарушает протокол.
Полагалось еще минут семь болтать о пустяках, прежде чем приступать к делу,
но присутствие Летиции действовало мамане на нервы.

- Это насчет Эсме Громс-Хмурри, - сказала кума Бивис.

- Ну? - без удивления откликнулась маманя.

- Я думаю, она тоже будет участвовать?

- Не припомню, чтоб хоть раз обошлось без нее. Летиция вздохнула.

- Я думаю, вы... Не могли бы вы уговорить ее... в этом году
воздержаться?

Маманя оторопела.

- Уговорить? - переспросила она. - Ну, разве что топором.

Колдуньи дружно выпрямились на стульях.

- Понимаешь... - слегка смущаясь, начала кума.

- Честно говоря, госпожа Огг, - вмешалась Летиция, - очень трудно найти
желающих выступить, когда известно, что будет барышня Громс-Хмурри. Она
всегда выигрывает.

- Ну да, - согласилась маманя. - Это ведь состязания.

- Но она всегда выигрывает!

- Ну и что?

- В других состязаниях, - сказала Летиция, - одному и тому же участнику
позволено занимать первое место лишь

три года подряд, а затем он на некоторое время отстраняется от участия.

- Да, но мы-то ведьмы, - напомнила маманя. - У нас свои правила.

- Это как же?

- Их нету.

Летиция разгладила юбку.

- Пожалуй, пора их придумать.

- Ага, - хмыкнула маманя. - И вы собрались пойти и сказать Эсме об
этом? Ты тоже, кума?

Кума Бивис отвела взгляд. Бабуся Развейли пристально всматривалась
куда-то в прошлую неделю.

- Насколько я понимаю, барышня Громс-Хмурри - очень гордая женщина, -
сказала Летиция.

Маманя Огг снова пыхнула трубкой:

- Это все равно что сказать "море полно воды". Гостьи на минуту
примолкли.

- Ценное замечание, - первой нарушила тишину Летиция, - но я не вполне
понимаю его смысл.

- Если в море нет воды, это не море, - пояснила маманя Огг, - а
всего-навсего здоровущая яма в земле. С Эсме штука в том, что... - Маманя
шумно затянулась. - Она - сама гордость, понимаете? А не просто гордая
женщина.

- Ну так, может быть, ей полезно научиться быть чуточку скромнее...

- С чего это она будет скромничать? - вскинулась маманя. Но Летиция,
подобно многим людям, которые снаружи

мягкие как персик, внутри имела твердую косточку и без

боя не сдавалась.

- У этой особы, несомненно, природный дар, и, поверьте, ей бы следовало
благодарить...

Тут маманя Огг бросила слушать. У этой особы. Вот, значит, что.

Какое ремесло ни возьми, везде одно и то же. Рано или поздно
кого-нибудь осеняет: необходима организация. И будьте уверены,
организаторами станут не те, кто, по общему мнению, достиг вершин
мастерства, - тем не до этого, они работают. Правда, обычно это и не самые
худшие - те (а куда деваться!) тоже трудятся в поте лица.

Нет, как правило, организовывать берутся те, у кого достаточно времени
и желания бегать и суетиться. И - опять-таки, если не кривить душой, - миру
нужны те, кто бегает и суетится. Но не обязательно их любить.

По внезапному затишью маманя догадалась, что Летиция наконец
высказалась.

- Да что вы говорите! Вот я, к примеру, - подала она голос, - даровита
от природы. У нас, Оггов, колдовство в крови. Мне чары наслать всегда было
раз плюнуть. А Эсме... что ж, капелька способностей и ей досталась, это
верно, но очень даже небольшая. Пока заклятие наложит, семь потов сойдет с
бедняжки. Она просто работала как проклятая. И теперь вы хотите ей сказать
"завязывай, родная"?

- Вообще-то мы надеялись, что это скажете вы, - призналась Летиция.

Маманя открыла рот, чтобы выпустить на волю пару-тройку крепких
словечек, но передумала.

- Вот что, - решила она, - скажете ей сами, завтра, а я приду ее
поддержать.

Когда они появились на дорожке, бабаня Громс-Хмурри собирала Травы.

Обычные травы, используемые поварами или знахарями, считаются простыми.
Травы бабани простыми не были. Они были либо сложными, либо никакими. И
всякими легкомысленными штучками, вроде миленьких корзиночек и изящных
ножниц, тут не пахло. Бабаня пользовалась ножом. И стулом, который держала
перед собой. И кожаной шляпой, перчатками и передником в качестве второй
линии обороны.

Даже она не знала родины некоторых Трав. Корешки и семена продавались и
обменивались по всему свету, а может, и за его пределами. У одних растений
цветки поворачивались вслед прохожему, другие выстреливали шипами и
колючками в пролетающих птиц, а третьи приходилось подвязывать к колышкам -
не для того, чтобы не полегли, а для того, чтобы на следующий день найти их
на прежнем месте.

Маманя Огг, которая отродясь не выращивала никаких трав, кроме тех,
которые можно курить или бросить в куриный бульон, услышала, как бабаня
бурчит себе под нос: "Так-так, паршивцы..."

- Доброе утро, барышня Хмурри, - громко сказала Летиция.

Бабаня Громс-Хмурри замерла, потом очень осторожно опустила стул и